Я покраснела. Счастье, что сидела я немного в тени, иначе не знала бы, как объяснить наблюдательной госпоже Джонсон свое смущение. Похвала задела меня, потому что мой интерес на самом деле был совершенно не удовлетворен.
— Она была доброй?
— Кто знает? — повторила госпожа Джонсон. — Она была очень юной, ей было всего четырнадцать лет.
«Вот это да», — оторопела я. Если Новоявленной Веронике было четырнадцать, то вряд ли она могла так зверствовать, как убеждала меня госпожа Коул. Но — кто знает, кто знает.
— Новоявленная — это всегда девица, а с девичеством тогда прощались рано. Как четырнадцать исполнилось, она и передала земли монастырю, а до того — до того Юджин и лютовал, запугать пытался, до короля дошел, мол, малолетняя еще да дура к тому же. История молчит, конечно, да ничего уже и не расскажет, как там все было, но одно могу сказать, в уме ей отказать было сложно.
Мне не нужно было напоминать такие подробности, они отпечатались будто бы на бумаге.
— Это вы говорите про то, что она отдала земли монастырю, чтобы их освятили? А разве она могла чего-то опасаться?
Помнила я и еще кое-что. Лучше было бы, может, забыть, но…
Трэвис и Мэдисон говорили, что эмпус — это самоубийца. А госпожа Джонсон и госпожа Коул, пусть расходились во мнении, кем был Юджин, жертвой или чудовищем, утверждали, что его повесили.
Что-то было не так, или я себя накручивала.
— Ох, детка, — вздохнула госпожа Джонсон. — Сколько детей и стариков тут замучили в отместку Новоявленной. Сколько матерей с горя кинулись в реку — тогда она была полноводнее, не в пример нынешней. Крови пролилось — не отмолишь. Вот и ходили монахи, поливая землю благословенной водой.
А все могло быть иначе, внезапно осенило меня, и Юджин не имел к эмпусу никакого отношения. Как я не подумала об этом сразу?
— Тогда чего Арчи боится? — спросила я невпопад. Что мне ответит госпожа Джонсон? Только то, что однажды уже сказала. Но почему она тогда заявила, что он не мог ничего узнать? — Потому что мне тоже страшно, госпожа Джонсон.
Она не удивилась. В мире осталось мало вещей, способных ее по-настоящему удивить, чем дольше живешь, тем меньше тебя поражают люди… Или напротив, она изумилась настолько, что никак не показала это внешне, только слегка улыбнулась.
— Страх пугает нас больше, чем то, что скрыто за ним, детка. Арчи жил в своей сторожке один, Сущим ведомо, что мерещилось ему в темноте. Древнее зло… многое может скрываться за этим.
— Я пыталась его расспросить, — призналась я, — но теперь он молчит и отговаривается, что был пьян, а отец его видел даже Нечистого. Но если бы он тогда был пьян, разве он, протрезвев, не вернулся бы обратно в сторожку? Но он повесил колокол. А маленькая Лайза Кин и Криспин… Что Арчи мог видеть? Мне страшно выглядывать на улицу. Вдруг я увижу что-то там тоже?
Госпожа Джонсон успокаивающе погладила меня по руке. Но лицо ее осталось серьезным и озабоченным, несмотря на улыбку, и в глазах ее мне показалась тревога.
— Ничего, кроме ночных теней. Стефани, детка, тебе сейчас кажется, что все это не случайно. Поверь старухе, жизнь выкидывает еще не такие шутки. Я поминаю Лайзу и Криспина в молитвах и прощу Сущих даровать им покой в Блаженном Саду.
Меня не утешило это ее откровение. Я пришла к ней с простым любопытством — сейчас я оказалась на грани отчаяния. Она сказала про женщин, бросившихся в реку. Нашли их тела или нет? Скольких из них посчитали самоубийцами? Скольких не предали земле?
— А что бывает с телами тех, кого нельзя хоронить? — вырвалось у меня.
— Оставляют на съедение диким зверям, — вот теперь госпожа Джонсон обеспокоилась не на шутку. — Детка, твои вопросы пугают меня. Ты пришла ко мне явно не с этим.
«Могу ли я ей признаться? — спросила я себя. — Что будет, если я все расскажу? Не выдавая ни госпожу Коул, ни девочек?..» Возможно, не будет хуже. Может, мне даже станет спокойнее. Или нет, но надо попробовать.
— Эмпус, — выпалила я. — Я знаю про эмпуса. И мне страшно. Я боюсь не за себя, — поспешно добавила я. — Здесь много студенток. Преподавателей. Что если… — И тут я прикусила язык, «если» было лишним. — Вы были монахиней. Вы знаете, что делать, ведь так?
И пока я говорила, госпожа Джонсон мрачнела сильнее и кивала седой головой. Потом она посмотрела мне прямо в глаза, и на мгновение мне сделалось жутко.
— Вот почему ты спрашивала про книгу. Что же… Там действительно была эта легенда. Кстати, ты ее не нашла? — Я замотала головой. — Вдвойне странно, но посмотри в директорском кабинете. Госпожа Рэндалл могла ее забрать, ума не приложу зачем, но допускаю… Детка, я расскажу тебе про эмпуса, но завтра. Ты можешь его не бояться — он никогда не войдет в теплое помещение.
Мы поняли друг друга. И я возблагодарила Сущих и школьные порядки за то, что я сплю в комнате не одна.
— Иди спать, — попросила меня госпожа Джонсон и дважды провела рукой от одного моего плеча к другому. — Иди, ты в безопасности. Мы все в безопасности. А завтра я тебе все расскажу.
Она улыбалась, но я отчетливо видела, что больше она не скажет мне ни единого слова. Было ли это уловкой? Госпожа Джонсон стара, она просто устала. Именно это я пыталась себе внушить, возвращаясь в свою комнату.
Нэн была уже там, сидела на кровати, расчесывая волосы, я уловила запах ее духов и вспомнила про Лэнгли. Сейчас их с Нэн отношения были мне безразличны, как бы то ни было, будто я и не заметила ничего, а Нэн подняла голову и вопросительно посмотрела на меня.
— Стеффи? Ты шла по коридору, ты ничего не слышала?
Я ничего не слышала. Я погрязла вся в своих невеселых мыслях, но не сомневалась, что если бы было что-то неожиданное, необычное, я обратила бы на это внимание. Поэтому я помотала головой, но Нэн это не успокоило.
— Ты уверена? — с нажимом переспросила она. — Мне показалось, что кто-то кричал. Нет, точно, на улице кто-то кричал.
Глава восемнадцатая
Окно коридора выходило на торец здания Школы, не туда, куда окно нашей с Нэн комнаты, и я помотала головой. Если кто-то и кричал, то ветер отнес звук в сторону.
Нэн поднялась, а я насторожилась. Это было уже серьезно.
— Куда ты?
— Это был крик отчаяния, — сообщила Нэн, и мне почудился страх. Что напугало меня саму не на шутку — впервые, пожалуй, я видела ее в таком состоянии. — Надо найти Арчи, пусть сходит посмотрит. Мне это не нравится.
Нэн уже разделась ко сну, была в халате, и я остановила ее.
— Я найду его, — пообещала я. — Если услышишь крик снова… беги за мной, хорошо? Или к госпоже Джонсон. — Я подумала. — Нет, беги сразу к ней.
Озадаченная Нэн кивнула и села на кровать. К испугу примешалась растерянность, а я выбежала за дверь.
