— Да что же вы в дверях стоите, — приветливо улыбнулась девушке Маргарита. — Лиз совсем замерзла. Егор, помоги своей девушке раздеться и проводи в кухню. Я сейчас чай заварю.
Не желая мешать молодежи, Маргарита послала смущенной девушке еще одну ободряющую улыбку и вернулась в кухню, в третий раз за этот вечер заваривать чай и надеяться, что на этот раз его все же выпьют.
— Встречаемся? — стоило только Маргарите скрыться в кухне, тихонько спросила Лиз. — Мы… встречаемся?
А ее голосе, во взгляде, во всей позе было столько надежды, радости… что Егору стало не по себе. Его собственный план, желание продлить их отношения еще на пару дней, оставить в памяти еще одно теплое воспоминание вдруг показался подлым и нечестным. По отношению к Лиз в первую очередь.
— Лиз, — Егор чуть подался вперед, стоял почти вплотную к девушке. — Я… не знаю, как тебе сказать… не понимаю… Только пойми, так будет лучше. Сейчас. Не ждать, не тянуть… не доводить до того момента, когда придется рвать по живому.
— Ты… — она поняла. Видимо, подсознательно все же ожидала этого, чувствовала, что как раньше уже не будет. — Егор… я… я люблю тебя. Это не блажь, не увлечение.
— Я знаю, — Гардов оперся руками о стенку по обе стороны от ее головы, приблизил лицо почти вплотную к ее лицу. Захотелось вдруг прикоснуться к губам, отбросить в сторону все сомнения, правила, забыть про все на свете и просто раствориться в ней, в чувствах, что ее близость будила внутри. Но нельзя. Не стоит опять наступать на те же грабли, бередить душу, которая и так уже кровоточит. — Я… чувствую то же, возможно не так остро, но именно поэтому, Лиз. нельзя позволять этим чувствам укореняться в душе. Потом будет больнее. Намного больнее.
Лиз судорожно вздохнула и закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Было больно. Чтобы Егор там не говорил, как бы не пытался доказать обоснованность этого своего решения, ей было больно уже сейчас. Сердце рвалось на части.
— Ты же понимаешь, что у нас ничего не получится. Мы разные, Лиз. Из разных миров. У нас разное воспитание и восприятие, круг общения и интересы. Мы совершенно по разному видим свое будущее. Сейчас, пока мы учимся, это еще не так заметно, а потом… Что будет потом, когда закончим академию?
Лиз молчала. Стояла с закрытыми глазами, сдерживала слезы, и молчала.
— Ты же знаешь, что я бюджетник. Меня отправят отрабатывать… и точно не в столицу. Ты поедешь за мной? Ответь сейчас, сможешь бросить отца, друзей, оставить тот образ жизни, который вела, и последовать за мной куда-нибудь в глушь, еще большую чем Грайн?
— Но… я могу… — она встрепенулась. Появилась вдруг надежда на то, что это еще не конец, что она может справиться с этим, надо только приложить еще чуть-чуть усилий…
Егор разрушил все одной фразой:
— Я никогда не пойду на это.
Он понял, о чем она подумала и пресек все на корню. Да, Егор Гардов никогда не станет жить за чужой счет. Разве не эта черта его натуры в свое время импонировала Лиз, разве она не восхищалась его независимостью, самостоятельностью, умением самому разбираться со своими проблемами? Вот она, эта независимость вкупе с самостоятельностью, во всей красе.
— Так будет лучше для нас обоих, Лиз, — очень тихо повторил Егор. — И безболезненней. Ты дорога мне настолько, что еще немного, и я не смогу тебя отпустить. Подумай о том, во что превратится наша жизнь, если мы станем изменять самим себе.
Он был прав. Говорил правильные вещи, только вот… сердце все равно болело. И душа рвалась на кусочки.
Она не хотела его терять, не представляла своей жизни без него… Никогда кроме него не могла представить рядом с собой.
Но и дальше так продолжаться не могло. Лиз вдруг отчетливо поняла, что так нельзя. Хватит! Она сделала все, что могла. Боролась за свою любовь, но… Лиз могла бы бороться с соперницей, ей хватило бы сил встать рядом с Егором бок о бок против мнения общества, против всего мира… она выстояла бы и не сломалась, но… бороться с самим Егором у нее нет никаких сил. Она не может и дальше в одиночку отстаивать их право быть вместе.
— Я поняла, — очень тихо произнесла девушка, поднимая ресницы и глядя Егору прямо в глаза. — Все поняла.
Слезы все же повисли на ресницах. Как она ни старалась сдержать их не сумела.
— Лиз… — простонал Гардов, прижимаясь лбом к ее лбу. — Прости… прости, меньше всего я хочу причинять тебе боль. Ты — самое светлое и дорогое, что было в моей жизни.
— Не надо, — с усилием произнесла Лиз. — Я… просто давай попытаемся жить дальше. Отдельно. Я… мне, наверное, стоит переночевать в гостинице. Завтра утром я уеду домой и…
— Нет, — Гардов вскинул голову. В этом вопросе он остался непреклонным. — Ты никуда не поедешь. И да, я понимаю, что здесь тебе вряд ли будет так же комфортно, как в гостиничном люксе, но я тебя одну никуда не отпущу.
— Егор! — из кухни донесся голос Маргариты. — Ну где вы там?
— Идем, — решительно тряхнул головой Гардов, отстранился от Лиз и помог ей снять шубку. Подождал, пока девушка избавится от обуви. — Прости, но это все, что я могу тебе предложить, — несколько смущенно улыбнулся, отыскав в шкафу мягкие домашние тапочки с симпатичными помпонами.
— Пойдет, — устало улыбнулась Лиз. на душе было мерзко. И пусть они все прояснили и… договорились. И она сама приняла, что так будет лучше, отвратительное давящее чувство в груди никуда не делось.
«Я не буду плакать! — твердила сама себе Лиз, следуя за Егором в кухню. — Больше я не буду плакать из-за Егора Гардова. Хватит! Первая любовь редко бывает счастливая. Не я первая, не я последняя. Я — Лиз Шермер! И мне не пристало лить слезы из-за парня».
Ожидания Маргариты не оправдались. И на этот раз, любовно заваренный ею чай, остался не выпитым.
В гостях у Егора Лиз провела два дня. Они много времени провели вместе, уже не как пара, а просто как друзья. Много гуляли, Егор показывал девушке родной город, места, которые посещал в детстве с родителями, школу, спортивный зал… даже сводил в тир, куда когда-то приводил его отец. Там, кстати, Лиз удалось удивить Гардова — стрелять она умела.
Девушке казалось, что за эти два дня, она начала лучше понимать Егора, его интересы, мечты, желания. Ей казалось, что они стали ближе друг к другу, и в то же время, разошлись на еще большее расстояние, чем до ее приезда сюда.
Обозначив свою позицию, Егор так ни разу и не отступил от нее. Они друзья, и ни о каких более близких отношениях не может быть и речи. И если сразу Лиз несколько обижало и расстраивало такое отношение, то чем больше времени они проводили вместе, тем больше она понимала, что, возможно, это и правильно. Ее чувства к Егору никуда не делись, они не прошли и не улетучились, но теперь сама Лиз куда яснее понимала, что и по-прежнему их отношения продолжаться не могли. Рано или поздно, они зашли бы в тупик и… Кто знает, что бы случилось тогда.
