— Человек ничтожен, а Аллах всемогущ, — возразил Усманов, —
и он знает все пороки своих рабов и прощает им.
— Это философский вопрос, — настаивал на своем Дронго. —
Может быть, вы и правы. Но человек должен отвечать за свои поступки. И
желательно в этой жизни, не дожидаясь Страшного суда.
— Вы максималист, — улыбнулся Усманов.
— Бога нет, — вздохнул Погорельский, — а значит, нет и
дьявола. Ничего нет. Реальна только наша жизнь… — Он подумал немного и добавил:
— И наша смерть.
После этого он протянул руку, снова щедро налил себе водки и
также залпом выпил. И снова посмотрел на дольку лимона, чуть поморщившись.
Затем, подумав немного, он взял ее и, опять сморщившись, провел языком по
поверхности лимона. После чего посолил дольку и с аппетитом съел.
— Жалко, текилы нет, — сказал он со вздохом. — Вы любите
текилу? — спросил он у Дронго.
— Честно говоря, из спиртных напитков я люблю только хорошее
красное вино. Но иногда позволяю себе выпить именно текилы.
— Вот-вот, — обрадовался режиссер, — меня в Мексике научили.
Такая прелесть!
Свет от двух горящих свечей, стоявших на столике, освещал
лишь пространство вокруг него. Дронго неожиданно почувствовал за своей спиной
какое-то движение. Он резко обернулся. В темноте ничего нельзя было различить,
но Дронго явно чувствовал, что у лестницы происходит какое-то движение.
— Кто здесь? — громко спросил он оборачиваясь. — Кто здесь?
— еще громче переспросил он.
Глава 8
Послышались быстрые шаги на лестнице. Дронго вскочил и
бросился следом, но, не рассчитав своих движений в темноте, с громким
проклятием упал.
Погорельский и Усманов поднялись следом.
— Что случилось? — спросил режиссер. — Куда вы побежали?
— Мне послышалось, что кто-то спускается по лестнице, —
объяснил Дронго, поднимаясь и подходя к столу.
— И куда он делся? — насмешливо спросил Погорельский.
— Не знаю, кажется, побежал наверх. Эдгар, как у вас там
дела? — крикнул Дронго.
— Все нормально! Мы все здесь! — прокричал в ответ
Вейдеманис.
— Я ничего не слышал, — сказал режиссер, — у вас сдают
нервы.
Дронго взял тарелку со свечой.
— Поднимусь наверх и посмотрю, как там дела, — пробормотал
он, — заодно проверю, насколько сдают у меня нервы.
— Я тоже слышал какой-то шорох, — поддержал Дронго Усманов.
— Может быть, мы не закрыли дверь и кто-то посторонний вошел в комнату?
— Господи! — испугался Погорельский. — Опять этот убийца!
Дронго подошел к двери, проверил замок. Дверь была закрыта.
— Здесь все нормально, — сказал он. — Я поднимусь наверх и
проверю все сам.
— Сумасшедший дом и сумасшедшая ночь, пробормотал
Погорельский. — В такую ночь лучше напиться до чертиков, чтобы потом ничего не
помнить.
— Лучше быть трезвым, — возразил Усманов, — так будет
надежнее.
Поднимаясь по лестнице, Дронго внимательно смотрел себе под
ноги, словно стараясь что-то найти. Он прошел на кухню и увидел столпившихся
там мужчин. Отари уже поднял Мамуку и отвел его в сторону. Дронго подошел к
Вейдеманису.
— Эдгар, кто-нибудь выходил отсюда? — тихо спросил он.
— Нет, — покачал тот головой, — хотя при этих свечах ничего
невозможно разобрать. Но, кажется, все были здесь. Олег Шарай стоял прямо рядом
со мной.
Отари увел Мамуку. Алтынбай был у холодильника.
— Он мог незаметно уйти из кухни на несколько секунд?
— Не думаю, — прошептал Вейдеманис. — Впрочем, может быть.
Мы были заняты Мамукой, а Сергея ты сам послал к женщинам.
— Мимо вас никто не проходил?
— Думаю, нет. Но я был на кухне, и не смотрел в сторону
коридора. Такая темень, что ничего нельзя различить.
— Да, конечно. Отнесите скорее тело убитой в комнату и
спускайтесь вниз. Только оставьте одну свечу на столе в кухне, — попросил
Дронго.
— Кончится тем, что мы подожжем дом, — проворчал Вейдеманис.
— Скорее бы наступило утро.
— Утро наступит тогда, когда оно должно наступить, —
загадочно сказал Дронго, проходя дальше в коридор. Он открыл дверь в комнату,
где лежал Гасан.
Там горела свеча. Над поваром стояла женщина. Когда Дронго
открыл дверь, она обернулась. Это была Людмила.
— Я подумала, что нужно его проведать, — объяснила она свое
присутствие, — ему может быть плохо, а Нани… — ее голос дрогнул, — Нани… уже не
сможет ему ничем помочь.
— Вы правы, — мягко согласился Дронго, — спасибо вам
большое.
Он осторожно закрыл дверь и прошел в другую комнату. Здесь
никого не было, если не считать лежавшей на кровати убитой актрисы. Дронго
подошел ближе.
Его не пугало мертвое тело. Он привык к подобным вещам, так
как слишком часто сталкивался с ними в своей беспокойной жизни.
Дронго подошел ближе, оглянулся по сторонам и приподнял
простыню. Катя словно спала. Он нахмурился и, поставив на столик свечу с
тарелкой, которые он держал в левой руке, накрыл лицо погибшей.
Затем он вышел в коридор и направился в третью спальню.
Когда он вошел в комнату, Наталья Толдина сидела на стуле, а стоявший рядом
Сергей в чем-то настойчиво ее убеждал.
— Я думаю, так будет правильно, — говорил он, обращаясь к
актрисе.
Когда Дронго появился на пороге. Буянов замер и оглянулся на
входившего. Увидев эксперта, он облегченно вздохнул.
— Вы выходили из комнаты? — спросил его Дронго.
— Неужели это так важно? — нахмурился Сергей.
— Если я спрашиваю, значит, очень важно, — подтвердил
Дронго.
— Только что выходил. Хотел попросить сигареты. Но в
коридоре ничего не видно, а свечу я оставил в комнате, поэтому пришлось
вернуться. Почему вы спрашиваете?
— Просто я хотел знать. Вы никого не встретили в коридоре?
— Нет, никого. Если бы даже и встретил, то все равно никого
бы не узнал. У вас есть своя свечка, и вам удобнее ходить по коридору, а я чуть
не грохнулся.
— Почему вы не рассказали мне, что были вместе с Шевчук в
Турции два года назад?
— Погорельский уже успел наябедничать, — нахмурился Буянов.
— Вот паразит! Ведь прекрасно знает, что мы ни в чем не виноваты, но все равно
каждый раз вспоминает про эту историю.
