Усманов открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл его.
Оглянулся по сторонам, словно рассчитывая на чью-то поддержку.
— Подонок! — сказал гневно Мамука. — Это ты все организовал!
Усманов хотел возразить и как-то оправдаться, но Дронго
по-прежнему держал в руке свое доказательство. Возражать было невозможно.
Усманов чуть привстал и вдруг, схватившись за сердце, начал сползать со своего
кресла.
— Новрузов! — закричал следователь. — Быстрее сюда! У него,
кажется, сердечный приступ.
Ветеринар, прибежавший на крик следователя, стал считать
пульс у рухнувшего без сознания Усманова.
— Ему плохо, — сказал он, — у него, наверное, больное
сердце. Пульс сильный. Очень сильный. Я ему укол сделаю.
— Лучше введите ему яд, — предложил Сергей. — Он вполне его
заслужил.
— Что вы говорите? — испугался Новрузов.
— Не обращайте внимания, — сказал следователь
по-азербайджански, — делайте свое дело. Этот человек, кажется, преступник.
— Если вы все рассказали правильно, — задумчиво произнес
Алтынбай, — то кто же тогда убил самого Олега Шарая? Кто в него стрелял?
— Он сам, — пояснил Дронго, заметив изумленное лицо
Вейдеманиса. Но предпочитая делать вид, что он его не замечает, эксперт
продолжил свой монолог:
— Он захватил винтовку — видимо, хотел подняться наверх и
выстрелить в Наталью Толдину. Но он шел в темноте и на лестнице, очевидно,
поскользнулся. Винтовка выстрелила ему прямо в живот. Именно поэтому он лежал
рядом с винтовкой. Но перед тем как подняться наверх, он по привычке открыл
входную дверь. Поэтому дверь была распахнута — он хотел имитировать свой
обычный трюк. Однако на этот раз у него ничего не получилось. Я думаю, что
следователи заберут винтовку и не найдут на ней отпечатков пальцев. Наверное,
он держал ее, обернув руку своим платком или полой пиджака. А вот на ноже,
который я уже передал следователю, наверняка обнаружатся его отпечатки. Хотя
думаю, что и на винтовке могут быть отпечатки пальцев Олега Шарая. Вот,
собственно, и вся разгадка.
Все молчали. Новрузов, набрав лекарства в шприц, протер руку
Усманова ватой, смоченной спиртом, а затем сделал укол.
— Мы возьмем его с собой, — сказал следователь, — а потом,
как только восстановится дорога, мы приедем на автобусе и заберем погибших.
Нужно будет все оформить. У меня сейчас только один вертолет, да и тот мне дал
лично глава исполнительной власти. Я не могу сейчас взять с собой трупы.
Извините меня, но мы пришлем специальный санитарный вертолет — вызовем из
Гянджи.
Инспектор уголовного розыска сложил в свою сумку винтовку и
нож в пакете, которые им передал Дронго. Офицер полиции изумленно смотрел на
Дронго, словно на инопланетянина. Теперь он наконец понял, что такое
«эксперт-аналитик».
— Когда прилетит санитарный вертолет, я поеду с ним, —
решительно сказал Мамука. — Я не хочу, чтобы ей делали вскрытие.
— Это зависит от прокурора, — ответил следователь, — можете
потом поехать к нему. У нас в вертолете не так много мест. Кроме летчика и нашего
инспектора уголовного розыска, там могу поместиться только два человека. Но мы
должны забрать Усманова, которого я отвезу в больницу, и Гасана, потому что у
него сломана нога. Извините меня, но больше я никого не могу взять, даже
погибших.
— Понятно, — произнес неприятным голосом Погорельский. —
Значит, вы предлагаете нам остаться здесь вместе с трупами.
— Нет, не предлагаю, — сказал следователь. — Сейчас сюда
приедет ваша машина. Шофер поехал в объезд и должен быть здесь с минуты на
минуту. Вы можете уехать вместе с ним. Только возьмите нашего ветеринара. Ему
тоже нужно домой.
— Не надо, — улыбнулся Новрузов, — Я доберусь пешком. Мне
здесь недалеко.
— Давайте сначала перенесем Гасана, — предложил следователь,
— а потом погрузим и этого, — кивнул он на Усманова.
На матраце спустили Гасана, который все еще спал. Ветеринар
вкатил ему лошадиную дозу снотворного и обезболивающего. Повара положили в
кабине вертолета, после чего вернулись за Усмановым. Он уже пришел в себя и
сидел на диване. Когда к нему подошел офицер полиции, Усманов взглянул на
Дронго.
— Ты, — сказал он с ненавистью, — ты… Как ты мог догадаться?
Ты настоящий дьявол…
— Зачем вы их убили? — спросил Дронго.
— Я никого не убивал… — Усманов закрыл глаза, потом снова
открыл. — Они тогда случайно вышли на Зеравшане на наших людей. Когда я
приехал, все уже случилось. Мы даже наказали одного нашего человека. Кто мог
подумать, что мы здесь увидимся? Столько лет Прошло, а она меня сразу узнала!
Только Олега там тогда не было. Он потом к нам приехал.
— Значит, вы были не только в оппозиции, — жестко вставил
Алтынбай. — Я всегда подозревал, что ваш отряд действовал на Зеравшане.
— Ты тоже не ангел, — отмахнулся от него Усманов. — Если бы
мы победили, все было бы точно так. Люди не меняются… Только он, только он… —
Усманов хотел что-то сказать, указав на Дронго, но не стал более ничего
добавлять.
Вейдеманис и офицер полиции, поддерживая Усманова с двух
сторон, подняли его и повели к вертолету. Тот обернулся и в последний раз
посмотрел на Дронго. Его усадили в кабине вертолета. Инспектор уголовного
розыска сел рядом.
Следователь пожал всем по очереди руки и подошел к Дронго.
— Я много о вас слышал, — сказал он на прощание, — и вы
оправдываете свою репутацию. Спасибо вам. Теперь мы проверим все факты.
Он направился к вертолету, придерживая рукой свою кепку.
Маленького роста, он совсем не был похож на следователя прокуратуры — скорее на
обычного городского мальчишку, случайно оказавшегося в горах. Не успел вертолет
взлететь, как к дому подъехала машина киногруппы. Молодой водитель
требовательно просигналил, словно рапортуя о своей победе.
— Нам нужно ехать, — сказал Погорельский, — машина уже
пришла. Не вижу необходимости здесь задерживаться.
— А Катя? — спросил дрогнувшим голосом Сергей. — Вы оставите
ее здесь?
— Вы можете ей чем-то конкретно помочь? — зло огрызнулся
режиссер. — Садитесь в машину, Буянов, мы потом разберемся.
— Я останусь, — твердо сказал Сергей, — никуда я с вами не
поеду. Мы вместе с Мамукой поедем к прокурору и попросим, чтобы женщин не
трогали. Я остаюсь.
— Вы можете поехать к прокурору чуть позже, — сказал
Погорельский.
Затем он тяжело вздохнул и добавил уже более спокойным
голосом:
— Не глупи, Сережа, у них в вертолете места для всех не
будет. А ты ей не муж и не брат.
Поедем к себе. Переоденемся, побреемся, и я с тобой пойду к
прокурору. Нам еще много сил понадобится. Нужно перевезти ее в Москву, чтобы
похоронить по-людски.
