Резкий удар опрокинул меня на спину. Я ударилась плечом и вскрикнула, но не от страха, от боли, на мгновение я потеряла чувствительность. Но уже в следующую секунду, когда госпожа Коул схватила меня за ворот, я ответила. Я не выпустила книгу из рук, и теперь со всей силы — сколько у меня было тех сил — ударила госпожу Коул ей по лицу.
Она была сильнее. Выносливее. И хотела бороться. Она не проронила ни звука, снова тряхнула меня — книгу я уронила, — швырнула на кровать и опять выбила из легких весь воздух, метнулась к тумбочке. Я смогла только полузадушенно кашлянуть и скатилась с кровати — это был мой единственный шанс.
И застыла, потому что увидела ноги. Не ноги госпожи Коул в туфлях, — другие.
— Слава Сущим, — раздался глухой голос госпожи Джонсон. — Если бы эта корова посидела на мне еще пару минут, я отправилась бы в Чертоги. Стефани, детка, помоги мне отсюда выбраться. А вы, юноша, в следующий раз под кровать полезете сами, и не оправдывайтесь, что паршивка Нэн забила весь шкаф своими вещами и поэтому там для меня нет места.
Госпожу Коул я не слышала, только выпал из ее руки и со звоном разбился чайник.
А потом у ворот Школы Лекарниц пару раз прозвонил колокол.
Глава тридцать девятая
Я поднялась на ноги. Лэнгли одной рукой прижимал госпожу Коул к моей кровати и коротко кивнул на кровать Нэн.
— Камилла Коул, именем короля вы арестованы за убийство Лайзы Кин, Криспина Уолто, Арчибальда Хокса, Коры Лидделл и покушение на жизнь Стефани Гэйн. Остановись вы на чае, и последнее я не смог бы вам предъявить. Да, это я поджег ваш сундук, и у меня на это были все полномочия.
С колотящимся неизвестно почему сердцем я приблизилась к кровати Нэн, опустилась на колени и задрала покрывало. Госпожа Джонсон, вся в пыли, подмигнула мне.
— Напрягись, детка, я старуха тяжелая, — ворчала она, пока я вытягивала ее. — Тебе сегодня досталось, а я говорила этому юноше, что он поступает весьма необдуманно. Но он понес какую-то чушь про признания и доказательства, сказал, что ты умница и все сделаешь так как надо. Он тебе что-то успел натрепать?
Лэнгли что-то делал за моей спиной с госпожой Коул, она мычала, а я, озадаченная, выпустила руку госпожи Джонсон, за что получила весомый тычок в плечо.
— Я… — пробормотала я. — Нет…
— А, пару минут назад ты мне нравилась больше, — и госпожа Джонсон с напускной досадой ткнула меня еще раз. — Тащи, тащи, дура Коул меня приплющила к проклятому полу. Не помирать же мне тут теперь.
Я наконец выволокла госпожу Джонсон и помогла ей встать. Госпожа Коул сидела на моей кровати, руки у нее были связаны — или стянуты, она надулась, осознав, что Лэнгли силен, возможно, быстр, и бежать и сопротивляться ему бесполезно. Лишь я ничего не понимала. Совсем.
Госпожа Джонсон кое-как отряхнулась и обняла меня.
— Ты вовремя пришла ко мне в прошлый раз, — шептала мне она и гладила по волосам. — Сущие, чего же мне стоило не начать метаться как курице с подпаленным задом! Как я боялась и опоздать, и напугать тебя. Если и есть у старухи благословение свыше, так это ее сверхъестественный нюх.
Надо же, я не ошиблась.
— Наш юный проныра, конечно, спалил мерзкие снадобья, но кто мог поручиться, что эта дрянь не припасла себе про запас, — продолжала госпожа Джонсон. — Я два дня ходила тут как ищейка, обнюхала даже Фила, да простят меня Сущие, как он вонюч…
— Вы поняли, — выдохнула я и посмотрела ей в глаза. — Вы поняли это — когда? Когда умер Криспин? Арчи? Госпожа Лидделл? Или раньше, когда нашли маленькую Лайзу Кин? Вы дали мне противоядие?
— Я дала тебе противоядие, детка, и сразу побежала к директору, да была бы я так же умна, как и ты. Я только после тебя и смекнула, как эта мерзавка проворачивает свои делишки. Я видела, как действуют яды, дуры-бабы столько раз глотали всякое в надежде, что оно вытравит плод. Думаю, Коул тоже этим вполне промышляла. Одно это — сколько-то там плетей?
— Четыреста, — веско подсказал Лэнгли. — Я сомневался, что она предпримет что-то немедленно, как мы вернемся, но госпожа Джонсон была начеку.
— И Фил не оплошал, — довольно кивнула госпожа Джонсон. — Сейчас бы он еще побыстрее шевелил ногами, пока ворота не снесли.
Я решила, что ворота будут меньшим из всех случившихся зол.
— Господин директор… — кашлянула я. — Госпожа Коул нанесла Школе Лекарниц ущерб в размере стоимости четырех лошадей.
Никто не потребовал бы, чтобы я возмещала эти убытки, с моей стороны было мелочно заявлять, но я исполняла свои обязанности. Все равно покраснела, благо никто не видел этого в полутьме.
В коридоре раздались торопливые шаги. Мы обернулись к двери одновременно — это не девочки и не преподаватели, даже не Фил, никто не носил такие грохочущие сапоги. Я подумала — кто-то приехал, может быть, из деревни, поймали лошадей или хотя бы одну, но дверь открылась, и на пороге появился жандарм.
Не тот старичок, который еле ползал по Школе после смерти маленькой Лайзы, а молодой, здоровенный, ростом под потолок, и места в комнате стало сразу катастрофически мало. Жандарм остался стоять на пороге, а мимо него проскочил другой — невысокий, юркий и щупленький, и гаркнул неожиданным басом:
— Капитан!
Лэнгли в ответ кивнул. Госпожа Джонсон, все еще обнимавшая меня, захихикала. Я сделала робкую попытку увернуться от ее руки, она только сжала меня сильнее.
— Уведите ее. Надеюсь, дороги позволят доставить ее в округ? — распорядился Лэнгли и одним движением поднял госпожу Коул с кровати.
Здоровенный жандарм шагнул вперед, и стены вокруг нас сдвинулись. Он крепко взял госпожу Коул за плечи, и ей пришлось подчиниться, больше ничего уже не оставалось. Час назад — или меньше — она могла захлопнуть передо мной дверь, притвориться, что она меня не понимает и не собирается понимать. Уехать на лошади. После исчезновения Нэн это вряд ли кого бы удивило, но она поступила так, как поступила.
Несмотря на свою победу, я чувствовала нелепую вину.
Второй жандарм прошел к моей тумбочке, сунул нос в чашку, в которой ничего не было, и раздавил сапогом осколки чайника. Лэнгли не отрываясь смотрел на дверь, а здоровенный жандарм замер и не спешил выводить в коридор госпожу Коул, и до меня наконец дошло, что мне тоже стоит туда взглянуть.
Нэн Крэйг с улыбкой подбежала к Лэнгли и прильнула к его груди. Госпожа Джонсон томно вздохнула, жандарм и госпожа Коул вышли. И я захотела уйти.
— Как если бы мы скакали три дня и три ночи, — фыркнула Нэн, тряхнула головой, растрепавшиеся волосы прядками упали ей на плечи. — Умираю, хочу спать, а что за история с лошадьми?
Лэнгли осторожно отлепил ее от себя, и было похоже, что он смутился.
— Она разогнала лошадей как раз после того, как ты уехала за подмогой. А может, и видела, как ты уезжала. В любом случае, маловероятно, что она будет откровенничать на суде…
