Подготовился, сученыш. Я как-то провафлил этот момент, настолько горячо было желание размазать блондина по матам. Значит, содранные до мяса костяшки ожидают в первые же минуты. Ну что же, в этом тоже может крыться спортивный интерес. В конце-концов, мужчину шрамы лишь украшают. И, глядя на отметины, буду вспоминать, как с чувством отомстил «лучшему другу» за ту, что разрушила мою жизнь, лишая любви и надежды познать ее вновь.
— Идет.
Рихтер вздернул бровь, заметив мое «обнажение», однако ничего не сказал, и сам разматывать руки не спешил.
Еще бы! Иначе быть и не могло.
Подошедший судья кивнул, принимая правила игры.
— У вас пять минут, — он реально думает, что нам нужно время, чтобы настроиться на бой? Однако мы послушно отошли каждый в свой угол. Легкие прыжки, бой с тенью, пара выпадов… кажется, тело слушается идеально.
Гонг!
Рефери приглашающе указал на центр матов, заставив бойцов традиционно поприветствовать друг друга.
— Бой ведется без ограничения времени, до победы одного из участников. Победой считается десятисекундный нокаут или признание одним из соперников поражения. Все ясно?
Разумеется! Мы кивнули одновременно, вставая в исходные позиции.
— Начали!
Я сразу пошел в атаку.
Первая серия ударов в голову и по корпусу, не жалея сил. Однако встретил подготовленный блок Карла и вынужден был уже уворачиваться от контрвыпада.
Рихтер удивил собранностью и точностью. Словно долго готовился к этому дню, выверенными движениями теснил меня в угол. В нем чувствовалась сноровка и легкость. To, как он расчетливо вел бой, в то время как я кидался вперед, не сильно думая о своей защите, в первые секунды боя склоняло чашу весов в сторону Рихтера.
Я же, как разъяренный лев, постоянно рвался в бой и искал малейшую возможность для атаки, желая поточнее ударить. Вернее, побольнее. Заставить его почувствовать телом то, что я чувствовал своей разорванной на клочки душой.
Не смотря на расчетливость Карла и его своевременные блоки, тем не менее, ни один мой удар не прошел бесследно.
Впрочем, как для него, так и для меня.
Уже через несколько минут спарринга, мне пришлось слегка снизить темп, наверное из-за усталости. А, может, из-за того, что первый адреналин вышел, оставив после себя лишь горечь и желание преподнести немцу урок.
Карл не пытался скрыть, что чувствовал боль в тех местах, куда все-таки проходили удачные серии ударов, он морщился, стоило лишь снова мазнуть по открытым участкам. Предплечья, корпус, челюсть. Но он также обратил внимание на снижение моей активности и использовал этот отличный шанс, что бы попробовать переломить ход поединка.
Моя усталость сыграла против меня. Зачем, спрашивается, я ломанулся как дикий олень вперед, не прощупав почву?
Олень и есть.
Я и без того не сильно уделял внимание своей защите, поэтому закономерно не смог оперативно среагировать на резкий взрыв из комбинации прямых ударов в голову… потом по корпусу, и в довершение серии — в челюсть.
На секунду у меня помутнело в глазах и появился гул в ушах. Словно оказался под водой, а над ней проезжает поезд, гремя колесами. Только этот стук скорее ощущался внутри черепа. А руки с ногами отделились от тела, поплыв в невесомости.
Так тихо. Спокойно. Безмятежно.
Когда же гул прошел, и я вновь открыл глаза, с трудом сфокусировав взгляд, заметил склонившегося рефери и ведущего отсчет уже на цифре три.
Три… Три?!
Быстро сориентировавшись, я через силу поднялся, тряхнул головой, что бы привести себя в чувства и несколько раз ударил себя по щекам.
Рефери, получив согласие продолжать бой, снова возобновил поединок, и Карл, почувствовав близость победы, снова ринулся в наступление.
Я прекрасно понимал, что мне нужно еще хотя бы несколько секунд отдыха, и вынужден был пытаться схватить соперника в клинч.
А ведь раньше наши «обнимашки» а далеко не были столь суровы. Похлопывание по плечу, не прикрытые ложью улыбки, да дружественная атмосфера. Все стерлось. Из-за Амалии.
Сейчас клинч был тем единственным решением, в котором я мог перевести дыхание и мобилизовать все свои силы для продолжения боя.
Я держал крепко, не позволяя Карлу захватить драгоценную возможность добить меня, тем самым ставя жирную точку в нашей встрече.
Успешно.
Все же у Рихтера силы были не безграничны, а пропущенные удары давали о себе знать. Накопившаяся усталость не позволила ему вырваться, и рефери подоспел, чтобы разнять нас силой. Но лишь затем, чтобы мы вновь вернулись к поединку.
Этого времени мне хватило, чтобы в голове прояснилось достаточно, и картинка перед глазами перестала плыть.
Чем дольше я думал о том, что привело нас на этот ринг, тем тупее становилась боль и острее — желание стереть Карла в порошок.
Я делаю несколько шагов навстречу, перекладывая вес на левую ногу, и провожу мощный удар левой рукой по корпусу противника. В следующую секунду перемещаю вес на правую ногу и сокрушающий хук справа в челюсть, в который вкладываю всю оставшуюся силу и злость… и как Карл без сознания падает на пол.
Рефери подскакивает к Карлу и начинает отсчет времени.
Один. Два. Три… Восемь! Девять! Десять!
Все! Бой окончен!
Судья зовет на ринг медика, что бы тот осмотрел бойца. А я отшагнул к канатам и сполз по ним на пол ринга. Сил стоять уже не было.
Глава четырнадцатая
Я перерыла весь возможный интернет, даже не побрезговала зависать на совсем спорных сайтах, посвященных обсуждениям в блогах, куда могли написать все, кто ни попадя, с легкостью придумав то, чего нет на самом деле. Я потратила около четырех или пяти часов (уже не помню, когда начала тыкать в галантно представленный Артемом планшет), когда мои глаза, наконец, загорелись.
Вот оно!
Всего несколько упоминаний, совсем незначительных на фоне скандалов в виде подружек, поглощении финансовых фирм и предполагаемых внебрачных детей. Некий «Мамба» появился на всех площадках под одним и тем же ником, вставляя свои пять копеек в реки словесных перебранок. Я вначале не обратила на него никакого внимания, лишь мельком подумала, что таким интеллигентам не место в глобальной сети, с каждым собеседником он придерживался одной и той же тактики: максимум вежливости, при этом с незримым указанием на свою более высокую образованность, нежели оппонент. Ему мастерски удавалось заткнуть за пояс хейтеров, и вести беседы на равных с теми, кто выстреливал самыми неожиданными новостями.
Именно из-за стиля речи я поняла, что за ником кроется один и тот же человек, а не несколько, взявшие название любимой жевательной конфеты из девяностых. Или же натуралисты, решившие вспомнить курс биологии и приравнивавшие себя к ядовитой змее. Хотя последнее имело право на жизнь, в сети нужно было уметь плеваться ядом!
