— Сдаюсь, — торжественно объявил Юрка, вызвав дружной возмущенный вздох:
— Да, блин, Бублик!
— Юрец, че опять?
— Вот прямо как с пейнтболом…
— Так нечестно, вас же больше!
— Да тут одна девочка.
— Вообще на тебя не положиться!
— Дядь Юр, а вы ничего, — заявила Соня, прыгая рядом с ним на диван, преданно заглядывая в глаза. — Теперь вы просто обязаны женится на моей маме, — лицо у Бубликова вытянулось, а нам вдруг стало не до бойни. Просмеяться бы.
Ночное зимнее небо казалось абсолютно черным. Сидя во дворе дома Ереминых на качели, задумчиво смотрела вверх, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме сплошной черноты. Ничего, лишь непроглядная тьма и одиноко сияющая Луна посреди этого великолепия — точно прожектор, включенный в ночи. Вздохнула, услышав скрип снега от чьих-то шагов и улыбнулась, стоило ощутить знакомый аромат ели, смешавшимся с запахом шоколада. Мне в руки вручили большую кружку, наполненную до краев с зефирной горкой сверху. На душе, как и рукам, стало теплее.
— Как себя чувствуешь? — Амир опустился рядом, принявшись невольно раскачивать широкие качели. Он укрыл нас пледом и притянул меня ближе, отчего я ощутила, как успела замерзнуть.
— Все нормально, Амир, — покосилась на него, разглядывая профиль, едва освещаемый лунным светом и невольно вздохнула.
Он все же очень красив.
— Завтра вернемся в город. Пока не решится вопрос с этими психами, хочу, чтобы ты по максимуму не выходила из дома. Или только с охраной. Хорошо? — мне показалось, что он нахмурился, а я только кивнула, отпивая немного шоколада.
Я не стану сидеть в четырех стенах, но мне надо четко продумать план и решить, с чего начать это расследование. Не для сенсации, не для громкой новости. Чисто для себя. Чтобы больше никто не смог угрожать мне или тем, кого я люблю. Эти люди должны были быть за решеткой. А не разгуливать по улицам города.
Но разумеется в слух ничего подобного не сказала.
— Лилия? — тихо позвал меня Амир, заставляя поднять на него взгляд, всматриваясь в едва заметные очертания лица в темноте. Кружка выпала из рук сама собой в тот момент, когда он назвал меня полным именем. Да так, как не делал никто другой.
Сама потянулась к губам, отбрасывая плед с плеч и почувствовала, как он пылко отозвался. Ни сомнений, ни страха, ни волнения — ничего из этого я больше не чувствовала, потому стоило ему на секунду оторваться от меня, как Амир выдохнул скорее для галочки:
— Ты уверена?
— Да, — четкий ответ, за которым последовали действия.
Я не совсем запомнила дорогу от беседки с качелями до дома Ереминых. Слышала только наши шаги, звуки проминающегося снега, собачий лай и наше горячее дыхание. Плед, кружка с горячим шоколадом — все осталось там на улице, однако никто из нас об этом не вспомнил. В тишине уснувшего дома, мы осторожно продвигались по лестнице, стараясь шагать осторожно. Пока целуешься словно сумасшедший, очень легко наткнуться на что или снести какую-нибудь вазу.
— Мне кажется, я начинаю в тебя влюбляться, — прошептала тихо, когда дверь за нами захлопнулась. Его пальцы замерли у самого края моего свитера, а потемневшие от страсти глаза посмотрели в лицо, буквально вывернув наизнанку душу.
— Тогда давай сделаем так, чтобы нам обоим это не показалось, — хрипло ответил, помогая мне стащить свитер и стягивая следом свою одежду.
Я не знала, что такое настоящая любовь. Мама всегда говорила, что у каждого любовь своя собственная. Ты смотришь на человека, и даже его недостатки кажутся тебе достоинством. Или наоборот постоянно ворчишь, однако никак не можешь уйти, ибо рядом с ним способен дышать.
Как у меня с Амиром? Наверное, все сразу. Я зажигалась от одного прикосновения и терялась от каждого поцелуя. Стоило давно признать, что еще в школе он был чем-то для меня. Не только вечно задирающий, раздражающе болтливый одноклассник, но еще человек, сумевший пробить столь тщательно выстраиваемую стену перед окружающим миром.
Мои пальцы запутались в его волосах, а губы болели от поцелуев. С них срывались стоны каждый раз, когда он спускался ниже, аккуратно стягивая остатки одежды и продолжая исследовать мое тело. Мужские ладони скользнули вдоль всего тела, поглаживая и сжимая, но не до боли, скорее немного собственнически. Будто он пытался лишний напомнить мне, кому я теперь принадлежу.
Ох уж эти мужчины, как говорила бабушка, им всегда надо чувствовать себя главными.
— От твоих волос с ума схожу, — выдохнул мне шею, чуть прикусывая кожу, ласкающими движениями сжимая грудь и спускаясь другой рукой ниже.
Всего одно движение и меня буквально подбросило в постели, отчего пришлось схватиться за его плечи, впиваясь ногтями в загорелую кожу. Самопроизвольно прикусила зубами губу, но тут же Амир накрыл их своим ртом, забирая у меня невольный вскрик от очередного ласкового движения пальцами. Свободной рукой зарылся в волосы на затылке, чуть приподнимая голову и жадно целуя. Требуя чего-то взаимен, а я окончательно расслабилась, обнимая его крепче. Отвечая, лаская неуверенно в ответ его тело и скользила подушечками пальцев по щетине, по которой, кажется, тоже сходила с ума.
Он в последний раз оторвался от моих губ, прислонившись своим лбом к моему, задавая вопрос:
— Да?
Мне хватило сил только на то, чтобы судорожно кивнуть, а затем я почувствовала. Как он отодвинулся и услышала тихий шелест. Даже не успела замерзнуть, когда Амир вновь оказался рядом, обхватив лицо ладонями, выдыхая в губы:
— Может быть, я тоже начал в тебя влюбляться, Лили.
И знаете, это было лучшее признание из всех, что я когда-либо слышала. Потому что за острой болью последовала настоящая эйфория, забравшая с собой все остальные звуки мира вокруг и неприятные дискомфортные ощущения. Только он, я и полная гармония друг с другом. Один ритм, одно дыхание на двоих, в конце концов, перешедшие в приглушенный поцелуем крик и сладостную негу после схлынувших эмоций.
Что будет с нами дальше — никто не знает. Но сейчас, лежа в его объятиях и смотря в окно, верила, что у нас все будет хорошо, когда маленькая звездочка зажглась посреди непроглядной тьмы ночного неба.
Глава 24
Амир
Унылое серое здание полиции с характерной синей табличкой не внушает никакой радости, как и встреча со следователем Оленевым. Его серый тусклый взгляд выедал во мне дыру, пока наш адвокат Артем Сергеев, постукивал пальцами по потертой деревянной поверхности стола сотрудника полиции. «Доскональная беседа» все больше напоминала допрос, а злость внутри меня начинала лезть наружу, хотя я очень старался сдерживаться.
— Понимаете, какое дело, Амир Давидович, — скучающе потянул Максим Анатольевич, пристально разглядывая мое невозмутимое лицо, — Алексей Германович Цирков считает, что это вы начали первым конкурентную борьбу нечестным путем. Такое же видео с убийством девушки было прислано ему за полчаса до того, как оно пришло на вашу почту.
