Тина слышала, как Клод запер дверь снаружи, потом его шаги застучали по узкой лестнице, затем он запер нижнюю дверь.
— Вдова сэра… Маркуса… Уэлтона!
Она поднесла руки к вискам. Ну конечно же! Клод прав. Вдова Уэлтона — богатая женщина. Очень богатая женщина! Она сама об этом не подумала, а он, несмотря на все свое безумие, не только все отлично сообразил, но и решил ее богатством воспользоваться! Этого нельзя допустить! Это не может быть правдой! Выйти за Клода или на всю жизнь остаться меченой и быть увезенной отсюда через Ла-Манш во Францию?! Тина тихонько вскрикнула, осознав весь ужас происходящего. Сэр Маркус убит, а ее привезли в это уединенное место, где Клод может сделать с ней все, что захочет. И хотя он сказал ей, что никто ее не услышит, она начала кричать:
— Помогите! Помогите! Спасите! — Ужас положения вдруг нахлынул на Тину с такой силой, что заставил ее потерять контроль над собой. — Спаси меня, о, Стерн, спаси меня! Спаси меня! — Она выкрикивала эти слова, напрягая всю силу своих легких, затем начала безрезультатно бить ногой в запертую дверь. — Помогите! Помогите! Кто-нибудь, помогите мне!
Тина понимала, что это безнадежно, но продолжала кричать, бить руками и топать ногами. И вдруг прогнившая от времени половица, на которой она стояла, резко треснув, провалилась, и ее нога оказалась зажатой в щели. Острая боль в лодыжке, казалось, переполнила чашу ее невыносимых страданий.
Она даже не попыталась выдернуть ногу, а только села на пол и начала плакать от безнадежности, как ребенок, которого заперли одного в темной комнате и которому страшно и одиноко.
Она кричала, и ей казалось, будто ее плененную ногу освещают последние лучи солнца, льющиеся через чердачное окно. Она смотрела, смотрела и смотрела на нее сквозь слезы.
Глава 12
Лорд Уинчингем гневно и раздраженно под писал брачный контракт, и мистер Грейчерч высыпал на бумагу песок, чтобы промокнуть чернила. Лорд Уинчингем встал и со странным выражением лица посмотрел на документ. Сэр Маркус Уэлтон щедр, очень щедр. Вне всякого сомнения, его жена в финансовом отношении будет очень счастливой женщиной.
— Кажется, это все, милорд, — произнес мистер Грейчерч. — Я пошлю этот документ на хранение вашему поверенному.
Он взял документ, стряхнул с него песок и собрался выйти из комнаты, но лорд Уинчингем резко его остановил:
— Положите! Оставьте на месте!
— Простите, милорд, но я обещал…
— Мне нет дела до ваших обещаний, Грейчерч, — вспылил лорд Уинчингем. — Делайте, что вам говорят, оставьте документ на месте!
Мистер Грейчерч прикусил губу — верный признак, что он уязвлен в своих чувствах.
— Как вам угодно, милорд, — натянуто проговорил он и вышел из комнаты, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство.
Лорд Уинчингем не заметил неудовольствия мистера Грейчерча. Он Продолжал смотреть на брачный контракт и вдруг, с абсолютной уверенностью человека, достигшего конца пути, понял, что нужно делать. Ему хотелось разорвать документ; ему хотелось отослать его обратно сэру Маркусу и отобрать у него Тину!
Он не имел понятия, куда им сбежать и как жить дальше, и знал лишь одно: без нее ему не жить! Лорд Уинчингем знал это еще неделю назад, возможно, и раньше, но полностью убедился в этом в тот момент, когда вчера вечером целовал ее в порыве гнева, ярости и ревности. Он чувствовал, как ее губы отвечали на его поцелуи, и в этот момент ясно осознал, что они оба охвачены пламенем страсти и желания.
Он боролся с этой любовью. Видит бог, как сильно боролся, но она его сокрушила! Надо Тину увезти. Они убегут от его долгов! В свете их будут презирать и смеяться над тем, что лорд Уинчингем не сумел вернуть Ламптону долг чести, но это не важно. Единственное, что имеет значение, — их взаимная любовь.
На мгновение Стерн подумал об Уинче, но тут же отбросил эту мысль, потому что это тоже не имело значения по сравнению с тем, что он видел в глазах Тины, когда она отвечала на его поцелуи. Ощутив внезапный прилив радости, лорд с улыбкой подумал, что когда-то он полагал, будто знает о любви все, что только можно знать. Глупец! Он никогда не испытывал чувства, подобного тому, которое завладело им сейчас.
Ему не терпелось рассказать Тине о своем решении. Он был совершенно уверен, что она тоже готова пожертвовать всем ради него.
Им придется бежать из страны. Возможно, позже, когда скандал, шум и крики улягутся, они смогут потихоньку вернуться и поселиться в какой-нибудь маленькой рыбацкой деревушке в Корнуолле или в другом месте, где их никто не узнает и никто не догадается об их тайне.
— Тина, Тина, — почти неслышно шептал лорд Уинчингем.
Надо немедленно поделиться с ней своими мыслями. Они должны составить план и уехать сегодня же вечером, а завтра, когда ни сэр Маркус, ни кто-либо другой не сможет их найти, пусть разразится буря!
Лорд Уинчингем отвернулся от стола, собираясь взять с камина колокольчик и позвонить, но тут ему стало не по себе от ощущения, будто за ним наблюдают. Он оглянулся, думая увидеть мистера Грейчерча или кого-нибудь из лакеев, ожидающих, пока на них обратят внимание, но в комнате, кроме него, никого не было. Лорд посмотрел в окно, и ему показалось, что он видит голову человека, выглядывающего из-за кустов в дальнем конце сада.
Это обстоятельство вызвало у него что-то среднее между удивлением и раздражением. Ведь слугам и конюхам категорически запрещено появляться в саду. Даже садовники выполняют свою работу, когда весь дом спит.
Голова исчезла, и лорд уже решил, что это ему все привиделось, как вдруг по саду пробежал какой-то мальчишка. Стерн никогда не видел его раньше. На мальчишке не было ливреи, которую носили все конюхи в его конюшне.
Но прежде чем Уинчингем успел потребовать объяснения, мальчик закричал:
— Скорее, милорд! Произошел ужасный несчастный случай! Сюда, сюда, скорее!
— Несчастный случай? Где? — забеспокоился Стерн.
— В конюшне, милорд! Все действительно очень плохо… нет времени объяснять… пожалуйста, скорее!
Лорд Уинчингем широко распахнул французское окно и выбежал в сад. Он хотел расспросить мальчика, но тот бежал далеко впереди него. Стерн обратил внимание на его босые ноги и удивился, что в его ухоженной и невероятно дорогой конюшне работает такой оборванец, но продолжал бежать за ним, продираясь через кусты, закрывающие ход к конюшне.
Мальчик уже добежал до середины узкой аллеи, а когда лорд Уинчингем вдруг услышал за спиной шаги и обернулся, в этот миг сокрушительный удар по голове сбил его с ног. Второй удар лишил его чувств, и он без единого звука провалился в глубокую темноту…
Прошло много, очень много времени, прежде чем он медленно пришел в сознание. Ему показалось, что он находится в тоннеле, в конце которого брезжит слабый свет. Голова невыносимо болела, и это мешало ему думать.
