Я справлюсь.
Этот понедельник казался мне одновременно самым ужасным и самым долгожданным на свете одновременно, ведь именно сегодня меня ожидало первое занятие с ученицей в качестве частного репетитора. На выходных я уже придумал темы для повторения, скачал с портала варианты экзаменационных тестов и вдоволь подготовился к нашему уроку. Но в этом был один минус. Я не сумел морально собраться к этому дню, не представляя, как выдержу эти два часа наедине с Викой, как буду объяснять материал, ни разу не взглянув на нее, как на любимую девушку. Да, мне требовалась стальная выдержка, только я не подозревал, что мне она пригодится абсолютно для другого дела.
Сейчас должен быть урок у моего класса. Я предполагал, что Вика вновь будет смотреть на меня во все глаза, стараясь делать вид, будто это не она, а ее назойливая одноклассница, заставляя меня не только вновь ощущать беспомощность, но и дико из-за этого злиться. Однако ярость настигла меня чуть раньше начала урока. В коридоре второго этажа. Где стояла она и этот сосунок Харлей, которому так хотелось набить ебальник еще несколько дней назад, на непозволительно маленьком расстоянии для обычного одноклассника. Что именно так разозлило общение этих двух голубков или их дальнейшие объятья, я не знал. Наверное, если бы они целовались у всех на глазах, я бы, пользуясь статусом учителя, растащил обоих друг от друга и повел бы к директору, стараясь не вникать в подробности. Мать такие вещи пресекает сразу, несмотря на современный взгляд учеников и некоторых преподавателей, особенно, если застали с поличным и привели на директорский ковер. Но сейчас я вновь ощущал беспомощность, будто у меня связаны руки. Вряд ли меня поймут правильно после столь опрометчивого поступка. Конечно, Харлей наделает в штаны раньше, чем я взгляну в его глаза, но вот проблемы из-за какого-то малолетки иметь не хочу. Хотя не только это останавливало меня. Вика. Я бы вновь дал ей надежду, так явно проявляя ревность. Мне и так трудно видеть ее такой подавленной и одинокой. Потом станет хуже не только ей, но и мне.
Я не сразу осознал, что уже несколько долгих секунд стою и вглядываюсь в эту сладкую парочку, обнимающуюся посреди коридора, и чуть ли не до скрежета в зубах сжимаю челюсти от злости. Точнее не так, от ревности. Заливистый смех, такой знакомый и родной за все время наших отношений, медленно прекратился, перестав привлекать внимание окружающих. Но только не мое. Я продолжал всматриваться в знакомое лицо, не наблюдая там больше грусти, в красивые малахитовые глаза, которые едва ли не искрились от счастья, однако для той яркости, которую я наблюдал, будучи с ней в объятьях, не хватало. Я не переставал смотреть на свою малышку, даже когда она заметила меня в конце коридора, стоило Харлею убежать в сторону лестницы. Когда ее взгляд вновь стал каким-то странным. Безжизненным. Как я обычные дни нашей разлуки. Сука! Какой-то говнюк лапал мою девочку, мою любимую малышку, право на которую имел лишь я. Какого, простите, хуя этот уебок смеет кружить ее, зная о наших отношениях? Решил отбить цыпочку у преподавателя, поиграть и бросить? Не охуел ли ты, мальчик? Она не та, кем воспользоваться и бросить. Вика для меня нетронутая хрустальная ваза, одна сплошная нежность, которую нужно оберегать всеми силами, дабы не разбить на мелкие кусочки. Ты не на ту запал, Харлей! Она моя девочка! Лишь я один имею право так сильно прижимать ее к себе. Я никогда не отпущу ее, не дам забыть себя, но и приближаться до определенного момента не буду. Да, эгоистично, да, подло. Как собака на сене. Но я не оставлю свою малышку, которую люблю больше жизни.
Я так и ушел в сторону класса, пройдя мимо ее удивленного лица. Харлей не появился на моем уроке, а Вика все эти долгие сорок пять минут не отрывала от меня глаз. Или мне только так показалось? Хотя какое это имеет сейчас значение? Вот и я не знал. Вообще этот день казался мне каким-то бесконечным: время тянулось с ультра маленькой скоростью, даже первый урок длился часа три, не меньше, старшеклассницы то и дело оставались после уроков, дабы вдоволь наглядеться на меня. Я надеялся, что эта привычка давно прошла, но, как оказалось, не все особи женского пола успокоились. Наверное, их заразила рыжая ведьма, крутящаяся вокруг меня все эти дни. Радовало, что сегодня она не заявилась ко мне с утра пораньше, особенно после первого урока, чтобы уж наверняка ошарашить Вику своим присутствием. Наверное, будь на ее месте, именно так я бы поступил. Но, как оказалась, эта сучка гораздо изощреннее в планах мести, чем я.
День подходил к концу, я уже начал готовиться к занятию с Викой, которая вот-вот должна была зайти ко мне. Надо сказать, нервничал я сильнее, чем во время Тасиных родов, хотя, возможно, я преувеличиваю. Все-таки мы давно не общались с моей малышкой и не находились так близко долгое время. Даже когда в дверь постучали, казалось, сердце упало в пятки. Только зря.
Это была не Вика…
Не дождавшись разрешения войти, в кабинет влетела историчка, крутя бедрами в обтягивающей средней длины юбке то в одну, то в другую сторону. На самом деле ее внешний вид, сильно отличающийся от прежнего, меня волновал крайне мало, но вот для чего такие перемены, я понял лишь в тот момент, когда она остановилась напротив меня. Даже не так. Совсем близко. Гораздо ближе, чем эта ведьма позволяла себе раньше.
— Станислав Родионович, как вы себя чувствуете? — пропела Анна Михайловна ласковым голосом, проведя острым ноготком от моего виска до линии губ. Меня чуть ли не передернуло, однако ее руку я от себя убрал, заодно и отошел на пару шагов, чтобы наверняка. О чем я там думал несколько минут назад? О счастье, что эта женщина не заходила ко мне в течение дня? Зря. Чертово затишье перед бурей.
— Плохо, — буркнул я. — Вы что-то хотели? — вопрос риторический, да и ответ я знал наперед. Она хотела меня. Этот факт я вспоминал всегда, стоило нам встретиться в коридоре на перемене или после уроков. И ведь нельзя произнести и слово неприязни, пока я не найду хоть что-то на эту ведьму. Нужно терпеть.
— А как вы думаете? — протянула женщина, вновь сокращая расстояние между нами. Все меньше и меньше. Вместо двадцати осталось лишь десять сантиметров и, если бы не низкий рост этой дамочки, то свой замысел смогла бы воплотить в реальность без труда. Но я успел раньше.
— Что вы делаете? — удивленно спросил я, вновь отталкивая ее от себя. Однако и это не остановило историчку, к моему великому сожалению. И с чего я взял, что этот фокус сработает вновь? Даже мой строгий тон, которым я нагло пользовался во время уроков, не подействовал на женщину. Видимо, та подготовилась основательно, не только внешний вид изменила.
— Я целую вас, — пояснила она, вновь преодолев расстояние между нами. Вот же приставучая! А я еще жаловался, что она лишь часто захаживала ко мне. Как оказалось, те моменты оказались лишь цветочками. — Не забывайте о нашем условии, — тон ее голоса не изменился, однако взгляд стал каким-то хищным, словно она львица, собирающаяся наброситься на добычу. — Если мне что-то не понравится, я могу передумать и заявиться к вашей возлюбленной домой, или в университет. А если она пожелает встретить вас в школе в надежде завоевать вновь, то вряд ли я это проигнорирую, — сладко произнесла она, все-таки дотянувшись до моих губ, встав на носочки. Только на этот раз я не сопротивлялся, а переваривал сказанные ею слова. Каждый слог. Каждую букву. Подыгрывая ее действиям и неосознанно отвечая на поцелуй. Он казался мне противным, каким-то приторным, однако я вновь сдержал себя, механически выполняя все действия. Зачем? Чтобы моя малышка не пострадала, иначе эта ведьма заявится к ней домой или…
