— Ты об этом так говоришь, словно уличаешь меня в чем-то неприличном, — Лиз перестала смотреть на небо и развернулась к Егору.
— Просто я всегда удивлялся, как ты все успеваешь, — пожал плечами Гардов.
Лиз ничего на это не ответила. Она просто смотрела, вспоминала и… удивлялась, почему боль, что еще недавно терзала ее сердце, стала глуше, словно отошла на второй план и уступила место тоске и грусти. Она не перестала любить, просто… стала иначе относиться к этим своим чувствам. Прорыдав остаток каникул, Лиз дала себе слово — никогда! — никогда больше не плакать из-за парней. И из-за Егора Гардова — тем более. И придерживалась этого правила. За время, которое прошло с момента их разрыва, она не проронила ни единой слезинки… на людях. А вот в одиночестве и тишине своей спальни… а про это знает лишь только она одна.
— Ничего особенного. Когда день расписан по минутам, меньше времени остается на всякие глупые мысли.
Теперь пришла очередь Егора пожимать плечами. В чем-то Лиз была определенно права.
— Ты уже знаешь, куда тебя направят отрабатывать обучение? — поинтересовалась девушка, чтобы заполнить повисшее между ними гнетущее молчание. И почему только во время практических они прекрасно понимают друг друга и действуют как единое целое, а вот в остальной жизни, неловкость все же проявляется, как бы сама Лиз не пыталась сгладить это ощущение?
— Я думал, что ты мне об этом скажешь, — усмехнулся Егор. — А такие вещи, старосты узнают раньше остальных.
Лиз нахмурилась. Егор был прав. Обычно старосты курсов и потоков первыми получали информацию о распределении студентов подотчетных им групп.
Так всегда было. только вот, как ни старалась, Лиз не могла припомнить, чтобы подобную информацию доводили до нее. Интересно, кто-то решил изменить правила или просто в Грайне, как и всегда, вышла накладка.
— Я узнаю, — кивнула девушка. — Обязательно узнаю и сразу же тебе расскажу.
— Не переживай, мне, конечно, никто ничего толком не сказал, но тут дошли слухи, что пришел запрос на специалистов нашего профиля с нового производства в Шартане. Подозреваю, что большинство энергетов отправят именно туда.
— Шартан? — удивленно приподняла брови Лиз. — Это же совсем рядом с Гардинерой. Всего в получасе пути. Хорошее место. Тебя можно поздравить?
— Пока рано, — пожал плечами Егор. — Мне же пока еще не вручили направление. Кто знает, может старик Савин решит, что для такого как я, Шартан и хорошая должность — слишком жирно и отправит куда-нибудь на разработки.
— Егор, — укоризненно протянула Лиз и собиралась еще что-то сказать, но не успела. Ее внимание привлек шум позади.
Девушка обернулась, чтобы посмотреть, что там происходит и с удивлением заметила, приближающихся к ним стражей. Впереди важно вышагивал совсем молодой парнишка, наверное, совсем недавно окончил академию и теперь был преисполнен важности от оказанного ему доверия. А следом за ним, чеканили шаг трое стражей в форме.
— Что-то случилось?
— Понятия не имею, — Егор оттолкнулся от колонны и приблизился к Лиз, остановился рядом с ней.
При виде приближающейся к ним компании, он почувствовал странное волнение. Взгляд помимо воли заметался по сторонам в поисках путей к отступлению, тело подобралось, как перед прыжком, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Егор с удивлением заметил, что сжал в руке один из силовых потоков особым образом, как для удара, и пришлось заставить себя отпустить энергию.
Лиз молчала, с любопытством и волнением наблюдая, как стражи приближаются. Она всей кожей, ощущала исходящую от Егора тревогу, но не могла понять, чем та вызвана. Ну стражи, ну в академии? И что такого?
— Егор Гардов, — не спросил, а скорее утвердительно произнес старший страж, остановившись у подножия короткой лестницы, ведущей в учебный корпус. Было видно, как он волнуется, над верхней губой выступила испарина, новый китель определенно мешал, а сапоги, еще не растоптанные, были жесткими и натирали ноги. — Вы арестованы по подозрению в убийстве Матэуша Рандовски. Протяните руки вперед.
— Что? — вырвалось у Лиз. — Что вы… Егор?
Девушка удивленно захлопала ресницами, переводя ошарашенный взгляд с застывшего в напряженной позе Гардова на молоденького стража и обратно.
— Стойте! Что вы делаете?! — она даже попыталась заступить дорогу двум стражам, которые слаженно шагнули вперед, окружая их с Егором. — Что вы…
— Не суетись, — тихо произнес Егор, аккуратно перехватывая ее за локоть и отодвигая с дороги. — Все в порядке…
— Да как же… как же в порядке? Егор? Что… что происходит?
— Не знаю, — пожал плечами Гардов, протягивая вперед руки и позволяя защелкнуть на запястьях наручники. — Но, уверен, мне все объяснят. И кто такой Матэуш Рандовски — тоже!
* * *
Вокруг стояла тишина. Но не мертвая, не та, что давит на плечи и заставляет судорожно оглядываться по сторонам. Эта тишина была наполнена сотней разных звуков, которые отвлекали, заставляли прислушиваться, в попытке расслышать… Что? Егор и сам не мог бы ответить, что именно он желает сейчас услышать. Какой звук для него предпочтительнее.
Он прикрыл глаза, в очередной раз пытаясь сосредоточиться.
Не получалось. Мысли разбегались, глаза слипались и сосредоточиться не получалось. В изоляторе его содержали уже вторые сутки. И, стоит признать, условия были на удивление приемлемые. Не академический карцер, само собой, но могло быть куда хуже. Намного хуже.
Повезло уже в том, что поместили его по какой-то невероятной случайности в одиночную камеру. Только на этом вся удача заканчивалась. За двое суток — ничего. Вот совершенно. Если не считать самого первого допроса, что провел тот самый младший следователь Старицкий, создавалось впечатление, что про Егора просто забыли. Да и допросом тот фарс назвать было сложно. Ему не предъявили официальных обвинений, не позволили связаться с юристом или кем-нибудь из знакомых… Даже толком не объяснили, на основании чего его задержали! Хотелось верить, что все образуется, но Егор не был настолько наивен.
Кто видел, что его увела стража?
Лиз, привратник и пара служащих академии, которые случайно попались на пути. То есть, есть шанс, что известие дойдет до ректора и тот примет меры. Если Гардов ничего не путал, то руководство академии обязано было отстаивать права своих студентов. Наверное.
Но почему тогда его полностью изолировали? И вот уже вторые сутки никто ничего не объясняет?
Потерев лицо руками, чтобы хоть немного отогнать дрему, Егор сел на узкой койке и, спустив ноги, прислонился спиной к стене. Пару раз несильно стукнулся затылком о стену, в надежде, что мозг все-таки очнется и заработает. Помогло не сильно.
Его обвиняют в убийстве. Почему его? Как вообще так получилось, что он, Егор Гардов, оказался под подозрением? И следователь так и не соизволил ничего объяснить.
