Домин смутно помнил, какую околесицу нес в тот вечер, но ему и не надо было вспоминать. Он знал, что ничего хорошего. Он знал себя, знал, что ему нельзя пить, знал, каким невменяемым становится, когда переходит определенную грань. На что он способен, он помнил еще с армии, когда они с Немцем расхерачили сортир, уж чем тот им не угодил, никто из них внятно объяснить не мог. Командир, с которым кстати вместе пили и который потом просто сбежал и закрылся у себя, заставил их отстраивать новый, мстительно при этом щурясь.
А чего стоила последняя их попойка с тем же Немцем, когда они к вечеру следующего дня с изумлением осматривали выбитые кирпичи из двухметрового забора в его загородном доме, причем выбиты они были вверху? По всему выходило, что кто-то один сел другому на плечи, как в армии на тренировках, а что там было дальше, оставалось загадкой. Ксанка тогда спряталась в мансарде и закрылась изнутри на ключ, так что рассказать толком ничего не могла, поскольку кроме пьяных выкриков и мата ничего не слышала.
Ксана. Что-то он говорил Дине о девушке Немца, наверняка поведал, как дорого заплатил его друг за свою любовь. А потом вспомнил урывки своих пьяных речей и тут уже впору было не бокалами бросаться, а биться о стену своей безмозглой башкой. Он их сравнил, такое, безусловно, могло привидеться исключительно на грани помешательства, потому как кроме того, что они обе студентки, общего там не было ничего.
Ксана ему не нравилась. Интуитивно, наверное, потому что внешне это была достаточно привлекательная девушка. Но то, как бегали ее глазки, как хорошо читалось у нее на лице ощущение превосходства от присутствия в ее жизни Немца, настораживало. И поверить в то, что она простодушно считает его тренером по борьбе с такой кучей бабла мог только влюбленный идиот, в которого превратился его друг. Он поплатился за это, как и та дура, но как можно было и близко сравнивать ее с Диной?
Дина с первых дней знает, кто он такой, мало того, знает о его участии в убийстве своего дяди и его жены. Макс был уверен, что это ее оттолкнет, она ведь нормальная, хорошая девочка. Но нет, Дина не стала лезть в судьи, наоборот, дала понять, что оценила его доверие, и если бы не то дерьмо, которое закрутилось вокруг него тогда, сейчас бы он не доводил себя до очередной кондиции в квартире осточертевшей любовницы, а обнимал свою девочку.
Сейчас ему, конечно, еще далеко до «точки невозврата», а тогда Домин сам отключил тормоза, и надо же, чтобы именно в этот вечер решила прийти Дина. И почему он так поздно начал пить? Если бы она пришла, а он спал пьяный в кресле или валялся под столом, было бы намного лучше.
Да, конечно, ей тоже не стоило провоцировать, он потому и разозлился на нее. Она же женщина, ну напился дурак, могла бы попытаться утихомирить его, уложить спать, к примеру. Но тут же в памяти всплывало бледное лицо с широко распахнутыми от страха глазами. Девочка испугалась и сбежала, и виноват во всем был только он один.
«Бэху» сначала было жалко, привык, хорошая была машина, вот и сорвался на Дине. Но хоть и начал тогда первым распинаться, как он устал и как ему все надоело, так и сдулся тоже первым, почти сразу же. Эта груда железа не стоила и пальчика его девочки. Тем более, ему на днях уже должны были доставить новую, а деньги, так ведь не в шахте он их зарабатывает, чтобы за ними жалеть.
Кофе был в тему, а вот Лана нет. Что она себе вообразила, Домина не интересовало, но пока он пил кофе, она прижималась к нему и что-то там несла о волшебной ночи. Какая к демону ночь, он через двадцать минут уже спать будет у себя дома.
Весь вечер Лана потратила на то, чтобы донести до Макса, как ей нужна новая машина, и как не вовремя Макс разбил свою. Но ведь у нее скоро день рождения, и он должен что-то придумать, потому что она присмотрела себе автомобиль еще до этой аварии и, как Макс понимал, мысленно уже загнала его на стоянку. Ее руки расстегивали ремень его джинсов, Домин достал из заднего кармана портмоне, вынул купюру и положил на подоконник, о который опирался.
— Давай, начинай собирать на машину, — подбодрил он ее, делая пригласительный жест, — к дню рождения конечно не успеешь, но с твоей работоспособностью, уверен, очень скоро будешь за рулем.
— Подожди, а разве ты мне не поможешь? — ее глаза были полны слез. Десять баллов.
— Лана, я зарабатываю деньги совсем другим способом, так что ты управишься гораздо быстрее. Давай скорее, дорогая, или я зря тебя хвалил?
Лана хлопнула ресницами, покосилась на купюру на подоконнике, затем перевела взгляд на Макса и улыбнулась. В этом была вся Лана. Внутренняя борьба была короткой и недолгой, она начала медленно стекать по нему вниз, и если раньше бы это завело его с полоборота, то сейчас вызывало лишь легкую брезгливость. Потому что ему было, с чем сравнить.
«Пусть подавится», — он слышал, как Дина ответила Алексею, когда тот передал ей чаевые от Домина, и в этом была вся Дина, его девочка. Любимая, это он теперь знал точно.
Лана вжикнула молнией, и Максим потянулся за бутылкой, чтобы налить себе еще. Он уже выпил почти половину, сегодня точно не стоит ехать к Дине. Наверняка Алексей вызвал ей такси, и она сейчас дома. Плакать хоть перестала? Домин вспомнил ее глаза и сцепил зубы. Завтра он проспится и поедет к ней, если бы ей было все равно, она бы так не плакала, значит, у него есть шанс.
Внезапно Макс осознал, что не дарил ей цветы. Ни разу. Деньги через Алексея впихивал, завтраками кормил, а цветы не дарил. Дебил.
Он купит розы с нее ростом, а потом поедет к своей девочке домой. Может, она даже выйдет в смену, так будет еще лучше. Тогда он принесет цветы в казино и отдаст ей при всех, ведь он же на глазах у всех притащил Лану в «Рояль» и вынудил Дину играть с ней.
И если его любимая девочка решит измочалить букет об его голову, он и слова не скажет, еще и присядет, чтобы ей удобнее было. А потом увезет домой, даже если она будет брыкаться и отбиваться. Да, мальчишка Ворон оказался гораздо умнее и дальновиднее Домина, он извинялся перед своей девушкой всегда, независимо от того прав был, или не прав.
Короткая разрядка прострелила мозг. Так, ни о чем. Он еле сдержался, чтобы не оттолкнуть Лану, не стоит, свое она отработала, а теперь домой спать. Но та стремительно поднялась и обвила его руками.
— А я думала, ты останешься, — она почти лежала на нем, Макс с интересом наблюдал за талантливо разыгрывающейся миниатюрой, — ты сегодня был такой, как раньше, и я себе намечтала… Я устала, Максим, почему ты не хочешь все забыть, я хочу быть только твоей!
— Что ты, я не стою таких жертв, — Домин отстранил ее, застегнул ремень и поправил футболку.
— Это из-за нее ты стал таким со мной? Из-за этой девки?
Он поддел ее двумя пальцами за подбородок и поднял вверх так, что ей пришлось потянуться всем телом.
— Уясни себе раз и навсегда. Я ее люблю. Она моя девушка, а ты — всего лишь обслуживающий персонал. И держись от нее подальше, я тебя предупредил.
Он видел ненависть в красивых, цвета темного шоколада глазах, влажных и блестящих. Когда-то они свели его с ума, но теперь совершенно не трогали. Уходя, Домин оставил в прихожей ключи от ее квартиры, он больше сюда не придет, и хорошо бы, если бы это поняла Лана.
