А сама Вики как будто испарилась.
Линда обыскала весь овраг и лес возле него — без толку. Только свою лошадь обнаружила — та со склона, похоже, не сверзлась и теперь преспокойно паслась ярдах в двухстах от места, где потеряла всадницу.
Взобравшись в седло, Линда отправилась по окрестным деревням. Голова кружилась ужасно, тошнота то и дело подступала к горлу, но девушка крепилась. Главное — Вики.
Только, как выяснялось, никто из местных жителей не находил ребёнка в лесу и не видел путника с младенцем на руках.
А сегодня к вечеру она повстречала в посёлке слугу из замка и от него узнала, что вернулся сэр Дэвид. Её собственные поиски так и не принесли результата, оставалось лишь ехать каяться баронету.
— Клянусь, я хотела как лучше, — заверила Линда, закончив свой рассказ. Она с трудом сдерживала новый поток слёз. — Милорд, поверьте, ваша супруга совершенно не в себе! Она… — девушка умолкла, вдруг ощутив себя странно — как будто её разума коснулось нечто инородное.
— Я знаю, — негромко, но уверенно произнёс принц.
— Дэрэлл, заканчивай! — возмутился Крэй по-валлейски. «Индейское наречие», на котором хозяевам нравилось иногда общаться, прислуга периодически слышала и давно перестала удивляться господской причуде.
— Здесь это не запрещено, — возразил принц.
— Поэтому ты решил забыть наши законы?! Так мы в итоге скатимся на уровень этих варваров.
— Не скатимся. Но в чём-то ты прав — давайте завязывать с ментальным сканированием без крайней необходимости. — Дэрэлл улыбнулся и тут же добавил: — Только сейчас мне как раз было необходимо убедиться, что она говорит правду. Ведь речь о моём ребёнке. — Принц перевёл взгляда на компаньонку жены — теперь уже бывшую компаньонку. Никакого общества, Элиза будет сидеть в одиночестве. — Линда, иди отдыхай. Ужин тебе принесут в комнату. — Он подошёл к ней вплотную: — И спасибо, что спасла Вики от смерти в огне.
— А потом потеряла… — пролепетала мисс Хонли, пряча взгляд.
— В этом нет твоей вины. Ты сделала всё, что могла. Завтра с утра съездим на то место с собакой — может, что-то прояснится.
— Я провожу тебя, — Крэй взял девушку под локоть.
— У неё сотрясение мозга, — шепнул ему на ухо Дэрэлл.
— Вижу, не слепой. Я займусь этим.
Они ушли, а Дэрэлл вернулся за стол.
— Выходит, Вики жива, — подвёл принц итог. Это была замечательная новость. Но исчезновение девочки здорово омрачало радость, и на сердце по-прежнему было тяжело. — Только её кто-то похитил…
— Не факт, — покачала головой Авира. — Возможно, малышку просто подобрали. Посуди сам: едешь ты по лесу, вдруг видишь, что под кустом лежит младенец, а вокруг ни души. Линду на дне оврага наверняка было не разглядеть, особенно если ещё только начало светать. И какие мысли тут могут посетить? Что ребёнка бросили умирать, он никому не нужен.
— Но пелёнка у Вики из дорогой материи, — подчеркнул Зар. — А состоятельные родители своими детьми обычно не разбрасываются.
Авира кивнула и продолжила:
— Нужно самим опросить людей в округе, пообещать щедрую награду за возвращение ребёнка. Тот, кто нашел нашу малышку, мог понадеяться, что наживётся на ней. Поэтому ничего не сказал Линде.
— Правильно, — поддержала идею подруги Эстэлия. — А Элиза, значит, уверена, что сожгла ребёнка, и живёт себе спокойно с этой мыслью?
— Да, — подтвердил Дэрэлл. В груди шевельнулась ярость, но принц загасил её, призвав на помощь ледяную ненависть — что способна была заморозить всё внутри.
— Что же, мы так и оставим это, как есть? — завелась сестра. — Изуверка будет спокойно жить дальше?!
— Авира права — её казнь может выйти нам боком, — произнёс принц ровным голосом.
— Но хоть что-то сделать, чтобы прочувствовала!
— А вот это, кстати, можно, — в Авириных глазах сверкнул плотоядный огонёк.
Глава 39
— Проснись, ничтожество! — прозвучал низкий рокочущий голос.
Элиза лишь недавно заснула, а сейчас открыла глаза с дико бьющимся сердцем. Приснится же такое! На всякий случай, осмотрелась в темноте.
И вдруг противоположная от кровати стена осветилась кроваво-красным светом. Перед ней сгустился такой же кроваво-красный туман. А когда начал развеиваться, из него появился мужчина. Вернее… Острые злобные черты, козлиная бородка, короткие чёрные волосы, а из них росли вверх… мощные длинные рога. Глаза горели красным огнём. Могучий обнажённый торс. Ноги заканчивались копытами. На руках — острые когти. А длинный хвост с шипами на конце зло стучал по полу.
Элиза истошно заверещала, едва узрев рога.
— Заткнись! — прорычало явление.
И женщина лишилась голоса. Теперь только беззвучно открывала рот, трясясь от ужаса. Святый Боже, да что же это? Неужто сам Сатана?! Сердце бешено стучало где-то в горле, того и гляди выпрыгнет совсем. Руки-ноги стали ватными. Господи, спаси и сохрани! Но сил не было даже перекреститься.
— Ты убила мою дочь, — пророкотал рогатый, — и будешь наказана.
Элиза задрожала сильней. Сейчас точно убьёт!.. Со страху даже все молитвы из головы повылетали.
— Сгоришь на медленном огне…
Перед кроватью зажглось огненное полукольцо.
Она в панике отползла к стене и вжалась спиной в холодные камни. Пламя поднималось всё выше, жар нарастал. Казалось, вот-вот начнёт лопаться кожа на лице. Стена тоже нагревалась, стало жечь спину.
И вдруг вспыхнуло одеяло.
Элиза вскочила на ноги, зашлась в немом крике, пытаясь затоптать огонь. Вот-вот он охватит её саму, пожрёт, выжжет жизнь до последней капли…
Рогатый раскатисто хохотал, словно у него было несколько глоток.
Но внезапно умолк, и пламя исчезло, как появилось, — в единый миг.
— Нет, ты заплатишь мне по-другому, — мстительно осклабился он. — Станешь моей любовницей и родишь мне нового ребёнка.
Сатана приложил ко рту два пальца, высунул между ними раздвоенный язык и непристойно задвигал им.
Элиза в бессилии сползла по стене, судорожно хватая ртом воздух. Перед глазами всё мутилось, но змеиный язык она видела очень чётко.
— Порезвимся, детка… — гадко посулил нечистый, подмигнув. — Я вернусь, как только вызреет семя.
Напоследок он развязал штаны. Дьявольское «достоинство» оказалось огромным и… тоже рогатым.
Заскулив в отчаянии, Элиза рухнула на подушку. Потерять сознание почему-то не получилось, хотя минут ужасней в её жизни ещё не было.
Сатана исчез. Остался лишь запах горелой плоти. Правда, у неё самой ожогов вроде бы не было. Или она просто не чувствовала их?
