— Я хотела разбудить Арчи, сэр, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Мне не нравится, что ворота остались без присмотра. Если кто-то приедет, например, жандармерия…
Про жандармов я сказала нарочно и внимательно следила, как отреагирует Лэнгли. Абсолютно спокойно, будто и сам о подобном думал.
— Ну, если вам удастся его убедить, что службу стоит нести там, где должно, — слегка улыбнулся он, а мне показалось странным, что обязанность убеждать Арчи он передал мне. Да, как администратор я должна была за этим следить, но госпожа Рэндалл всегда была готова вмешаться, если ее вмешательство требовалось.
Лэнгли, продолжая странно улыбаться, обошел меня, но тут же остановился, улыбка его стала шире, и он красивым, отточенным жестом стянул с плеч мантию — директорскую, пережившую не одно поколение руководителей Школы, уже порядком потрепанную и выцветшую, но все еще остающуюся символом власти и надежности. Что-то вроде королевского плаща, реликвии с давних времен. И таким же красивым, мягким жестом накинул мантию мне на плечи.
Джулию я боялась напугать внезапной бледностью, а сейчас залилась краской, осознав с невероятным стыдом, что стою перед Лэнгли… В столице меня за это могли бы побить камнями, как побивали девушек и женщин, кидающихся за повитухами в помощь матери или сестре, выбегающих из горящего дома. Но Лэнгли просто сказал:
— Госпожа Джонсон подарила этим стенам немного тепла, но вы можете простудиться.
Я кивнула, и меня хватило только на то, чтобы дрожащей рукой указать в сторону двери комнатки Арчи.
— Вернете потом, — разрешил Лэнгли и добавил без малейшей насмешки: — Она вам идет. Знаете, я бы не удивился, если бы вы в скором времени примерили ее с полным правом.
Я хотела сказать, что руководство Школой Лекарниц — последнее, что я в этой жизни хочу. Что директором должен быть маг, потому что случается всякое, что нужны хоть какие-то знания кроме тех, которые я получила в университете, знания жизни, а их у меня нет, и вряд ли я смогу обрести их в этой глуши. Но я промолчала, только пошла следом за Лэнгли, уверенным и спокойным, и думала — кто, в конце концов, этот человек. И если его в самом деле сослали за то, что он флиртовал с чужими женами, то могли ли найти кандидатуру лучше?
Госпожа Рэндалл уже подняла бы крик. Она уже нашла бы виновного, и не так было важно, причастного ли вообще. Лэнгли просто ждал и изучал обстановку.
«Может быть, он офицер?» — подумала я. Выправка была похожа, хотя офицеров Армии Дессийских Перевалов я не видела, только когда пересекала границу. Но я могла сравнить с офицерами Гвардии Анселских Долин, сомнительно, чтобы офицеры двух стран разительно отличались. «А что, красавчик-офицер, соблазняющий жен, весьма романтично...»
Лэнгли, как до того я и Джулия, подошел к двери и постучал. Потом прислушался, покачал головой.
— Может, он внизу у Фила? — робко спросила я.
— Фила я отправил разбираться с запасами дров, — озабоченно сообщил мне Лэнгли, — и он очень ругался на Арчи, который переусердствовал с настойкой. Скажите мне прямо, чего вы опасаетесь?
Ни о каких эмпусах он от меня не узнает, пообещала я себе, но Лэнгли сам дал мне подсказку.
— Пьяный человек… может себе навредить, — уклончиво объяснила я. — Я волнуюсь.
Лэнгли подергал ручку. Дверь была заперта, я и так это знала, сейчас в этом убедился и Лэнгли, и вот теперь он взглянул на меня с беспокойством. Я дернула плечом — я его понимала.
И очень не хотела увидеть то, что увидеть могла.
Лэнгли скривил губы. Мне показалось, он принимал какое-то решение и при этом не делал попытки уйти. Он взялся за ручку, словно прикинул, плотно ли она сидит в пазах, затем опять посмотрел на меня.
— Она открывается внутрь, — подсказала я. — Если я правильно помню.
А потом дверь открылась. Я услышала треск, что-то упало на пол, и я поняла, что это сломанный засов. Лэнгли толкнул дверь сильнее и вошел, я осталась стоять на пороге. Но света из коридора хватало, чтобы увидеть, как Арчи блаженно дрыхнет, развалясь на спине, и грудь его высоко вздымается. В комнатке воняло дешевым пойлом, разило, как из самого дрянного на земле кабака, Лэнгли посмотрел по сторонам, наклонился и показал мне почти допитую бутыль с непонятной красной жидкостью внутри.
— Какая гадость, — глубокомысленно заметил он и поставил бутыль на небольшой прикроватный столик. — Филу этого могло хватить на несколько лет.
Лэнгли подошел к двери, мне пришлось отступить на шаг. Я изображала улыбку облегчения, и губы меня не слушались совершенно. Лэнгли кивнул мне, прикрыл дверь и ушел, а я стояла, судорожно сминая бесценную директорскую мантию.
Лэнгли держал лестницу? Не просто так.
Он легко, как могло показаться со стороны, сломал крепкий деревянный засов. Магия, требующая огромной концентрации, кратковременная нечеловеческая сила. Владели ли ей только ученые маги? Наверное, нет. Кузнецы, вероятно, какие-то мастеровые. Цирковые атлеты, но в Дессийских Перевалах не было цирков.
Я не знала ни одного человека из круга Лэнгли, который бы с какой-то целью тренировал концентрацию подобной магии.
Может быть, Лэнгли был из другого круга.
Он был не тем, за кого себя выдавал.
Глава шестнадцатая
Дальше жизнь пошла своим чередом.
Две недели или чуть меньше мы спокойно существовали. Настолько, насколько, конечно, могли. Девочки посещали занятия, преподаватели их учили, я разбиралась со своими делами, завтракала, обедала и ужинала, слушая наших дам, у которых была новая тема для разговора — господин Лэнгли и его нововведения.
Например, наказание Арчи. Госпожа Джонсон оказалась права — его действительно заставили много и плодотворно работать. С утра он дергал в лесу мох и траву, днем и вечером шпаклевал дыры в стенах. И я не слышала от него никаких жалоб или историй про древнее зло. Когда я, проверяя его работу, попыталась об этом узнать, он сделал вид, что не понял, о чем я его спрашиваю.
— Я был пьян? — уточнил он, не оборачиваясь ко мне и не думая отрываться от работы. — Когда я пьян, госпожа администратор, я могу напридумывать всякое. А вот мой отец, Сущие примут его душу, видел даже Нечистого, и ничего…
— Вас слышал директор Лэнгли, — напомнила я. На Арчи это не произвело никакого впечатления.
— Ну вот и слышал, госпожа администратор, как вы думаете, за что он отправил меня делать вот это все, — и Арчи потыкал пальцем в не до конца засунутый в щель мох. — Потому что труд и только труд избавят нас от грехов…
Арчи ударился в покаяние, что же, в его ситуации это было резонно. Эмпус или другое зло, неважно, но он продолжал жить в каморке, хотя на ворота повесил колокол. По идее, мы должны были услышать, если бы кто-то вздумал в него звонить.
В Школе стало гораздо теплее. Я поделилась с Джулией мыслью, как мало нужно было для того, чтобы все перестали мерзнуть, а она ответила, что Лэнгли ей нравится. Я не могла сказать то же самое, но… но я смотрела на него на посту директора и признавала, что он за короткий срок сделал для Школы больше, чем госпожа Рэндалл за все годы.
