— Мне нравится моя игрушка. В чём несоответствие?
Марион опять не могла понять, говорит он серьёзно или изгаляется. Как же он её достал!
— Ты хочешь превратить в свою игрушку целую планету! Ты чокнутый урод!
Марион закрыла лицо руками не в силах больше смотреть на его наглую рожу.
Какое-то время Кордмир молчал.
А потом снова переменился.
— Я просто хочу жить, — теперь в его голосе звучала печаль, чуть ли не отчаяние. — Я устал бегать, скрываться, всегда быть настороже. Они приговорили меня. И рано или поздно казнят, если только я не сумею обезопасить себя. Лишь закрыв планету, я смогу наконец жить спокойно.
Девушка подняла на него взгляд. В чёрных глазах притаилась боль. А ещё их заполонила какая-то поистине вселенская усталость.
— Кто — они?
— Неважно, — Кордмир тяжело вздохнул. — Марион, поверь, я говорю правду. Мне просто очень хочется жить.
По его щеке вдруг скатилась слеза.
Но настоящая или иллюзорная — кто ж знает. Он лжёт как дышит. Хотя не исключено, и что на него внезапно накатила откровенность. Марион так и не могла прийти к уверенности, что это было сейчас.
Тем временем Кордмир вновь сменил ипостась. Улыбнулся словно бы с бравадой:
— Давай ещё выпьем.
* * *
8 сентября 1781 года
Элиза сидела одна за огромным столом. Перед ней на тарелке дымилось аппетитно пахнущее рагу, бокал был наполнен её любимым вином. Только приняться за ужин она никак не могла себя заставить — щемящее предчувствие начисто лишало аппетита. Оно возникло еще часа два назад, совершенно без повода. Элиза не знала, что именно должно случиться, но побороть смутную тревогу не получалось, она лишь усиливалось с течением времени.
Кое-как пересилив себя, женщина нацепила на вилку и отправила в рот небольшой кусочек мяса. Стала медленно его жевать. Однако не ощутила привычного вкуса блюда, ей показалось, будто во рту у нее воск. С трудом проглотив тщательно пережеванный кусок, больше притронуться к пище она не смогла.
Нервы сдавали окончательно, в мозгу свербила одна мысль: вот-вот произойдёт что-то страшное… Элиза уставилась в тарелку невидящим взглядом. Сердце билось всё чаще, пульс отдавался в висках набатом.
Очнуться её заставила какая-то суматоха во дворе. Элиза прислушалась. Ничего не разобрать. Надо бы позвать слуг — узнать, в чём дело. Однако даже позвонить в колокольчик не было сил — всё тело будто налилось свинцом, не пошевелиться.
А беспокойство все нарастало — теперь уже с панической скоростью. Сквозь неизвестно откуда взявшийся шум в ушах Элиза вдруг расслышала крик под окнами: «Сэр Дэвид вернулся!» Она вздрогнула всем телом, внутри похолодело, даже закружилась голова. «Ну вот — случилось!..» — осознала она с ужасом.
Захотелось вскочить и убежать. Куда — неважно, просто убежать, без оглядки! Ноги не держали, но всё же она выскочила из-за стола и ринулась прочь из столовой. Как можно дальше от входной двери, через которую вот-вот должен войти супруг. А может, и уже вошёл.
Элиза неслась по коридорам и лестницам, не разбирая дороги. Словно за ней гнались все демоны ада. Опомнилась она только на крыше замка. Дальше бежать было некуда. Осела на холодный камень, привалилась спиной к парапету, обхватила руками колени и тихонько заплакала.
Всё, это конец! Ещё недавно она пребывала в уверенности, что её даже не заподозрят в поджоге. Однако теперь эту уверенность смыло, как волна смывает надпись на песке. Нет никаких сомнений, что муж догадается обо всём!
Он не простит. Придёт и накажет. Убьёт. Растерзает.
Господи, спаси и сохрани! Ведь за тебя же страдаю! Щитом твоим встала против нечистой силы!
Элизу била дрожь. Руки тряслись так, что ходили ходуном. Перед глазами всё мутилось. Страх разъедал каждую клеточку организма.
Однако муж никак не приходил расправиться с нею. Минуты тянулись как часы.
Быть может, всё обойдётся? Она же мать, потерявшая дитя. Он должен пожалеть её, поддержать.
В душе зародилась слабая надежда. Муж ведь не знает, что она догадалась о его связи с дьяволом. Так с чего же ей убивать ребёнка? Совершенно не с чего. Иного ему и в голову не придёт. Они погорюют вместе, и всё наладится.
Надежда теплилась в груди, росла…
Элиза почти успокоилась.
Как вдруг услышала приближающиеся шаги, кто-то поднимался по лестнице.
Она замерла, глядя на дверь, ведущую из башни.
Казалось, время остановилось, мгновения застыли каплями, что нависают с карниза, но никак не сорвутся вниз.
Наконец Дэвид вышел на крышу, и у Элизы оборвалось всё внутри. На неё надвигалось само воплощение Тьмы. Муж выглядел мрачнее ночи вокруг. Карие глаза почти почернели. В них клубилась ледяная ненависть и всполохами сверкал гнев.
Элизу снова затрясло, руки-ноги отнимались от страха.
Опершись кулаком на парапет, муж навис над нею.
— Как вышло, что наша дочь погибла?
— П-пожар… — с трудом выдавила она, не узнав собственного голоса, он прозвучал как блеяние овцы.
И в тот же миг словно какие-то жуткие щупальца коснулись её разума. Элиза едва не лишилась чувств.
Тьма в глазах мужа сгустилась, стала плотной и ещё более ледяной. Он взялся за рукоять меча.
— Это ты. Тварь. Убила. Викторию.
Элиза вся сжалась и закрыла голову руками — словно это могло спасти. Он всё знает. Но как? Как? Как?!
Принц до боли сжимал рукоять меча, но не замечал этого. Перед глазами стояла охваченная пламенем комната. Факелом полыхает детская кроватка. Вики кричит, надрываясь, ей дико страшно и больно. Но рядом никого, и она умирает в жутких муках. А последний отчаянный крик малышки продолжает звучать в ушах.
Эта тварь сдохнет так же!
— Дэрэлл, не делай этого, — раздался голос за спиной. Авира положила руку ему на плечо. — Я тебя прекрасно понимаю. Сама бы испепелила гадину!
— Ну так в чём проблема?! — повернувшись, процедил он сквозь зубы. Желание немедля покарать убийцу захлёстывало.
— Подожди! Успокойся и послушай, — проникновенно произнесла девушка, поглаживая его по руке. — То, что поджог устроила она, известно только нам, так? Других доказательств нет.
Элиза в панике переводила взгляд с одного на другого, естественно, не понимая по-валлейски ни слова, и тихонько поскуливала в панике, всё сильнее вжималась спиной в парапет.
— Там должны быть осколки бутыли из-под масла, — возразил принц, бросив на жену очередной яростный взгляд. В голове той он прочёл всю картину преступления. Впрочем, и Авира наверняка тоже.
Элиза задрожала как осенний лист на ледяном ветру: того и гляди сорвётся и упадёт… в беспамятстве. Но на неё никто не обращал внимания.
