— Вы очень наблюдательный человек, — кивнул Дронго.
— А кого еще вы можете подозревать? Только Шарай не виноват,
он переехал к нам в девяносто шестом и ничего не может знать о нашей войне.
Ничего.
Из бильярдной вышел Алтынбай и направился к ним. Посмотрел
на столик, очевидно, в поисках воды.
— Пить хочется, — сказал он, поворачиваясь к лестнице. Он не
стал брать свечу, так как стоявшие на столике три свечи почти догорели.
Алтынбай сделал несколько шагов к лестнице.
Всхлипнул во сне Погорельский.
— Нельзя плохо думать о людях, — нравоучительно произнес
Усманов.
Вейдеманис взял со стола яблоко, и Дронго невольно посмотрел
на своего друга. На лестнице послышались шаги, показался свет от свечи. И в
этот момент, прогремел выстрел…
Глава 10
Выстрел прозвучал так внезапно, что многие даже не поняли,
что именно произошло. Некоторые подумали, что снова прогремел гром. Однако
падение тяжелого тела наверху и крик проклятия не оставляли сомнений. Затем об
пол ударилась винтовка, словно убийца решил избавиться от улики.
— Опять не слава Богу, — сказал в наступившей тишине
проснувшийся Погорельский.
— Сюда! — крикнул из темноты Алтынбай. — Быстрее сюда!
Схватив свечи, Вейдеманис и Дронго подбежали к лестнице. На
полу весь в крови лежал Олег Шарай. Пуля попала ему в живот, и теперь он умирал
— мучительно и страшно. Открывая рот, он пытался что-то сказать, но от этого
страдания только усиливались. Усманов тоже подошел ближе.
— Олег, — воскликнул он встревоженным голосом, наклоняясь к
тяжелораненому, — что произошло?
Шарай все еще пытался что-то сказать, но изо рта у него шла
кровавая пена.
— Убийца! — крикнул Усманов, показывая наверх. — Посмотрите,
где находится убийца!
Вейдеманис и Алтынбай поспешили наверх. Дронго наклонился к
умирающему.
Тот задыхался. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять
тяжесть ранения.
Даже если бы рядом были врачи, они бы ничего не смогли
сделать — с такими ранениями нельзя выжить. Все внутренности несчастного были
разворочены прямым попаданием картечи в живот.
— Врач нужен, — горько сказал Усманов.
— Какой врач! — возразил подошедший Погорельский. Он видел,
как мучается Шарай. — Здесь уже священник нужен, — пробормотал режиссер.
Дронго отвернулся, чтобы не смотреть в лицо умирающему.
Шарай поднял руку, чтобы коснуться Усманова, но рука внезапно упала, и Олег
откинул голову.
— Он умер, — трагическим голосом прокомментировал Усманов. —
Какой-то негодяй убил его.
Рахман-ака наклонился и закрыл глаза умершему, затем он
взглянул на Дронго и спросил:
— Теперь вы его уже не подозреваете? Или вам кажется, что он
сам себя застрелил?
— Не кажется, — угрюмо ответил Дронго, взглянув на убитого.
Он отошел к входной двери, пока Рахман-ака, наклонившись к убитому, читал
молитву.
Наверху показались мужчины. Кроме Вейдеманиса и Алтынбая,
там стояли Сергей Буянов и Отари Квачадзе.
— Что у вас? — крикнул Дронго.
— Никого нет! — закричал в ответ Вейдеманис.
— А где Мамука? — спросил Усманов.
— Он в комнате убитой, — ответил Отари. — Я сидел рядом с
ним, когда прогремел выстрел.
— А где были вы, Сергей? — спросил Дронго.
— Рядом с Наташей Толдиной, как вы мне и поручили.
— Посмотрите на веранде! — приказал Дронго. — И проверьте
все окна.
Вейдеманис поспешил выполнять указание друга. Через
несколько секунд он крикнул сверху:
— Дверь заперта!
— Может быть, это Гасан убивает наших людей? — спросил
Усманов. Он был явно не в себе.
Дронго, перескакивая через несколько ступенек, поднялся по
лестнице на второй этаж. В коридоре, кроме Вейдеманиса, никого не было. Он
открыл дверь в первую спальню. У тела погибшей супруги сидел Мамука. Дронго
невольно вздрогнул. У несчастного за два часа поседели волосы. Дронго закрыл
дверь, ничего не спросив. Во второй комнате он увидел, как Людмила кладет
влажный платок на голову стонавшему повару.
— Как он? — спросил Дронго.
— Плохо, — ответила она, — он приходит в себя. Боль дает о
себе знать.
— Может быть, дать ему еще виски? — предложил Дронго.
Людмила взглянула на него так, что он понял бессмысленность
вопроса.
— У них осталось двое детей, — сказала она с болью.
— До утра уже не очень долго, — пробормотал Дронго, не зная,
что говорят в таких случаях. При столкновении с подобными человеческими
трагедиями он всегда немного терялся. — Скоро начнет светать. И дождь, кажется,
прекратился, — несколько растерянно добавил он.
Она ничего не ответила, и Дронго вышел из комнаты. В третьей
спальне находилась Наталья Толдина. Когда он открыл дверь, она вскрикнула.
— Вы пришли меня убить? — спросила она.
— Успокойтесь, — посоветовал Дронго. — Скоро будет утро, и
вы отсюда уедете.
— Нет, — вдруг сказала она, — мы отсюда не уедем. Мы все
останемся в этом доме. Я слышала выстрел. Слышала, как кто-то крикнул. Выстрел.
Я все слышала. Кого-то опять убили. Людмилу, да? Ее убили? Они хотят убить всех
женщин в этом доме.
— Она жива и здорова, — успокоил Дронго. — Я не совсем
понял, что вы сказали. Вы слышали крик и потом выстрел. Или наоборот?
— Нет, не наоборот, — упрямо заявила Наталья. — Сначала был
крик. Даже не крик, а окрик. А потом уже выстрел. И я слышала, как падал
человек. Скажите мне, кого убили?
— Мужчину, — признался Дронго, — поэтому выбросьте из головы
все мысли о маньяке. Я думаю, вам лучше спуститься вниз и не сидеть здесь одной
или даже с Буяновым. В эту ночь может произойти все, что угодно. Пойдемте со
мной.
— Кого убили? — настойчиво переспросила она. —
Погорельского?
— Вы способны любую трагедию превратить в фарс, — заметил
Дронго. — При чем тут ваш режиссер? Он напился и спит в гостиной. Кажется, ему
вообще все равно, что тут происходит. Идемте со мной.
— Вы не сказали, кого убили.
— Олега. Кто-то выстрелил ему в живот.
— Он умер?
— Не знаю, — соврал Дронго, — может, он ранен, Пойдемте со
мной. Вам лучше не оставаться одной.
