— Ты... — зло выдохнула она, глядя на Дитриха. В больших глазах застыли слезы. — Ты!.. Я ради тебя, — запнулась, — с занятий сбежала, а ты!..
Сказать она явно хотела нечто другое, но передумала. Впервые мне было настолько жаль девушку, надежды которой не оправдал принц. Тасси чем-то отличалась от остальных, вероятно, прожигающей искренностью, и меня это в ней подкупало.
— Хрулевая ситуация, — выдал Дитрих. На его лице промелькнула странная задумчивость, но он и с места не тронулся, когда Тассилия выбежала из наших апартаментов.
— Ну ты и гад, — выдохнула я и вышла в коридор следом за девушкой, надеясь, что она не убежала слишком далеко.
Невидимые нити проклятья натянулись, но их хватило, чтобы зайти за поворот и увидеть сидящую на полу девушку. Она спрятала лицо в ладони, плечи подрагивали.
— Не плачь, он того не стоит, Тасси, — впервые назвала её сокращенным именем. Села на пол рядом, забыв о приличиях.
— В том-то и дело, что стоит, — выдохнула девушка и подтянула колени к груди. Юбка форменного платья некрасиво подсобралась, но кого это сейчас волновало?
— Я знаю его дольше, чем ты. Забудь про Ди, уверена, ты встретишь достойного парня, который не будет вытирать об тебя ноги.
— Нет. Знаешь, я с первого взгляда поняла, что он тот самый, несмотря ни на что. Меня передергивает от одной мысли, что ко мне прикоснется кто-то другой. Чужой.
— Ты просто влюблена, это пройдет.
Уж кто-кто, а я знала, о чем говорила, ведь пережила влюбленность в Дитриха Орманского несколько лет назад и всерьез завидовала племяннице ректора, ведь она могла просто так выбросить его из жизни, а я — нет. Хотя, наверное, и не смогу вычеркнуть его из жизни, даже если проклятие снимут. После стольких лет мы навсегда останемся кем-то вроде брата и сестры, но не более того.
— Не пройдет. Наш народ, рожденный в Алой пустыне, имеет одну особенность. Если мы любим по-настоящему, то это навсегда. Моя мать влюбилась в отца с первого взгляда, им пытались помешать, но они преодолели все препятствия. Представляешь, ради неё отец выстроил замок, в кирпичи для которого ремесленники замешали алый песок. А дядя... он, кажется, влюбился в тебя и тоже ни перед чем не остановится.
Сердце забилось сильнее. Разве это правда? Разве внешне холодный ректор мог влюбиться в меня настолько сильно? Да, его поцелуй был полон огня и страсти, но так сложно поверить в серьезность его чувств. Ведь он ни сказал о них ни слова, только родовой амулет холодил грудь, намекая...
— Тасси, ты преувеличиваешь, — сказала я, хотя самой отчаянно хотелось ей верить. — Если хочешь, пойдем ко мне и поговорим спокойно. Ди, скорее всего, уже сбежал в комнату.
Ответить она не успела, из-за поворота извилистого коридора появился неожиданный гость.
— Вы устроили клуб сидящих на полу? — улыбнулся Арко Молович. Не дождавшись ответа, он уселся рядом с нами, достал из кармана кремовый платок и протянул Тассилии, что продолжала хлюпать носом.
— Что ты здесь делаешь? — наконец, очнулась я.
— Пришел к вам с Дитрихом. Ректор Эйр Хан просил не оставлять вас вдвоем и навестить как можно скорее. Сейчас выдалась такая возможность. Меня временно освободили от фехтования, ведь мой спарринг-партнер лежит в покоях с раной.
— Что ж, тогда нам стоит вернуться в гостиную, — я поднялась с пола, отряхнула подол и глянула на Тассилию, что не спешила ко мне присоединяться.
— Я не пойду. Прости, Эвика. Мне нужно побыть одной и успеть на следующую пару.
Племянница ректора покинула коридор так быстро, что я только и успела, что крикнуть вслед:
— Приходи после занятий, поговорим!
С этого дня я стала замечать много странного в нашей жизни. Тассилия все-таки пришла вечером с бутылкой вина и через пару бокалов мы стали если не подругами, то близкими приятельницами точно. Наша дружба против Дитриха, и просто так крепла с каждым днем. Моего жениха она принципиально игнорировала, а я, решив устроить ему взбучку, получила холодный ответ: “Эви, ты знаешь, сколько у меня было женщин. Каждая из них говорила мне эти слова, клялась в вечной любви. Вот только стоило нам расстаться, как тут же находился новый ухажер и слышал то же самое. Я дорожу твоей дружбой и даже немного ненавистью, но ничья любовь мне не нужна. Она слишком мало стоит”.
После этих слов захотелось отвесить Дитриху подзатыльник, а потом обнять. Столько в них было глупости и боли. Меж тем принц с каждым днем становился все более замкнутым и хмурым, его не развлекали даже многочисленные поклонницы, которых мы с Тассилией перестали отпугивать. Вместо вздорных девиц Дитрих стал много времени проводить с Арко. Пару раз я участвовала в их разговорах, но сдалась, запутавшись в хитросплетениях военной стратегии, которая так увлекла парней, что они и думать забыли о леди рядом с ними. Они обсуждали все великие битвы, просчеты и достоинства военачальников, вооружение и модернизацию. Я не верила своим глазам, но кажется, у Дитриха Орманского впервые на моей памяти появился друг, единомышленник и достойный соперник.
В общем, жизнь потекла своим чередом.
За два дня до бала-маскарада, Реймонд Эйр Хан пригласил нас с Дитрихом в свой кабинет. К своему стыду, я целых полчаса выбирала платье (отказалась от форменного и пожалела, что большую часть нарядов отправила обратно в столицу), укладывала волосы и даже выпила немного успокоительной настойки. Внутри всё пело, предвкушая встречу. Вероятно, всему виной то, что Тассилия каждый день убеждала меня в том, что магистр влюблен. А я? Мне впервые хотелось быть для кого-то по-настоящему красивой, чувствовать, как жадный зеленый взгляд скользит по плечам и обтянутому атласом изгибу талии.
— Ничего себе! — Дитрих смерил меня восхищенным взглядом, но тут же нахмурился. — Ты для Эйр Хана так вырядилась?
— Не твое дело, — покусала губы, чтобы они казались полнее и улыбнулась. — Для кого хочу, для того и наряжаюсь.
— Ты же понимаешь, что он не лучше меня. Шанталь вылетела из его постели сразу, как только на горизонте появилась ты. Думаешь, что задержишься на её месте? Считаешь, что Реймонд Эйр Хан церемонится с женщинами? Решил отдать тебе руку, сердце и половину академии в придачу? Он опытный мужчина. Думаешь, ты первая невинная студентка, что мечтает о ректоре? Он использует тебя и выбросит.
Эту отповедь я слушала уже по десятому кругу, поэтому слова не задели. Кому попало не отдают родовой артефакт, его не отдают женщине, которую хотят выбросить из жизни. Это Тассилия смогла уложить мне в голову.
— Он лучше, чем ты думаешь, Дитрих. В этом я уверена!
Кабинет ректора встретил нас полумраком и прохладой. Первое, что бросилось в глаза — песочные часы. Я в ужасе смотрела на стекла, покрытые паутиной трещин. Они разрушаются? Захотелось подойти к ним и прикоснуться рукой, успокоить, как будто загадочный артефакт был живым и мучился от боли.
— Студентка Азнавер, вы обратите на меня внимание или так и будете стоять? — вывел меня из раздумий недовольный голос, по которому я так скучала.
