И тут Марион струсила снова. Нет, не то чтобы совсем. Но кое-что очень захотелось прояснить.
— Зар, скажи, если бы я не была замужем, ты бы женился на мне?
— Да, — ответил он без малейших раздумий. — Собственно мы даже можем пожениться по нашим обычаям. У нас насильный брак не считается законным, — пояснил мужчина. — На Валлее его бы просто не признали, и ты бы числилась свободной.
Марион порядком опешила. По правде говоря, боялась, что Зар постарается уйти от ответа на этот вопрос. А он… Получалось…
— Ты делаешь мне предложение? — вымолвила, замирая от страха.
— Если ты согласна.
И всё-таки выйти замуж, будучи замужней, казалось неправильным. Фактически дикостью.
— Не знаю. Мне нужно подумать…
— Хорошо, подумай, — в синих глазах промелькнуло что-то… безнадёжность?
— То есть стать твоей женой я, конечно, согласна, — спохватилась она. — Только не уверена, что готова прямо сейчас. Нет, я не это хотела сказать! — от волнения мысли путались как пряжа в лапах игривого котёнка. — Не сейчас, а пока остаюсь замужем по английским законам. — Вот, теперь вроде верно выразилась. И ещё один вопрос надо бы наконец уточнить. Марион немного оттянула ворот платья — дышать было ужасно тяжело, почти невозможно. — Скажи, у тебя было много женщин? И всем им ты признавался в любви?
Глаза Зара на мгновение расширились — не ожидал он таких вопросов.
— Нет. В смысле, женщин было много, не стану лгать. Но «люблю» я не говорил ни одной из них.
— Почему? — Марион то ли удивилась, то ли не поверила — сама толком не поняла.
— Потому что не любил.
— Но мне ты сказал тогда…
— Да, тебе сказал. Или, по-твоему, я стал бы делать предложение женщине, которую не люблю? — он едва заметно усмехнулся.
— Наверное, нет, — Марион уткнулась ему в плечо. От смущения она была уже пунцовой. Но так хотелось прояснить всё до конца. — Неужели ты правда никого не любил до меня? Только не лги, пожалуйста. Я же понимаю, что я у тебя не первая, — шептала она скороговоркой, боясь, что каждое следующее слово застрянет-таки в горле.
— Правда, Марион, — мужчина взял в руки её голову и нежно коснулся губ. — Со лжи отношения не начинают.
Не начинают. Значит, действительно никого не любил. Она не первая у него в постели, зато первая в сердце — а это гораздо ценнее.
— Кстати, сколько тебе лет? — должна же она знать точный возраст будущего мужа.
Зар вдруг изменился в лице.
Вот чего девушка не ожидала — что он столь странно отреагирует на такой простой вопрос.
— Больше, чем ты думаешь, — вымолвил мужчина с явной неохотой.
Но Марион уже охватил азарт допытаться. В конце концов, если он выглядит несколько моложе, чем есть на самом деле — ничего ж страшного.
— Я думала, что тебе тридцать. Может, тридцать с небольшим. Ну сколько всё-таки? Тридцать пять?
— Нет.
Она округлила глаза:
— Сорок?
Он покачал головой.
Произнести «сорок пять» у девушки не повернулся язык. Выглядеть моложе на пятнадцать лет уже никак нереально! Но она продолжала молча терзать его вопрошающим взглядом.
Зар тяжело вздохнул.
— Марион, на Валлее люди живут дольше, чем на Земле. В особенности, маги.
— Так сколько тебе? — почему-то у неё перехватило дыхание.
А Зар тяжело вздохнул ещё раз.
— По валлейским годам — сто девяносто один, — он крепче сжал Марион в объятиях.
Девушка судорожно сглотнула. Нет, невозможно!
— Ты, наверное, шутишь? — она с надеждой заглянула ему в глаза.
— И в мыслях не было.
— А сколько валлейских лет в земном годе?
— На Валлее год длится несколько дольше, чем на Земле.
— То есть тебе даже больше, чем сто девяносто один?
— Получается, что так.
Нет, это категорически не укладывалось в голове, и она отчаянно кружилась. Если бы Зар не прижимал её к себе, Марион наверняка упала бы.
— А сколько лет Дэрэллу, — поинтересовалась она, сама не зная зачем.
— Сто восемьдесят девять.
— А Килу?
— Сто девяносто.
— А Авире?
— Сто восемьдесят шесть.
— То есть вы все практически ровесники?
— Не все. Аррилу, например, всего восемьдесят семь. А Лефарту и того меньше — семьдесят два.
Как сэру Персивалю, машинально отметила Марион про себя. Но выглядит Лефарт лет на двадцать пять. А Зар — на тридцать в сто девяносто один. То есть когда ей будет как сэру Персивалю, он постареет максимум на пару лет…
В груди что-то оборвалось. И вмиг там похолодело, словно всё внутри покрылось толстым слоем льда. Она же уже через двадцать лет будет для него старухой! А дальше — и думать страшно. Зачем же он…
В глазах окончательно потемнело.
Очнулась она на кровати.
— Марион, как ты? — наклонившись над ней, Зар вглядывался в её лицо с тревогой. И осторожно поглаживал волосы.
— Зачем ты… — горло перехватило. Но она оттолкнула мужчину и резко села. Её опять повело. Неважно. — Зачем же ты… Зачем ты сделал мне предложение?! Зачем влюбил в себя?! Если… Ты… Ты… — от ярости и обиды не хватало ни воздуха, ни слов.
— Марион… — Зар попытался взять её за руку.
— Не трогай меня! — закричала она, вновь отпихнув его. — Ты… Эгоист! Мерзавец! — Марион бросилась к двери. — Не смей ко мне приближаться!
Ничего не видя перед собой, она эту дверь, как ни странно, нашла. Хлопнула ею за собой.
Как он мог! Как мог! Он же всё знал! С самого начала. И всё равно…
От безысходности хотелось выть. Или биться головой о стену. Так плохо ей не было ещё никогда.
Рыдания душили. В темноте коридора дверь никак не нащупывалась. Марион уткнулась горячим лбом в холодную стену. Отчаяние охватило каждую клетку организма. Силы стремительно таяли, уже и стена была плохой опорой.
Кто-то схватил её в объятия.
— Нет! Оставь меня! Не касайся! — провыла Марион, отбиваясь как могла.
— Успокойся! — зашептал её на ухо Зар. — Хочешь перебудить весь дом?!
Она помотала головой.
— Давай поговорим спокойно.
— Нет! — снова вскинулась девушка.
Тем не менее, Зар подхватил её на руки и, как она ни вырывалась, унёс обратно к себе в спальню. Усадил на кровать, опустился рядом и тут же крепко обнял.
