— Чтобы помочь мне, нужно больше чем изобретательность! — усмехнулся лорд Уинчингем.
— Мама часто повторяла, что одна голова хорошо, а две лучше, — заметила Тина так, словно это действительно вековая мудрость.
— Вашей матушки нет в живых? — осведомился лорд Уинчингем.
Тина помотала головой:
— Она умерла еще раньше отца, когда мне было всего девять лет. Но я ее очень хорошо помню. — Некоторое время она молчала, потом, поскольку лорд Уинчингем не проронил ни слова, продолжила: — Пожалуйста, не будем говорить обо мне. О себе я вам все расскажу позже. Поговорим о вас. Что у вас случилось? Что вас так расстроило?
Все очень просто, — ответил лорд Уинчингем. — Я полностью разорен. У меня нет денег, а через месяц я должен заплатить долг чести — карточный долг в сто тысяч фунтов.
Тина поднесла руку ко рту, чтобы подавить возглас ужаса.
— Сто тысяч фунтов! — Она почти выдохнула эти слова. — Мой отец не вылезал из долгов, но до таких сумм дело не доходило!
— Что ж, теперь вы знаете правду, — резко констатировал лорд Уинчингем. — Значит, поймете, почему невозможно придумать более неподходящего момента для вашего приезда. Хоть в прошлом я и платил за ваше обучение в школе, в будущем вряд ли смогу это делать.
— Вы хотите сказать, что вам придется продать все, что у вас есть? — осведомилась Тина.
— Практически все, — подтвердил лорд Уинчингем. — Может быть, мне удастся сохранить загородный дом, потому что большие дома приносят сейчас не слишком большой доход. Придется продать этот дом, собственность в Лондоне, лошадей в Ньюмаркете — за них, наверное, кое-что дадут. Но на лошадиных торгах всегда много жульничества. Тот, кто продает, редко получает ожидаемую сумму, а те, кого интересует его товар, заранее сговариваются, и все предлагают одну и ту же сумму.
— Это же низко, не так ли? — спросила Тина.
— Я и сам так делал, — признался лорд Уинчингем. И вспомнил, как убедил двух своих друзей не предлагать высокой цены за пару гнедых, потому что хотел получить их по разумной цене.
— У вас больше нет имущества? — поинтересовалась Тина.
Есть несколько картин, — сообщил лорд Уинчингем, — но они в основном семейные, а кому нужны портреты чужих предков? Есть, конечно, драгоценности моей
матери. — Он даже вздохнул. — Я надеялся, что со временем они достанутся моим детям.
Тина выпрямилась в кресле. Уинчингем видел, что она задумалась. И вдруг понял всю необычность ситуации — он разговаривает с этим ребенком так откровенно, как не осмеливался говорить больше ни с кем.
Ведь он отправился к Клио только потому, что не смел посмотреть в глаза поверенному. По той же причине, вернувшись домой, предпочел не посылать за ним. Для него было невыносимо смириться с разорением, он никому не мог сказать, в каком дурацком положении оказался; а сейчас легко признается во всем девушке, которой никогда раньше не видел и совершенно не похожей на своего отца — грубоватого, добродушного, не слишком красивого человека.
Ему стало жаль, что он не может дать ей денег на приличную одежду и с блеском вывести в большой свет. Она бы имела успех. Из своего многолетнего опыта лорд точно знал: у нее есть все задатки, чтобы стать красавицей. Но нет, ей, как и многим другим, придется страдать из-за его безрассудства!
Впрочем, теперь поздно думать о жителях Уинча, старых пенсионерах, живущих в домах, принадлежащих ему, на пенсии, которые он им платит. Слишком поздно вспоминать и о тех, кто служил в Уинче всю свою жизнь: о старом садовнике, который знал его еще мальчиком, о старшем конюхе, проработавшем в их семье почти сорок лет, о дворецком, когда-то начинавшем свою «карьеру» с помощника буфетчика. Как он посмотрит им в глаза, как скажет им, что с ними, как и со всем остальным, ему придется расстаться?
Впервые в жизни лорд Уинчингем почувствовал ответственность перед ними, подумал об этих людях как о наследстве, доставшемся ему от предшествующих поколений. Но осознание пришло с большим опозданием.
Он подошел к окну и принялся невидящими глазами смотреть на нарциссы, шевелящиеся от легкого ветерка, расцветающую сирень, лиловые и белые крокусы, волшебным кольцом окружающие солнечные часы.
— Все это будет продано, — резко произнес он. — Все. И я не останусь здесь, чтобы тайком посещать места, о которых привык заботиться, терпеть смех или сочувствие моих друзей.
— У вас есть настоящие друзья? — тихо и с какой-то странной проникновенностью полюбопытствовала Тина.
Некоторое время лорд Уинчингем молчал.
— Если бы вы задали мне этот вопрос вчера, я ответил бы, что у меня дюжины, нет, сотни друзей. Сегодня я в этом не уверен. Фактически я ни в чем не уверен.
Тина вздохнула и вдруг возбужденно воскликнула:
— У меня есть идея!
— Какая? — спросил он — из вежливости, а не потому, что ему было интересно.
— Вернитесь сюда, — попросила она. — Я не могу говорить, глядя вам в затылок. Мне неловко беседовать с человеком, не видя его лица.
Он тотчас же повернулся и подошел обратно к камину. Она сидела в большом кресле с высокой спинкой, а солнечные лучи, проникающие в окно, освещали ее маленький острый подбородок, большие глаза и светлые волосы.
Да, она будет красавицей, подумал он. Жаль, что у нее нет шансов. Эта девушка — еще одна жертва, попавшая под колеса его беспечности, эгоизма и глупости.
— Как вы собираетесь жить теперь, когда я больше не смогу вам помогать? — поинтересовался он. — Пойдете в гувернантки или компаньонки?
Ему на ум пришли только эти два варианта. Он смутно припомнил, что для молодой дворянки фактически других занятий не существует.
— Ни то ни другое, — ответила Тина.
— Тогда что же?
— Я выйду замуж, — сказала она, — и вы мне поможете.
Лорд Уинчингем поднял .брови.
— Кажется, я уже объяснил, — мягко проговорил он, — что ничем не могу вам помочь. У меня и на одного-то человека не хватит денег, не то что на двоих. Я понимаю, это тяжело, но вам придется обойтись собственными силами.
Тина помотала головой?
— Вы не понимаете! У меня есть идея, и я знаю, что это единственный выход. Я ваша подопечная, забыли? Вы можете представить меня в свете, как будто с вами ничего не произошло, и у нас есть месяц — целый месяц, за который вы можете найти мне по-настоящему богатого мужа!
— О чем, черт возьми, вы говорите? — удивился лорд Уинчингем.
— Неужели вы не видите, что это единственный выход? — спросила Тина. — В Лондоне очень много богатых людей. Все так говорят. Сто тысяч фунтов для них незначительная сумма. Это может быть мне свадебным подарком от жениха. Вы, как мой опекун, договариваетесь обо всех условиях, а я потом передаю вам эту сумму.
