— Знал.
— Ах, ты… — удар по почкам вышел сам собой, и Карл даже не успел поставить блок, скрючившись от боли. — Зачем?! Зачем, Дьявол тебя разбери?!
Отдышавшись, блондин выпрямился, так и не нанося ответного удара.
— Я хотел, чтобы тебе стало больно, Бреннер. Чтобы ты почувствовал, каково нам, простым смертным! Ведь в твоей жизни было все: любящая семья, бизнес отца, да девушка, на которую облизывались все парни потока! Она выбрала тебя, не могла не выбрать, ведь как же могло быть иначе: пройти мимо богатого красавца в сторону нищеброда? В тот день я понял, что деньги решают все. Ты знаешь, что твоя любовь скрытничать сыграла мне тогда на руку? А, Бреннер? Стоило лишь показать Амалии блеск роскошной жизни, которой ты ее нарочно лишал, да пару раз хорошенько трахнуть, и она готова была ползти за мной на коленях!
— Ублюдок! — Я сплюнул на пол, сражаясь с собой, чтобы не отправить Карла на тот свет или, по крайней мере, в реанимацию сейчас же. Останавливало только одно: мы находились перед дверьми в холл отеля, а в ресторане ждала Ветта.
— Я все эти годы не мог понять, чего ты добивался своей скрытностью, Артем. Хотел удивить ее на свадьбе, преподнеся королевство на золотом блюдечке? Вот только невеста оказалась продажной. Впрочем, очень даже ничего в постели, — Карл мечтательно улыбнулся.
— Еще слово, и я не посмотрю на уголовный кодекс, — прорычал, до хруста сжимая кулаки.
— Давай сделаем так. Я предлагаю сделку: все же ты мне должен быть благодарен, что я открыл глаза на истинные желания Амалии. Ей нужен был не ты с любовью, а сгодился бы любой мужик с толстым… кошельком. Если твоя новая пассия устоит перед соблазном поживиться за мой счет, считай ты получил билет на первый ряд ринга. Спарринг устроит? Я не меньше твоего хочу подраться. Более того, были дни, когда я спал и видел, как бы избить тебя, Бреннер.
— Никаких условий! Спарринг. Завтра. В десять. Место выбирай сам.
Рихтер прищурился.
— Хорошо. И все же. Я настаиваю на проверке твоей милашки.
— Зачем тебе это надо?
— Скажем так: моральное удовлетворение. Если очередная твоя девушка ляжет под меня, я буду считать, что жизнь удалась.
— А если нет?
Карл широко улыбнулся.
— Ты действительно думаешь, что она устоит? Не спорю, на вид она прехорошенькая, и тело очень даже ничего, судя по тому, что я сумел разглядеть под тряпками. Но именно тряпками. Ты ведь сам понимаешь, сколько они стоят. Эта девочка не чета ни тебе, ни мне. Стоит ей показать пачку денег, и побежит, сверкая пятками.
— Не равняй всех под одну гребенку!
— О, так ты так в ней уверен? Тем более не должен в таком случае переживать за ее судьбу.
— Я не переживаю.
Карл удивленно свел брови вместе.
— Ты сам себе противоречишь, Артем. Однако не буду заострять на этом внимание. Если хочешь сперва размяться, изволь. Но после не пытайся вставлять мне палки в колеса.
— Что я получу взамен?
— Неужели! Пошел конструктивный разговор! Вместе с тем, что я вновь покажу тебе, насколько продажны люди, ты получишь пятнадцать процентов акций моего бизнеса.
— Не интересно.
— Ты не дослушал. И ведь до сих пор не знаешь, насколько я поднялся с нашей последней встречи. Тебе название «GN» (лат. Global notam) о чем-нибудь говорит?
— Один из крупнейших конгломератов косметических средств… только не говори, что ты приложил руку к его созданию, черт бы тебя побрал!
— Спасибо любимым родственникам и моей харизме. Переплюнуть тебя, конечно, мне не получилось, но создать свою империю — вполне.
— Пятнадцать процентов? Ты так высоко оценил Ветту?
— Я решил, что меньшее тебя не заинтересует. А азарт в нашей с тобой крови заложен с рождения. Разве не прав?
Я прищурился.
— Готовь документы. Считай, что я уже стал акционером. Лишняя прибыль не помешает. Мой телефон, — достал из кармана брюк визитку. — Сообщи место.
Я развернулся, даже не пожав Рихтеру руку на прощание, и услышал позади себя смешок.
Этот Карл был так уверен в себе, что становилось тошно.
И страшно. Стоило лишь вспомнить, как благодаря ему рухнули воздушные замки и разбились розовые очки «молодого Бреннера».
Я тогда учился на втором курсе университета Маннхайма, познав первую любовь. Как считал, истинную и до гробовой доски. Но Карл помог мне увидеть, каким же я был глупцом.
Впервые я заговорил с ней на студенческой вечеринке, когда увидел такую прекрасную и веселую. В тот момент мне хотелось подзарядиться энергией, что излучала Амалия Крузе.
Да-да, я знал ее имя, а также выбранное направление обучения и номер курса. Она была младше всего на год, но уже стала местной знаменитостью. Будущий юрист, модель и волонтер. Как ни крути, она была идеальна. А если вспомнить выступления группы поддержки перед спортивными соревнованиями наших баскетболистов, взгляд то и дело возвращался к стройной и гибкой блондинке с лучезарной улыбкой. Ее большие голубые глаза околдовывали каждого, кто хоть раз встречался с ней взглядом. Однако я держался, видел, что ею интересуются многие, и как-то не хотел становиться «одним из».
Почему-то думал, что популярность сродни беспорядочным связям. Как оказалось после, совершенно напрасно.
— Привет! Ты же Амалия?
Она повернулась ко мне, отвлекаясь от беседы с однокурсницами. Те, завидев меня, подмигнули подруге, и поспешили ретироваться. За что отдельное спасибо догадливым будущим слугам закона.
— Привет. Мы разве были представлены?..
— Нет, прости. Я Артем. Артем Бреннер, со второго экономического.
— Артем? Интересное имя. Оно?..
— Русское. Да, знаю, все удивляются, когда я говорю, как меня зовут. Мама из Москвы, отец из Дрездена.
— Метис, значит, — она улыбнулась. — Не ожидала встретить здесь практически иностранца. Обычно лишь коренные немцы поступают в Маннхайм.
— Ну я в Германии живу с двух лет, так что всю сознательную жизнь считаю себя больше немцем, нежели русским.
Амалия улыбнулась, поднося стаканчик к губам.
— Что пьешь?
— Лимонад.
— Серьезно? — в тот момент я действительно был удивлен. — На вечеринке? И без алкоголя?
Амалия пожала плечами.
— Терпеть не могу вкус спирта. Я бы с удовольствием довольствовалась кофе или чаем, но здесь нашелся лишь лимонад. Соки разобрали в коктейли.
— Так, может, прогуляемся до кафе, и я угощу тебя напитком, который придется по вкусу?
— Так поздно? Не думаю, что какое-то кафе еще работает.
