Когда Конкордия поняла, что ее ученики готовы сами стать учителями, то решила одарить каждого из них преданным слугою, чтобы от их союзов и родились первые люди, самые могущественные и сильные среди прочих. Она подарила Малусу, создателю огня и его созерцателю, послушную Скарабайю со смуглой кожей и восхитительными глазами, подобными двум пустыням. По воле своего хозяина она могла превращаться в скарабея, огромного и сверкающего, и верхом на ней Малус странствовал по иным мирам, учился у других богов и долгие часы проводил с Конкордией, рассказывая той о своих странствиях.
Аквилле, создавшему ветер, Конкордия подарила Фалконну, прекрасную и резвую, сотворенную из свободы и любви. Беловолосая и голубоглазая, она могла обращаться в сокола, и Аквилла целыми днями мог любоваться ею, непрестанно и страстно лицезрея возлюбленную в обоих обличьях. Вдохновленный образом Аквиллы и ее талантами, он создал птиц, и Конкордия, обрадованная столь необычным изобретением, пообещала своему богу-помощнику, что крылатые создания непременно поселятся в мире, который они скоро создадут на месте этого громадного пустыря.
Астра, создавшая зелень и травы, цветы и лозы плюща, обрела любовь с Лепусом, что обращался кроликом с белоснежной шерсткой; Темпестас, придумавшая шторм и затишье, легкий ветерок и страшную грозу, с радостью проводила дни, наслаждаясь танцами Вентуса, чьи белые волосы и нежно-голубая кожа вдохновили ее на создание холодных краев, где с небес вечно падает снег, а ноги утопают в сугробах.
Так, все одиннадцать богов-миросоздателей получили своих спутников и союзников, что звались фамильярами; чтобы скрепить их узами куда более прочными, чем простая влюбленность, Конкордия поставила Печати Согласия им на животы, и те сделались столь близки, что могли говорить мыслями и понимать друг друга с помощью одних лишь взглядов. Только Конкордия по-прежнему оставалась одна: занятая мыслями и создании мира, она позабыла о собственном счастье.
Однажды она собрала всех своих помощников и их фамильяров вместе, и сказала она так: «Дорогие мои друзья, мои слуги и соратники! Ваши разумы полны осознания, ваши души очищены, а руки готовы творить. Пусть выйдут из ваших разумов птицы и животные, о которых вы рассказывали, пусть из глаз ваших выльются озера, а мыслеобразы о ветрах и снегах, о теплом песке и гладком льде обратятся в реальность!»
Так были созданы Двенадцать Держав. Каждый из богов-миросоздателей создал по одной, и каждая отличалась особым колоритом и темпераментом. Конкордия же придумала Премеру, место, расположенное в самом сердце маленького мира, восхитительное и многоцветное, усыпанное рядами домиков из чистого хрусталя и волшебными дорогами, что всякий раз вели в новые места. Вода в фонтанах Премеры была чистой и переливалась в лучах Златолика, который был не чем иным, как сердцем Конкордии, прекрасные жилища ждали своих первых хозяев, но радость от созерцания детища все не посещала богиню.
Она навестила всех своих богов-помощников в их одиннадцати Державах: жаркие и холодные, покрытые зеленью и песком, ветренные и тихие, угодья миросоздателей отличались друг от друга, но были одинаково прекрасны. Божества построили себе храмы и жили в них, ожидая рождения первых детей.
— Рада ли ты своему положению и своей жизни? — спрашивала Конкордия у богини Сунн, той, что создала Кьярта-Вадд. Они стояли у окна и глядели на ряды пустующих минок, что тянулись вперед двумя черно-красными полосами. Над входами уже висели волшебные фонарики, заряженные мыслеобразами самой Сунн: едва коснувшись их, человек погружался в медитативный транс, способный дать ответы на многие философские вопросы, тревожившие его. — Нравится ли тебе Держава, созданная тобою, и все, что окружает тебя? Радуешься ли ты мысли о том, что первые слуги твои скоро родятся?
— Счастлива я безмерно, любимая дайра, — кивнула Сунн, и кандзаси качнулись в ее черных волосах; эта богиня придумала ночь, а оттого глаза ее были как две серебряные звезды, подведенные чернотою самих небес. — Мне живется хорошо и славно. Мой возлюбленный фамильяр, Обэ-Этт, чувствует себя восхитительно. Каждое утро он обращается в дракона и славит меня, возносясь к облакам.
И тогда Конкордия кивнула своей подруге и служанке, обняла ее да покинула Кьярта-Вадд в ту же минуту. Уединившись в своем хрустальном замке в Премере, она погрузилась в глубокий транс и воззвала к тем неведомым силам, что подарили ее богам-помощникам фамильяров. Взывая, она умоляла их подарить ей кого-то могущественного и прекрасного, сильного и покорного, способного нести тяжелый крест власти на своих плечах, но разумно позволяющего своей хозяйке решать, что правильно, а что — недостойно, ибо только так могут двое богов жить в мире и гармонии.
Она взывала к силам тринадцать дней и тринадцать ночей, и на четырнадцатую ночь белый ворон влетел в окно ее замка. Этим вороном и был обещанный силами фамильяр, сильный и стремительный, будто ветер. Его разум был могуч, а крылья не знали устали.
— Покажи мне свою вторую форму, — обратилась к нему Конкордия, и белый человек предстал пред нею, протягивая вперед свои худые руки.
Он был некрасив и походил на обтянутый кожей скелет, лишенный жизни и цвета. И тогда Конкордия, испугавшись жуткого существа, велела ворону лететь прочь, прятаться и избегать всего живого.
— Ты уродлив, — сказала она, — а в моем мире не может быть места для уродливого существа.
И ворон улетел, оставляя верховную богиню заливаться слезами обиды. Улетел так далеко, что встретился с краем мира, за которым не было ничего, кроме хаоса, порталов в иные вселенные и странных существ, что, порожденные таинственными силами, так и желали ворваться в идеальный мир Конкордии и уничтожить его.
Ворон был разозлен на богиню за то, что та отвергла его, а потому, собрав жутких тварей в единую армию, он силой собственной мысли приказал им атаковать Двенадцать Держав, разрушать все на своем пути и убивать богов, поселившихся там. Вот только Конкордия и ее помощники оказались сильнее. Одним лишь мыслеобразом Конкордия воздвигла вокруг Премеры и окружающих ее владений огромную Золотую Стену, что помешала существам ворваться внутрь и все там уничтожить.
Ворон остался один вместе с жуткими тварями, лишенными разума и глупыми, как новорожденные дети. Он кричал, он молил те силы, что подарили его Конкордии, забрать свое чадо обратно, однако никто не отзывался. Тогда-то ворон и решил создать собственное логово. То место, где он будет хозяином и повелителем, где всякий, даже верховная богиня, будет чувствовать себя в гостях.
И он преуспел. Пока Двенадцать Держав плодились и размножались, пока Демиурги создавали из глины и снега, из песков и ветров простых смертных, что должны были подчиняться наследникам богов и всюду следовать за ними, он медитировал. Долгими, долгими годами, не отвлекаясь ни на что более. Он связывал свои полные горечи мыслеобразы с разумом каждого, кто находился за стеною и кто не мог быть разорван лапами его глупого воинства.
И вот однажды один из простых людей, созданных Сунн, закрыл глаза в Кьярта-Вадде. Когда он открыл их, прошло много времени, и все крошечное население деревни столпилось над его постелью.
