— Пусть крестится, когда ей кажется, — недовольно заметил
Олег.
— Не нужно, — попросил Дронго, — ей и так плохо.
— Нам всем плохо, — сказал Шарай, — но мы же не кричим по
пустякам. И все держат себя в руках.
— Особенно ваш руководитель, — заметил Дронго. — Он всегда
такой уравновешенный?
— Всегда. Я его знаю шесть или семь лет. Он всегда
спокойный, при любой ситуации. Я ему иногда даже завидую.
Дронго вошел в комнату, где горела свеча. Толдина взглянула
на него и отвернулась. Вейдеманис, тяжело дыша, последовал за Дронго.
— Может, вам лучше здесь не оставаться? — спросил Эдгар.
— Я буду сидеть тут до утра, — упрямо сказала Толдина. — Это
мой долг.
— А почему у вас горит только одна свеча? — спросил Дронго.
— Мне сказали, что вам дали три свечи.
— Одна на кухне у Нани, — пояснил Буянов. — Все голодные, и
Нани с Людмилой пошли туда, чтобы подогреть ужин. Хорошо, что газ еще есть. А
третью свечу мы отдали Отари. Он снова решил рисовать. Считает, что в такой
обстановке и в такую погоду лучше рисовать. Заодно он дежурит у постели Гасана.
Повар может прийти в себя, и поэтому нужен человек, который постоянно находился
бы около него.
— Это, наверное, придумал Мамука, — усмехнулся Дронго. — Он
считает, что несчастный повар может всех нас обманывать. Создать себе ложное
алиби, чтобы безнаказанно убивать. Очевидно, он начитался детективных романов.
— Что случилось? — спросил подоспевший Алтынбай, — Ничего, —
ответил Дронго. — Просто одной женщине померещилась нечто неприятное. В такую
погоду рядом с убитой может померещиться все, что угодно.
— Эта ночь никогда не кончится, — прошептал Буянов.
— В этом доме есть еда? — крикнул Алтынбай в коридор. — Хоть
какая-нибудь?
— Мы сейчас принесем вам еду! — закричала Нани, услышавшая
его восклицание.
— Может, нам пойти и помочь им? — предложил Шарай.
— Я останусь с Наташей, — твердо сказал Буянов, — мне не
хочется есть.
— Если разрешите, я посижу с вами, — попросил Дронго и,
обернувшись к Вейдеманису, сказал ему:
— Эдгар, спустись вниз и побудь с остальными. В такой
обстановке у любого могут сдать нервы.
Мужчины повернули обратно, а Дронго вместе с Буяновым сели
на стулья рядом с Толдиной. Она взглянула наконец на Дронго.
— Что вам нужно? — раздраженно спросила она. — Ну, я
испугалась как последняя дура. Нервы совсем сдают. А вы пришли еще и издеваться.
— Нет, — ответил Дронго, — иначе я бы не поднялся. Я понимаю
ваше состояние.
— Что вообще вы можете понять! — крикнула она. — О чем тут
говорить?!
Сережа, дай мне сигареты…
— У меня кончились, — виновато сказал Буянов. — У вас есть
сигареты? — спросил он, обращаясь к Дронго.
— Я не курю.
— Извините. Наташа, сейчас я принесу сигареты, — сказал
Буянов, поднимаясь со стула и выбегая в коридор.
— Осторожнее! — крикнул Дронго. — Там темно! Когда они
остались одни, Дронго вдруг сказал, обращаясь к Толдиной:
— Не нужно так нервничать. Если вы соберетесь и поможете
мне, может, мы и найдем убийцу.
— Как это найдем? — спросила она, взглянув на Дронго. — Он
уже давно убежал.
— Убийца в доме, — возразил Дронго, и она вздрогнула.
— Что? Что вы сказали?
— Убийца в доме, — повторил Дронго, — и мы должны его найти.
— Господи! — выдохнула она. — Как вы можете так спокойно
говорить?
— Вашу подругу убили, и мы должны понять мотивы убийства.
Скажите мне, почему она вдруг так плохо почувствовала себя, попав сюда. Почему?
— Не знаю, — очень тихо ответила Толдина, — я ничего не
знаю. Почему вы думаете, что сможете найти убийцу? — Я его все равно найду, —
твердо сказал Дронго, и очень нужно, чтобы вы мне помогли. Мы должны наказать
убийцу вашей подруги.
— Наказать, — иронически произнесла она. — Почему вы
считаете, что можете казнить и миловать по своему желанию? У вас есть права
Бога? Кто вы такой, чтобы судить других людей?
— Нет, — ответил Дронго, — я, конечно, не Бог. Но иногда мне
кажется, что я сражаюсь на его стороне.
В комнату вошел Буянов. Он протянул Толдиной одну сигарету и
спички.
— Больше не нашел, — чуть виновато сказал он. — Все экономят
— боятся, что нам придется здесь долго сидеть. Женщины принесли еду. Может, ты
хочешь поесть?
— Нет, — ответила она. — Спасибо, мне ничего не нужно.
Буянов вопросительно взглянул на Дронго.
— Мне нужно знать, почему Катя внезапно почувствовала себя
плохо, попав в этот дом, — настойчиво сказал Дронго. — Поймите, я должен это
знать! Вы можете мне помочь. Почему?
— Я не знаю, — растерянно произнес Буянов. — Когда я приехал
сюда, она уже была в таком состоянии. Толдина молча курила сигарету.
— Вы говорили, что у нее были неприятности, когда погибли
двое людей.
Это было не в Душанбе? — спросил Дронго у Буянова.
— Почему в Душанбе? — вдруг уточнила вздрогнувшая Толдина.
— Я не у вас спрашиваю, — строго оборвал ее Дронго, — вы
ведь не хотите мне помогать.
— Трагедия случилась во время съемок в Киргизии, — сказала
Толдина. — Тогда и погибли двое людей. Она все видела… Это было ужасно… Просто
ужасно.
Люди иногда бывают как звери.
— В каком году?
— Не знаю. Кажется, в девяносто втором. Господи, ну о чем мы
сейчас говорим?! Разве все это так важно? Разве все это интересно? Кати уже нет
на свете, а вы говорите о каких-то глупостях. Вам мало ее смерти, вам еще нужно
ее опозорить. Как все это гадко! Господи, как гадко и страшно! — Она
разрыдалась.
— Уйдите, — попросил Буянов. — Вы же видите, в каком она
состоянии!
Дронго вышел из комнаты. Приблизился к лестнице и заглянул в
комнату, где лежал Гасан. Повар беспокойно спал, ворочаясь во сне. В углу
комнаты сидел художник, который что-то рисовал. Рядом стояла его жена. Дронго
невольно залюбовался Людмилой. Она была высокого роста, стройная и красивая, ее
длинная тень падала на стену, вырастая до потолка. При одной горевшей свече в
этой картине было нечто библейское. Он подумал, что Отари прав, рисуя именно
при подобном свете и в такую ночь.
— Как наш больной? — спросил Дронго.
