Но главное, я успела спасти плющ.
— В моем доме достаточно место, — заговорил Сапфир, и у меня сразу же возникло острое желание спросить, хорошо ли он подумал. — Пока Этта работает на меня, я готов вас всех принять.
Щедрое предложение.
Жаль, не все оценили.
— Еще чего не хватало, — буркнул себе под нос Грайан.
Не знаю, почему только я услышала.
Дальше все могло сложиться как угодно, от долгих пререканий, до легкого согласия, учитывая, что мои родители привыкли принимать от жизни все, искренне считая, что она должна им гораздо больше.
Однако получилось… не совсем предсказуемо, я бы сказала.
Экипаж появился в начале улицы, и, пока он приближался, никто не обращал на него внимания, все считали, что это точно не по нашу честь. Проворачивая свои черные делишки, Фийя наверняка позаботилась, чтобы соседи ничего не видели и не слышали. Жители близлежащих домов должны беспробудно проспать до утра. В свете этого нами могли заинтересоваться исключительно местные законники, но они в украшенных золотом экипажах не ездят.
Однако гость точно был к нам.
Стоп. Этот экипаж я уже видела, если не ошибаюсь.
Ой…
— Ты проигнорировала три встречи, и я решила… — Леди Сапфир показалась из открывшейся двери, обозрела летающий пепел и живописно разбросанную по газону мою семью, и что она там решила, осталось только догадываться. Вместо продолжения начатой фразы она отыскала взглядом Армана: — Сын, что ты здесь устроил?!
Виноватый нашелся неожиданно и без всяких оснований. Но он, кажется, был готов к такому повороту событий, только спрятал усмешку в моих кудряшках.
Леди выбралась из экипажа, слуга придержал ей дверь.
И тут мама повернула голову.
— Рисана?
— Алетта!
Миг они рассматривали друг друга, до конца не веря, а потом с радостными криками бросились обниматься.
ГЛАВА 12
Три часа спустя мы насколько это было возможно комфортно обосновались в доме Сапфира. Его мать руководила всем. Распихала нас по комнатам, нашла пространство для каждого и необходимые на первое время вещи, одновременно обменивалась с моей матерью какими-то понятными только им двоим новостями. Папа взирал на это дело подозрительно, но ничего не предпринимал.
Худшее уже случилось — нас нашли. И не кто-нибудь, а сама Леди Сапфир. Главная женщина вида Сапфиров. Пока она была в восторге от встречи с когда-то близкой подругой, но наверняка скоро о нашем с Грайаном существовании узнают все те, от кого нас столько лет успешно скрывали. Лучшим выходом сейчас было бы бежать, но нам просто некуда, да и денег нет.
Зато есть какая-никакая крыша над головой прямо сейчас.
И будущее стало еще более туманным, чем было, скажем, сутки назад.
Я обвела взглядом легкий погром в гостиной, сброшенный на подлокотник дивана плащ брата, устроивших чаепитие подруг — я еле успела убрать со стола бумаги Сапфира! Долго его нет. Не удивлюсь, если он вообще ночевать не придет.
— О, он придет, — заверила Алетта, перехватив мой взгляд, в который раз устремившийся к двери. — Можешь не сомневаться.
Мне послышалось недоброе предвкушение в ее голосе.
Надеюсь, это просто расшалившиеся нервы.
— Им нельзя быть вместе, — напомнила мама. — Ты ведь понимаешь. И мы с Корасом пример.
— Должна признать, мой сын никогда не умел делать хороший выбор, — поджала губы Леди Сапфир.
Я вышла из дома.
Не могу больше.
Направо, вдоль свободной стены… мой плющ стал зеленым с бордовыми и сапфировыми прожилками. В первые мгновения и была так рада видеть его невредимым, полным жизни и ползущим мне навстречу, что не обратила внимания на смену окраса. Обнимала веточки, гладила листочки, шептала нежные слова и тихо посмеивалась, представляя, как это выглядит со стороны и что обо мне могут подумать. Да пусть думают!
Вот интересно, считается, что это все еще мой плющ? Просто, если да, то получается, что опасность почти миновала. Но как это проверишь?
— Почему-то так и знал, что поймаю тебя здесь, — прозвучал странно довольный голос.
Дрожь, перешедшая в мурашки.
Счастливая до одури улыбка.
Спокойно, Этта. Мы не вместе. Нельзя так реагировать.
Поворачивалась с совсем другим выражением лица. По крайней мере, надеюсь на это. Осмотрела Сапфира, который даже с пеплом в волосах и пятнами на одежде умудрялся выглядеть возмутительно хорошо. Так, вроде бы с ним все в порядке, насколько это вообще возможно в нашей ситуации. Запоздало вспомнила, что я, как и все мы, впрочем, еще не успела привести себя в порядок, а уж мне-то несвойственен тот шарм, который оставляет адамасов великолепными в любом виде и в любом состоянии. Кажется, покраснела.
— Все устраиваются там, — кивнула на дом. — А я вот подошла поздороваться. Как прошло у дознавателей?
Плющу, в отличие от некоторых размечтавшихся дурочек, неловкость была чужда, и он, отрастив побег, приполз и к Сапфиру и теперь нагло требовал ласки.
— Занятно. — Одной рукой машинально поглаживая широкий зеленый лист, другой Сапфир извлек из внутреннего кармана куртки свернутый трубочкой документ. — Видимо, старуха всерьез привязалась к тебе, потому что не только пыталась защитить от себя, но и сделала наследницей.
Завещание. В его руке, очевидно, было оно.
Губы дрогнули, приоткрылись, но что сказать, я так и не нашла.
— Дом, правда, рассыпался, ты сама видела, — продолжил Сапфир.
Ага, точно.
Меня отпустило настолько, чтобы смеяться.
— Однако остались деньги на счетах. Неплохая сумма. — Маг протянул документ мне. И заметив, что я отступаю, строго скомандовал: — Бери! Твои родные не в том положении, чтобы ты могла позволить себе благородство.
Это да.
Пришлось перебороть себя, но все же пальцы сжались на завещании.
— А с ней самой что? — невежливо было бы не спросить.
— То же, что с домом, — Сапфир великодушно избавил меня от лишних подробностей.
Он только сейчас отпустил руку, позволяя мне забрать свернутый трубочкой документ.
— Спасибо. Наверное.
Вечные россыпи, я бы с радостью отказалась от этих денег, если бы можно было вернуть реальность такой, какой она была еще сутки назад. Относительно спокойной. И с заботящейся обо мне дальней родственницей, с которой и поболтать можно, и посоветоваться. Однако выбирать не приходилось.
— Мне вот что интересно. — Пока я пыталась сгрызть себя изнутри, Сапфир шагнул ближе, почти вплотную, и поймал ладонями мое лицо. — Что же в тебе такого, Генриетта Аусси-Эштель, что даже чудовище дрогнуло?
