— Амир Давидович, Николай Леванович вам передает всего самого наилучшего и благодарит за подарок. От нашего клуба, — два хлопка в ладоши, отчего вздрагиваю, невольно вжимаясь в диван, потому что эти парни меня напрягают.
На коленку ложится рука Амира. На нем темная рубашка с пиджаком и джинсы, но выглядит, будто какой-то итальянский мафиози из красивого романа про любовь. Его странный жест успокаивает, а ладонь буквально прожигает кожу — южные парни, как теплогенератор работают.
— Благодарю, — мурлычет Доронов. Едва к нам в кабинку вносят несколько блюд, божественный аромат наполняет кабинку. Даже отдаленно не представляю названия, кажется, что-то из национальной кухни грузин.
— За такой щедрый подарок хозяин хотел бы распить с вами бутылочку вина, обговорить детали сотрудничества, — второй охранник наклоняется, понижает интонацию, бросая на меня чуть брезгливый взгляд, добавляя. — Без посторонних ушей.
Пока задумчиво изучаю тона нашей кожи, а моя где-то раз в пять светлее, чем его — Доронов вдруг напрягается.
— Что ты сказал?
Уж не знаю, чем его так задели слова этих ребят, но прямо кожей почувствовала, как у него настроение изменилось. Взгляд из-под длинных, точно подведенных черным карандашом, ресниц становится таким, что оба резко рассыпаются в извинениях. Мои брови ползут вверх, особенно, когда Амир поворачивается в мою сторону, поправляя пиджак и вновь улыбается своей привычной улыбкой.
— Заинька, — тянет гласные, произнося это идиотское прозвище, отчего меня перекашивает. — Посиди тут. Сейчас вернусь. Виноград кушай, хачапури, чирбули, сациви, персики, — перечисляет, тыча то в яйца, посыпанные чем-то, овощное блюдо, в котором точно узнаю баклажаны, золотистые лепешки и еще с десяток блюд, едва умещающихся на столе. Вообще не представляю, как можно это съесть вдвоем. Тут человек на десять, а то и двадцать. Одних фруктов гора, у меня глаз дергается.
Гладит меня по голове, ласково так, точно дурочку.
— Веди себя хорошо, — наставляет напоследок. Открываю возмущенно рот, пытаясь возмутится такому обращению. Будто с ребенком общается, в конце концов, я независимая женщина. Эти странные жесты меня напрягают.
— Доронов, ты совсем оба… — забываю, что сама собиралась этого барана увести. Вот только никто мне возразить не дает. Кладет палец на губы, глаза закатывает и тяжело вздыхает.
— Сиди. Тут, — повторяет вновь, добавляя интонации больше жесткости. Не успеваю ответить, поднимается. Как ни в чем не бывало и следует за молчаливой парой охранников. Лишь закрывается кабинка, а я остаюсь один на один со своими мыслями, на меня обрушивается понимание.
— Вот же… овен! — шиплю, сжимая пальцы, представляя себе шею этого гада.
Отрицать сложно, у Доронова есть какая-то загадочная магия. Не знаю, что, возможно пресловутая харизма. Он не выглядит на свои двадцать пять — южные корни прибавляют годов, да явно проступающая щетина, густые темные, почти черные волосы. Его кожа, несмотря на мать россиянку, темнее, чем у среднестатистического русского парня. Вспоминая своего бывшего с его хилым тельцем и тонкими ручками — ни в какое сравнение. У Доронова плечи шире, прикосновение тоже неслабое.
— Хватит думать о мужике, Лиля! — рыкаю на себя, стуча по лбу. Пока Амир там свои дела решает, надо ему в вино снотворное. Нечего пускать слюни только потому, что на нем шикарно костюм сидит. Он и в школе был ничего такой, вместо безгрудой конопатой меня. Слава Богу, с того времени хоть грудь выросла и веснушки теперь можно осветлить.
Лезу в сумочку, рыща в поисках заветного бутылечка. Влажные салфетки, помада, тушь, зеркало, пудра, пробник духов, пробник помады, освежитель для рта, жвачка, паспорт, телефон — все в одной маленькой сумочке. Отбрасываю в кучу хлама антибактериальный гель для рук в прозрачной упаковке, с радостным визгом доставая заветную бутылочку в темном стекле. Секунда на откручивание крышки и еще две минуты вытащить дурацкую пробку, которая герметично закрыта, дабы не позволить жидкости выветрится или попасть туда бактериям. Аромат трав на секунду выбивает из колеи. Запах такой, будто туда кого-то стошнило.
— Господи, Боже, надеюсь при смешивании с алкоголем он не превратится в козла, — бурчу, зажимая нос. Смешиваю вино с ведьминским зельем из аптеки. Надеюсь на нем оно сработает также, как на бабушке. Я туда весь бутылек вылила, ей хватает пары ложек, чтобы через пятнадцать минут сном младенца спать.
Только, как заставить его выпить целый бокал?
— Фу, — кривлюсь, ощущая аромат из бокала, подливая туда немного вина. Доронов пить не любит. Это в школе он всем чачу под шашлык разливал, а сам только в сторонке мог пригубить вина, не больше. Здесь определенно нужны женские чары.
Едва успеваю бутылку на место поставить, Амир возвращается в кабинку, улыбаясь мне и падая рядом на диван.
— Как там таинственные дела? — спрашиваю, беря в руки бокал с молочным коктейлем. Почти не обидно, хотя бы не напьюсь. Меня окидывают внимательным взглядом темных глаз, почему-то останавливая взор на бокале. Поднимаю руки, делая честно лицо.
— Ничего туда не подливала, — клянусь, едва он приподнимает темную бровь.
— Ладно, Магазин, — усмехается, падая рядом и приближаясь, отчего меня сразу окутывает облако его одеколона. Остальные запахи выбивает напрочь, обоняние работает на распознавание туалетной воды. Что-то свежее, ненавязчивое, в то же время дразнит нотами сандала, может какой-то травы. Странное сочетание, думала он предпочитает что-то из тяжелой восточной артиллерии. Едва не упускаю момент, когда Доронов оказывается почти нос к носу. Его пальцы тянутся к моим рыжим прядям, отброшенным за спину. Мой взгляд изучает линию его подбородка от темной щетины до жестких линий к прямому носу и темным глазам — эдакий шоколадный омут, в который жаждешь погрузиться. Что-то говорит, но абсолютно не слышу из-за грохочащей музыки.
— Что? — голос хрипит, едва подушечки пальцев слегка касаются щеки.
— Магазинчикова, расскажи мне о судьбе своей тяжелой, которая сюда привела. Первый раз, да? Ты нервничаешь, — голос обволакивающий, ни черта не понимаю. Первый раз? Ну, да. Раньше по клубам в поисках баранов, которых похитить надо не бегала.
— Ага, — выдыхаю, наблюдая за тем, как опускаются его ресницы. Рука непроизвольно тянется к распахнутому вороту черной рубашки, касаясь мягкой ткани. Он успевает только перехватить запястье, зато голос меняет интонацию.
— А вот этого не надо, Лилия. Опасно.
О-ох, черт. Никто никогда меня так не называл. Мозги пекутся, ничего не соображаю. Если бы в этот момент не зашел один из работников клуба, не знаю, что бы произошло.
— Амир Давидович, у нас там… — он кашляет в кулачок, опасливо косясь то на меня, то на резко помрачневшего Амира. — Баран…
Точно, баран!
— Доронов, — подскакиваю так быстро, что он чуть с дивана не падает. Тычу пальцем ошарашенному парню в грудь, выдхая. — Сиди тут. Я щас. Нос припудрю, — сгребаю брошенные кучкой вещи из сумки обратно, вылетаю из кабинки со скоростью света, слыша, как колотится сердце.
