Я старался не задумываться об этом, а следовать намеченному плану: отвез Анюту в детский сад, попутно наблюдая за сонной, ни о чем не подозревающей мордашкой, перед входом в школу выкурил еще парочку сигарет для успокоения, однако это мало чем помогло, а затем, с полной уверенностью в себе, вышел из машины, встречая толпу заинтересованных школьниц и направился сразу же в кабинет истории. Не хотел тянуть кота аза яйца. Лучше сразу расставить свои аргументы по полочкам, не дав ей и малейшего шанса на победу. Главное вновь не поверить в ее ложь и не идти на поводу.
— Анна Михайловна, вы не заняты? — заглянув в класс исторички, спросил я. До начала первого урока еще пятнадцать минут — я заранее распланировал время так, чтобы успеть решить проблему под названием «Рыжая ведьма».
— Нет, конечно. Проходите, Станислав Родионович, — приторно-вежливо проговорила женщина, указывая на место за первой партой, как раз перед ее носом.
Ведьма сидела в своем кресле, как ни в чем не бывало, будто этот разговор — обыденность в ее буднях. Вряд ли она подозревала, каждый раз вламываясь в мой кабинет без стука, что я оставлю это просто так, вряд ли осознавала тогда, сидя в кафе возле школы, что я загребу так глубоко, дабы найти слабые места у бездушной женщины. Я мог лишь предполагать, что историчка просчитывала мои шаги наперед, но, учитывая тот понедельник, в который она выдала свою смекалку за женскую тупость, слабо верил в это предостережение. Оно оставалось где-то глубоко в моей памяти, изредка напоминая о себе, но не сигналила, словно пожарная сирена, предупреждая об опасности. Это ни к чему, по крайней мере, сейчас, когда я абсолютно уверен в своих словах и поступках. Пока что.
— Вы хотели поговорить со мной, Станислав Родионович? — спросила она, улыбаясь самой обезоруживающей на свете улыбкой, заставляющей незнакомого ранее человека потеплеть по отношению к женщине. Только в нашем случае есть одна маленькая неувязочка. Мы знакомы, и довольно плодотворно.
— Да, Анна Михайловна, — вежливо, насколько позволяла моя актерская импровизация, произнес я, достав из сумки для ноутбука собранную вчера папку. — Знаете, дорогая Анна Михайловна, — вновь повторил ее имя и отчество лилейным голосом, который терпеть не мог, — вы были со мной очень милы и любезны за последние несколько дней. В вашей компании я провел лучшие минуты своей жизни, — выделив последние слова четким, понятным окружающим, сарказмом, проговорил я. — Но всему настает конец. Порывшись недавно в бумагах, я наткнулся на очень интересное дело, которое почему-то было решено свернуть, — придвинул ближе к ней распечатанную папку с доказательствами, наблюдая, как улыбка на лице медленно угасала, превращаясь во что-то мне до этого неизвестное. — Знаете, если в школе, особенно директор, узнают об этих диагнозах и времени, проведенном в данном заведении, то вряд ли позволят работать в школе дальше, а о карьере учителя можно вообще забыть, — закончил я, наблюдая, как округленные глаза исторички бегали по строчкам в папке, как длинные, слегка иссохшие пальцы листали один лист за другим. Не верит. Видно по выражению лица. Но разве меня это волновало? Правильно — нет! Это ее проблемы. Нехер было лезть с мою жизнь, раз у самой имелись скелеты в шкафу.
Она еще пару минут пролистывала туда-сюда страницы, внимательным взглядом буквально сканировала напечатанные строчки, но затем, неожиданно для меня, резко захлопнула папку и посмотрела на меня диким взглядом хищницы. Вновь включила постельную пантеру? Удачи. Однажды на этот взгляд я повелся — хватит с меня.
— Вы сами не боитесь за свою карьеру? — перевела на меня стрелки, коварно улыбаясь, показывая парочку передних зубов. Мда. Нашла, куда нажимать.
— Она мне не важна, — презрительно кинул я, поведав ей частичную правду. Плевать я хотел на карьеру учителя. Это я знал еще с первого дня в школе. Единственное, что держало меня в этих стенах — моя малышка и долг перед матерью, конечно.
— Вас даже тюрьма не пугает? В отличие от некоторых я не совращала несовершеннолетних учениц, — еще одна попытка задеть меня за живое и, надо сказать, более удачная, чем предыдущая. На самом деле я рассчитывал на ее тупость и недогадливость о наших отношениях с Викой, но, видимо, тот поступок в первый день недели расставил все по полкам. Или она вновь играет со мной?
— С чего вы взяли, что это делаю я? — делая вид, что меня ни капли не тронули ее слова, а сам являюсь нежнейшим цветочком, не способным обидеть даже маленькую букашку, поинтересовался я, примилейше улыбаясь ей в лицо. Да, моей актерской игре позавидовал бы сам Боярский.
— Читайте, — покопавшись некоторое время в своем телефоне, проговаривает историчка, а затем протягивает мне свой смартфон. И тут я на секунду испугался. Но всего лишь на секунду, может полторы. Я надеялся увидеть там еще одну фотографию или же другие доказательства нашей связи с Викой, только на глаза мне попался какой-то пост из «ВКонтакте», который заинтересовал не меньше.
«ИЗ КОЙКИ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ В КОЙКУ К ЧУЖОМУ ПАРНЮ! ЧИТАТЬ ВСЕМ! Ну что, девчата, вот мы и нашли виновницу всех мох бед. Даже не думала, что ею окажется эта тихая и неприметная замухрышка. В понедельник, как мне сообщили достоверные источники, мой Толечка обнимался с Викой Сафроновой! Нашел с кем делить свою постель! Чем эта шалава лучше меня? Может, просто понравилось трахать учительскую подстилку, а, Толь? Может, мне тоже рассказать, как был хорош наш Стасик вчера в постели, чтобы ты вернулся ко мне? Я лучше буду крутить роман с настоящим мужчиной, нежели бегать за таким парнем, как ты. А ты знаешь, как Стасик умеет ублажать женщин? Не знаешь. Тебе этого не дано, козел ты редкостный! А ты, Сафронова, теперь кусай локти, потому что Стасик будет развлекаться со мной, а не с твоей безгрудой фигуркой!»
Вот это нихуя себе новости! Мало того, что меня сейчас подозревают в связи с ученицей, так еще и не с той. Мне интересно, кто именно из этих ебучих баб тупая: историчка, которая не в состоянии вспомнить присланную ей же фотографию, где была изображена брюнетка, а не блондинка, или же Лазарева, которой за такие посты в социально сети нужно набить морду, несмотря на пол? Тут же возникает и другой вопрос. Если же Анна Михайловна была бы хоть чуточку умнее и заподозрила бы Вику, то вышестоящего вопроса о романе с совершеннолетней девушкой не стоял бы. Но теперь мне понятны ее нападки в мою сторону, причем, учитывая показанный пост, который прочитали школьники, судя по комментариям, эта гипотеза становится реальностью. По крайней мере, для нее, но не для меня.
— Вы думаете, я не догадалась о вашем романе с собственной ученицей? — вытянув меня из размышлений, поинтересовалась историчка, не убирая со своего лица наглую, хищную улыбку.
— Вам не кажется, что на той фотографии, которую прислали мне несколько дней назад, рядом со мной стоит брюнетка, а не блондинка? — спросил я в лоб, хотя мог бы подыграть этой ненормальной и дать понять, что она оказалась права. Но нет! Эта тупость меня просто выводит из себя!
— Лазарева вполне креативная девушка. Она могла спокойно надеть парик, чтобы я перевела свои подозрения на другую девушку, на ту же Сафронову, например, которую обвиняла в своем блоге, — мне так и хотелось спросить: «Вы, блядь, серьезно?». Но на этот раз промолчал. — Это не отменяет того факта, что вы закрутили роман с несовершеннолетней ученицей, — строго провозгласила женщина, будто сейчас от нее зависела моя судьба. Блядь, я еле-еле сдерживался от смеха, но все же ничем не выдал абсурдность ситуации. Пусть уж думает так, потом будет сожалеть о своей тупости.
