А если этой соседки нет?
Я тянула время. Сложно осмелиться на поступок, который считаешь безнравственным. Но выбора у меня не было. Я спрашивала, я ничего не нашла.
Комната была не заперта. Дверь не скрипнула, Фил неплохо следил за нашим крылом. И, надо сказать, я сразу подумала, что Джулия и Далила куда аккуратнее нас с Нэн.
Девочки не убирались в наших комнатах, мы делали это сами, исключение составляла разве что госпожа Джонсон в силу возраста. Но комната Джулии Эндрюс и Далилы Эванс блестела чистотой как операционная. Даже одежду они не бросали на стулья, как мы.
Что здесь искать?
Шкафы? Стопка книг?
Я быстро их просмотрела: одни учебники и разложены строго: грамматика и арифметика. Стараясь не греметь — хотя мое сердце стучало куда громче, но вот слышал ли его кто-нибудь, — выдвинула ящики. Женские принадлежности. Шкаф. Я не знала, где чей, но все та же безумная аккуратность, и ничего, кроме одежды. Второй шкаф, опять ничего.
Прежде чем выйти, я заглянула под кровати и нашла лишь два ночных горшка. Я не думала, что ими пользовались по назначению, в каждой комнате были такие, только госпожа Джонсон свой выбросила со словами «я еще не настолько стара». Нэн кидала в ночной горшок фантики и обрывки бумаги, когда читала и ей было лень подниматься с кровати.
Я постояла, прислушиваясь. Тишина, слава Сущим. Я управилась за пять минут.
Я вышла в коридор, взялась за ручку двери следующей комнаты. Если кто и придет, то не страшно. В этой комнате жили Кора Лидделл и преподаватель ухода за младенцами Эдна Стрэндж, и их мне можно было не опасаться. Госпожа Стрэндж даже в столовую почти не спускалась, только на завтрак, собрать сплетни, обычно еду ей приносила Люси прямо в класс. Госпожу Стрэндж годами мучил артрит, и снадобья госпожи Коул облегчали ее страдания не сильно. Эдна Стрэндж ходила из спальни в классы и при этом громко стучала палкой, я должна была услышать ее приближение, но если бы она и застала меня, у меня было ужасное оправдание — смерть госпожи Лидделл.
Я надеялась, что Кора Лидделл не лежит сейчас у себя на кровати.
Я осторожно открыла дверь и застыла, потерянно улыбаясь.
— Заходи, Стефани.
Господа Коул сидела на кровати Коры Лидделл — сложно перепутать, тумбочка госпожи Стрэндж завалена книгами, а над кроватью на гвозде криво висят не менее кривые рисунки: как пеленать, как мыть, как держать детей. Я сомневалась, что именно так и нужно делать.
— Он сильный, ничего не скажешь. Как я ни хотела остаться, он пригрозил, что вышвырнет меня вон, если я не подчинюсь его приказу. Вышвырнет — он имел в виду выставит за ворота, и наплевать, что некуда отсюда идти.
Лэнгли припугнул ее или был настроен так поступить? Если припугнул, то получилось у него замечательно.
— Не знаю, что будет с моими теплицами, — продолжала госпожа Коул. — Я сказала, что буду жить с Эдной, чтобы ее артрит напоминал мне и директору заодно о том, как он был неправ. А он отмахнулся, словно бы так и надо. Заходи, Стефани, садись. Я налью тебе чай. Ты что-то хотела?
Я неопределенно пожала плечами и показала на шкаф. Надеясь, что правильно.
— Взять одежду, конечно. Какой бы дрянью Кора ни была при жизни, надо простить ее. Она уже никуда не торопится, так что садись.
Я села. Стул даже не скрипнул — что же, он выдерживал Кору Лидделл.
Госпожа Коул тяжело поднялась, прошла к сундучку, откинула крышку. Наверное, это было все, что она успела забрать — травы, снадобья, препараты, кое-какое белье. Ей пришлось присесть, копалась она долго, возможно, сборы ее были настолько поспешными, что о порядке в вещах можно было забыть. Потом она встала, вернулась к столику, показала мне два мешочка с травами.
— Это успокоит тебя, а это риндизский чай. Никогда не пила? — Я помотала головой. — Редкая трава в наших краях, тебе понравится. Берегу для особых случаев и обычно ни с кем не делюсь, но тебе и так досталось в последнее время… Я ведь говорила Коре, предлагала укрепляющие отвары, но нет, она была вздорной, скандальной и грубой.
— Что теперь будет с теплицами? — спросила я, завороженно глядя, как от кипятка распахиваются в чашке крохотные цветы. — Школа потеряет много денег.
— Так скажи об этом директору, — и чайничек в руке госпожи Коул звякнул. — Он, кажется, любит цифры, покажи ему старые учетные книги. Пока еще не поздно, я могла бы взять пять-шесть девочек, и до конца дня мы бы управились. Никто нас не съест. Выдумал — конокрады.
— Конокрады? — переспросила я. Значит, Лэнгли поверил не мне? Он просто решил, что тот, кто наведался в Школу однажды под покровом ночи, может явиться снова?
— Ну, назови их как хочешь, — милостиво разрешила госпожа Коул, насыпала в мою чашку мелкую сухую траву, пахнущую специями, и села. — Подожди, пусть настоится. Назови их грабителями, ворами, в чем-то он прав, если они украли лошадей, могут и в саму Школу забраться, в теплицы так точно, если хоть кто понимает, сколько все это стоит. Самое ценное я забрала. Но вбить себе в голову, что им понадобится старуха…
— Вы же знаете о Нэн, да? — тихо спросила я. Госпожа Коул нехорошо ухмыльнулась.
— Сбежала, — она махнула рукой и взяла свою чашку. — Вот уж не знаю, может, увидела кого из окна, а может, заранее договорилась. Она маг, будь их там хоть десяток, ей не страшно. Была бы ученым магом, я бы с ней в одном доме не стала жить, да и из Школы бы этой сбежала.
Госпожа Коул говорила странные и непонятные вещи. Я взяла чашку, отпила — чай действительно был восхитителен.
— О чем вы? Женщины не бывают учеными магами.
— Это их просто не учат, — госпожа Коул вздохнула. — Так, как учат мужчин. Но Нэн набралась немало. Когда я была моложе, по соседству жила старуха — вдова ученого мага. Гоняла к себе врачей ежедневно, но зачем, ей было скучно и некуда тратить деньги. Она излечивалась минутами концентрации.
Это был не ответ на мой вопрос.
— Вы из-за Нэн не хотели переселяться в Школу?
— Пей, остынет и потеряет вкус, — напомнила госпожа Коул. — Нэн ни при чем, но она одна из причин. Не люблю магов, — она поморщилась, а мне стало ясно, что Лэнгли тоже попадает в эту категорию. — Я просто имею в виду, что Кора могла не просто так вручить Сущим свою грешную душу. Кто знает, на что способны маги. Я вот не знаю и знать не хочу.
Мне не нравилось, что она обвиняет Нэн. Но я на секунду решила быть объективной: госпожа Коул имела основания опасаться человека с такими способностями, какие были у Нэн. Разве я сама не старалась держаться подальше от Лэнгли?
Или делала вид, что стараюсь.
Кто-то вернулся в комнату по соседству, и я не распознала, где именно хлопнула дверь. Занятия кончились, я ничего не нашла. Но я могла сейчас поговорить с Трэвис и Мэдисон, с Честер и Торнтон. Я встала, одним глотком допила чай.
