Но тут на ум приходит странный разговор с Роаном Шермером. Вот это напрягло. От Шермера-старшего Егору нужно держаться подальше. Как можно дальше. Это не тот человек, с которым стоит играть в игры. Слишком много власти в его руках. Хотя… в систему сам Егор не верит уже давно, с тех самых пор, как семь лет назад лишился отца.
Как и всегда, воспоминания об отце, заставили Гардова разозлиться. В душе всколыхнулась ненависть к властьимущим, к тем, кто по какой-то причине решил, что они имеют право решать, кому жить, а кому нет. Для кого закон — это лишь средство добиться своей цели или уничтожить своего врага. Такие, как Роан Шермер, привыкли идти по головам. Что для них жизнь обычного человека, чужой женщины или ребенка? Они никогда не задумываются о том, как это — находиться по другую сторону?
От этих мыслей Гардова отвлекло тихое жужжание где-то рядом. Дернувшись, Егор потянулся и выудил из складок одеяла свой телефон. Звонила мать.
— Да, мама, здравствуй.
— Егор! Ну, наконец-то! Что случилось? Почему ты так долго не звонил и не отвечал? — в голосе госпожи Гардовой звучала тревога.
— Все в порядке, мама, — рассказывать матери о том, что произошло на самом деле, Егор не собирался, потому очень старался разговаривать с ней спокойно. Не стоит родительнице знать, в какие неприятности постоянно влипает ее единственный сын. Она и так, он уверен, ночей не спит, переживая за него. — Возможности позвонить не было. У нас были полевые учения. А ты же знаешь, что во время занятий нельзя пользоваться телефонами. Но все уже закончилось.
— Ты сейчас на занятиях? — тревога из голоса матери никуда не делась. — Вам же нельзя разговаривать. Прости, я просто волновалась и…
— Все в порядке, — в очередной раз повторил Егор. — Занятия еще не начались, я в общежитии. Не волнуйся, со мной все хорошо. Как у тебя дела?
— Ничего нового. Жду когда у тебя начнутся каникулы. Очень скучаю.
— Я тоже, — Гардов улыбнулся, словно бы мать могла видеть эту его улыбку. — И считаю дни до того момента, когда приеду домой.
— Ну, ладно. Не буду тебя отвлекать. Учись хорошо. И не забывай мне звонить.
Он попрощался с матерью, отключил телефон и снова откинулся на подушку, прикрыв глаза.
Мама. Единственный его родной человек. Тревога за нее не оставляла Егора ни на миг. Он боялся. Отчаянно боялся оставлять ее одну, первые годы, даже спать по ночам не мог — снились кошмары. Теперь как-то поспокойнее стало, но все же… мать была одна, а он, Егор, случись что, даже не сможет ей помочь. Это и стало первым фактором, из-за которого Гардов возненавидел собственный дар. Тревога за мать. И ненависть к тем, кто стал причиной смерти отца.
Система. Власть. Закон.
Для Егора эти три вещи стали ненавистны. К сожалению, у одаренных не спрашивают, чего они хотят. Особенно, если у них нет высокопоставленных или богатых родителей, способных повернуть любое решение в свою пользу. Если есть дар — будь добр служить государству в той или иной области.
Свой дар Егор унаследовал от отца. В семье Гардовых, сильный ментальный дар передавался из поколения в поколение. Им гордились. А как иначе, менталов ведь не так и много и они нужны, очень нужны государству. И, как это и было принято в Ровении, все носители подобного дара обязаны были служить стране. Отец Егора был стражем, как и его отец и дед. Только вот ни богатства, ни положения в обществе, ни даже уважения, они так и не заработали. В том городке, где они жили, были свои правила и свои авторитеты.
Варгош Лири. Практически хозяин города. Он заправлял всем. Решал кому жить, кому зарабатывать, а кого можно пустить в расход. И ни минуты не стал сомневаться, что делать с честным стражем, которого не получилось ни купить, ни запугать.
Гардова-старшего обвинили в должностном преступлении. Доказательства были шиты белыми нитками и, если бы это дело вышло за пределы города, в котором все подчинялись Лири, кто знает, чем бы оно могло закончиться? К тому же, матери Егора удалось найти столичного адвоката, который стал слишком рьяно рыть землю в поисках оправдательных фактов. И у него определенно могло бы получиться. Лири забеспокоился, и чтобы не допустить ничего подобного, приказал устранить угрозу.
Егор до сих пор не может забыть тот вечер, когда в их небольшую квартирку, вломились головорезы Лири, схватили его и заперли в ванной. Что там происходило дальше, он не знает. Выпустила его мать спустя несколько часов. Заплаканная, растрепанная, она долго не могла успокоиться и не желала рассказывать, что произошло.
А утром, им сообщили, что отец Егора повесился в тюремной камере, оставив записку, что полностью признает свою вину. Ни Егор, ни мать, конечно же в это не поверили, но для местных властей, этого оказалось достаточно для того, чтобы закрыть дело. От дальнейшего расследования, мать отказалась. Лири… эта сволочь снова явилась в их дом в день похорон. На этот раз один, оставив охранников за дверью. Возможно, считал, что тринадцатилетний мальчишка и хрупкая женщина не смогут оказать ему должного сопротивления, возможно, посчитал себя неуязвимым. Но просчитался. У Егора открылся дар. Жаль только, что в тот день от ментального всплеска пострадали только амулеты Лири. А вот Егору не повезло. Все носители дара обязаны были пройти регистрацию и начать обучение.
Егора месяц держали в изоляторе, пока ментальные потоки не стабилизировались, а затем отправили в областной центр. К тому времени, сам Гардов уже пришел в себя и понял, что не стоит показывать всем реальный уровень собственного дара. Вспомнил все, чему его учил отец, сильный ментал, и сумел скрыть собственные возможности. На самом деле, Егор надеялся, что его вообще не заставят покидать родной городок. Он не желал оставлять мать, не понимал, что происходит и… прекрасно знал, что защитить ее некому.
Не вышло. Стараниями Лири, его обязали пройти обучение в закрытой школе для трудных подростков с даром, почти колонии строго режима. Выбраться оттуда не представлялось возможным. Первое время Егор сходил с ума, не зная, что с матерью. Даже сбегал несколько раз, только его всегда ловили и отправляли обратно. Потом он стал умнее. Перестал открыто бунтовать, научился скрывать собственное отношение к окружающему. Жить стало полегче. Жизнь стала почти приемлемой, если бы не тревога за мать. Во время редких свиданий, она ничего не рассказывала, но Гардов видел, что происходит что-то ужасное. Его красавица мама, превратилась в бледную моль. И ненависть к Лири только росла.
Спустя два года, кураторы рекомендовали перевести его в иное учебное заведение. Егор сам выбрал Грайн и поступил.
Егор мотнул головой, отгоняя воспоминания. Все это уже в прошлом. Жаль только, что нельзя отомстить второй раз. Лири нашли мертвым на свалке, спустя два с половиной года, после того, как в тюремной камере убили Гардова-старшего. Кто-то просто выжег ему мозги ментальным ударом. Очень сильным ментальным ударом. Виновника, так и не нашли — сырая сила не оставляет никаких следов.
Егор улыбнулся. А ведь и его проверяли. Только… вот незадача, в то время, когда расправились с Лири, он сидел в карцере здесь, в Грайне. И пусть никаких подтверждений, кроме показаний куратора и охранника не было, не верить им у стражи не было никаких оснований.
