А еще, я сказала, что увольняюсь. Желательно прямо сейчас, но до конца года детей довести согласилась. Сколько там времени осталось? Чуть меньше трех месяцев? Часть из этого времени я благополучно проваляюсь дома, сидя на больничном.
— Виолетта Львовна, — пыталась убедить меня директор школы, — но как же так! Вы набрали класс, к вам записались дети! Это, как минимум, некрасиво!
— Некрасиво предупреждать вас об уходе из образовательного учреждения перед началом учебного года, — спокойно и отрешенно проговорила я. — А я предупреждаю заранее. Успеете мне найти достойную замену.
На этом наш довольно неприятный разговор завершился, а я вдруг вспомнила молодую учительницу второго класса, которая в середине года не просто ушла, а сбежала. Вспомнила, как ее хаяли, как за глаза называли разными нелицеприятными словами. Особенно меня поразило то, что родители ее бывшего класса еще около месяца звонили ей на мобильный телефон, писали во все возможные месседжеры и обвиняли в том, что она бросила класс, что обязана довести детей до выпуска и только потом уходить на все четыре стороны. Карина тогда много плакала, а потом во всеуслышание заявила, что воспитывает одна ребенка, что тех денег, что получает в школе — ей недостаточно, но что самое главное, она проводит с чужими детьми все свое время, а потом еще сидит за тетрадями и журналами. Она, как любящая мать, хочет тратить свободное время на своего ребенка, который точно так же в ней нуждается. Многие поняли, многие нет, я же была готова ко всему. Точнее, мне было плевать, что там за спиной будут говорить. Пусть подавятся своими грязными словами.
Из комнаты я старалась лишний раз не выходить, все больше думала, молча сидела на подоконнике и смотрела на снег, который успел чуть-чуть припорошить двор. Иногда готовила родителям обеды и ужины, если они задерживались на работе, но по большей части — не делала ровным счетом ничего.
— На тебе лица нет, что случилось?
Мама зашла в комнату и присела на край кровати. К слову сказать, прошло уже два дня с момента выписки. Хуже я себя чувствовать не стала, лучше — тоже. Все вспоминала, иногда даже рисовала картинки из той жизни, которую, как мне казалось, успела придумать. Воспоминания гасли с каждым днем, и так жаль было их терять, что мне ничего не оставалось, как записывать все свои мысли в тетрадь. Правда, перечитывая их, задумывалась о своей нормальности. Ну с фантазией у меня всегда все было замечательно, а что если ничего не было, что если головушку отбила или отморозила? В моем случае это вполне возможно!
Плюс, если вспомнить, с какими мыслями я тогда вышла гулять, прежде чем лезть спасать ребенка, то многое становится более или менее ясно. У меня на тот момент была апатия, усталость, желание все бросить. Вот голова моя бедовая и нашла выход из ситуации — придумала место, где мне будет комфортно. Но сомнения были, да такие сильные, что истязала себя думами все больше и больше.
— Мне об этом немного страшно говорить, — пробормотала я, садясь ровно.
Дверь скрипнула и в комнату зашел отец. Он так же осторожно сел рядом со мной на стул и положил свою сильную руку на плечо.
— А ты попробуй, вдруг мы сможем помочь? — родители переглянулись, ну а я, недолго думая, начала свой короткий рассказ без подробностей.
— Когда я попала под лед, то подумала, что меня перенесло в другой мир…
— И что там было? — мама сжала мои пальцы.
Ну вот, вроде смеха никакого не последовало, глаза матери обеспокоенный и внимательные, ни грамма сомнения в моих словах.
— Там мне было хорошо, там у меня были друзья, там у меня были планы на будущее и… — я замялась, понимая, как это ужасно звучит.
Мамины пальцы чуть заметно дрогнули, папина рука на плече напряглась.
Отлично, сейчас они предложат мне сходить в лучшем случае к психологу, потому что доченька их тронулась умом.
— И ты там кого-то встретила? — вот же, ну зачем вести допрос.
— Да, встретила…
— И теперь хочешь обратно? — довольно спокойно спросил отец, словно подобные разговоры у нас ведутся каждый день и ничего удивительного не происходит.
— Хочу, — тихо прошептала я, пряча лицо в ладонях.
Ну не могу я об этом говорить, не могу!
— Если ты вернешься, то сюда дороги уже не будет. Готова рискнуть? — подала голос мама.
— Готова, — всхлипнула я. — Что? — мои глаза широко распахнулись, а рот некрасиво открылся.
Я смотрела на маму во все глаза, а она виновато улыбалась.
— Мы сами из другого мира прибыли сюда, потом решили остаться. Город понравился, работу нашли, да и как-то влились в жизнь большого города, где нет магии. А ты, судя по всему, нашла свое место на нашей родине.
— В Радомире, — прошептала я, закрывая рот рукой, чтобы не закричать от восторга, который меня накрыл. — Значит, есть возможность вернуться? Есть?
— Есть, — кивнул отец, обнимая меня. — Извини, что не сказали раньше, не думали, что может произойти нечто подобное. Мы перенесем тебя обратно, как только подготовимся, напитаем место силы. Месяца три точно уйдет на все. Готова потерпеть?
— Готова! — быстро-быстро закивала головой. — А никак весточку кинуть нельзя, что я вернусь?
Отец задумчиво почесал подбородок и кивнул.
— Попробовать можно! Что будем отправлять? — я покосилась по сторонам, раздумывая над тем, что же передать Кейну.
— Письмо? — мама поджала губы.
— Нет, может сгореть, — вздохнула я. — Было бы неплохо отправить то, что сохранилось, то, что принесла с собой, а у меня ничего нет, даже часов…
На запястье действительно их не было.
— Часы! — воскликнула мама. — Вот эти?
Я уставилась на подарок начальника городской службы безопасности и чуть ли не разрыдалась от счастья!
— Да! Это они! Мне их подарили!
Папа аккуратно убрал часики в карман и сказал довольно строго.
— Значит так, этим вопросом займусь я. Твоя задача выпустить класс, собрать вещи со съемной квартиры и перенести их сюда. Плюс, подумай над тем, что хочешь взять с собой, потому что будет возможность перенести тебя с двумя сумками личных вещей.
А я завизжала и запрыгала, так как эмоции переполняли. Родители лишь рассмеялись, ну а я, чтобы скрасить наш замечательный вечер, стала рассказывать о тех приключениях, которые успели со мной приключиться в городе Радомире. Я делилась с родителями каждым прожитым днем, рассказывая о своих достижениях и провалах, о школах и системе работы в нем, о ректоре и том, как я его… грохнула!
Папа хохотал в голос, держась за живот.
— Моя школа! Это надо, со своей системой да в чужой огород! А главное — сработало!
Мама только причитала и охала, но лукаво улыбалась, когда разговор заходил о Кейне Эденберг Лавоуриче. Уж она-то точно кандидатуру молодого мага одобрила.
