Потому что знаю, что за ее пределами гораздо лучше…
Догонять Костяна и прививать ему свою точку зрения я не стал. Это бесполезно. Бессмысленно. А его слова сильно задели меня, хотя я и старался не воспринимать их всерьез. Однако Костян считал их правдивыми. Но почему? Логика вещей никак не увязывалась в моей голове вплоть до возвращения домой, где я должен через несколько минут принять свою ученицу на частных занятиях по подготовке к ЕГЭ. Думаю, не стоит называть имя это таинственной особы — и так уже все догадались, но не упомянуть о договоре об уроках с матерью моей малышки я не могу.
Это произошло через несколько дней после того, как я прикрыл шантажисткую лавочку исторички и добился ее увольнения. Сидя в своем кабинете и рассматривая списки ВУЗов, куда собрались поступать мои подопечные, я наткнулся на пустоту напротив фамилии Сафронова. Время экзаменов приближалось, этот листок вскоре необходимо будет сдать матери, а Викино положение необходимо спасать всеми способами. Именно по этой причине мы возобновили частные занятия. Точнее не так — начали их с нуля, но теперь не только у меня в классе, но и дома в свободные от удаленной работы время. Однако перед этим мне пришлось договариваться обо всем с Викиной мамой. За ужином.
— Здравствуйте, Станислав Родионович, — приветливо отозвалась невысокая женщина, являющаяся мамой моей возлюбленной, приглашая меня в свой дом. И вновь я на пороге квартиры малышки, где произошло так много и одновременно мало событий, однако сделал вид, что нахожусь здесь впервые, разглядывая довольно тесную прихожую. — Вика, подай гостю тапочки! — крикнула Ольга Владимировна вглубь квартиры, упорхнув в ту же сторону, а через пару мгновений я завидел домашнюю малышку с неровным пучком темных волос на голове, в растянутой майке и слегка заляпанных лосинах. Главный атрибут домашнего образа являлись пушистые тапочки-единороги, увеличивающие идеальную, хрупкую ножку, которую ласкал в постели совсем недавно, на несколько размеров. Вика казалась мне такой милой и простой. Даже в этом образе я любил ее. Такую искреннюю, простую. Невинную, но порочную. Да, теперь я в этом убедился на все сто процентов.
— Прошу, — Вика жестом указала на кухню, игриво стреляя в меня изумрудным, до боли любимым взглядом, пока ее мать колдовала над плитой. Меня настолько завлекла моя малышка, что я, не удержавшись, на миг крепко прижал ее к себе, оставляя на шее легкий поцелуй рядом с красноватым пятном, плохо замаскированным косметикой. Да, надо быть осторожнее, иначе женщина может заметить мою печать. Но это не главное. Перед важным разговором я вдохнул аромат моей девочки и почувствовал на себе ее прикосновения, что придало мне больше уверенности.
Пройдя на кухню, я тут же почувствовал душную атмосферу. Нет, это не из-за чересчур доброжелательного взгляда Ольги Владимировны или не менее влюбленных взоров Вики. Все дело в парах над плитой, где красовался только что приготовленный ужин. Видимо, сегодня меня здесь ждали.
— Не стоило так утруждаться, — тут же произнес я, присаживаясь на свободный стул вокруг круглого стола. Тут действительно оказалось много еды, помимо жаркое, которое мама Вики только что выставила: и салаты, и закуски, даже алкоголь сюда притащили, несмотря на то, что я за рулем. Как будто мы отмечали какой-то праздник, хотя новый год я отметил куда скромнее, зато компания нравилась мне гораздо больше.
— Ну что вы! Мне это ничего не стоило, — отмахнулась женщина.
— Конечно! — воскликнула Вика. — Тебе не стоило, а я до этого стояла и строгала салаты два часа, — вставила свои пять копеек малышка, вновь кинув мне незаметный для матери игривый взгляд. Моя девочка. Ведь завтра я накажу тебя за эти провокации перед людьми, а точнее перед ее матерью.
— Вика! Не веди себя так перед классным руководителем! — осадила ту женщина, но моя малышка вновь одарила меня любящим взглядом, а затем кинула его на один из салатов, тем самым показав мне свое творение. Кстати, оно меня не столько удивило, сколько напомнило о самых счастливых днях моей жизни. Оливье. Однажды Вика его уже готовила. На новый год. Где мы переступили черту и перестали воспринимать друг друга как учителя и ученицу. Именно в тот день я осознал, насколько эта малышка мне дорога и любима.
К трапезе мы приступили сразу же, как только Ольга Владимировна села напротив меня и усадила свою дочь рядом со мной. Наверное, она не видела в этом ничего зазорного, однако для меня близость малышки являлось испытанием, которое я прошел с огромным трудом. Почему? Потому что эта маленькая нахалка незаметно для окружающих дразнила меня всеми возможными способами: то ее шаловливые пальчики гладили мои до боли напряженные ноги, то слегка пощипывали. Но это полбеды. Когда ее рука поднялась выше и опустилась на мой член, который, казалось, вот-вот встанет колом, я понял — пора действовать, иначе этот ужин никогда не закончится.
— Я пришел договориться с вами по поводу дополнительных занятий с Викторией, — начал я, отпив из стакана апельсиновый сок.
— Конечно, конечно. Вопрос цены, — тут же начала женщина, готовая вот-вот встать из-за стола и полезть за кошельком. Интересно, она помнит тот разговор в классе, где я согласился позаниматься с Викой бесплатно? Видимо, нет.
— Ни в коем случае. Мое предложение о бесплатных уроках остается в силе, — тут же убедил я женщину, заметив, как та облегченно выдохнула. — Ваша дочь сильно отстает от подготовки к ЕГЭ, поэтому занятия придется проводить чаще. Но, спешу заверить, к концу мая мы усвоим курс информатики и подготовимся к экзаменам. Виктория будет приходить ко мне четыре-пять раз в неделю. Занятия будут проходить либо в школе, либо у меня дома, все будет зависеть от обстоятельств, — закончил я свою речь, радуясь, что Вика на этот раз не отвлекала меня своими прикосновениями, понимая, что завтра же я буду мстить за такое поведение самым жестоким способом. Викина мама внимательно выслушала выгодное в данном случае предложение, ни разу не перебив и не посмев вставить свое слово. Да и вряд ли стала бы, учитывая серьезность положения собственной дочери, однако я надеялся, что она согласится на домашнее репетиторство и не заставит меня приезжать сюда — все-таки в моей квартире после уроков мы могли задерживаться гораздо дольше, не опасаясь лишних свидетелей.
— В любом случае я даю вам добро, — согласилась Ольга Владимировна, не задумавшись ни на секунду. — Как хорошо, что вы появились на нашем пути, не знаю, что бы я без вас делала! — она благодарила меня еще минут пять, пока мы не закончили ужинать, и я не поспешил в детский сад за дочерью.
Всю дорогу некое чувство вины по отношению к матери Вики присутствовало во мне, мельком напоминая о себе. Я понимал, что рано или поздно нам придется открыться хотя бы матери, сообщив о наших отношениях. Я знал, что этот серьезный шаг необходимо совершить после окончания школы. Но как к этому отнесется сама Вика? Этого знать я не мог. Да и рано пока что об этом говорить. Должно пройти время, за которое мы привыкнем друг к другу, а этот маленький нюанс сам даст о себе знать. И мы со всем справимся. Обязательно.
Время летело быстро, но не настолько, чтобы я не замечал его счет. Работы к концу учебного года накопилось слишком много, причем не только в школе, но и внештатно, а недавно поступило предложение от одной крупной фирмы на должность айтишника, на рассмотрение которого дали не так много времени, как хотелось бы. Интересно, где они были в августе, когда я соглашался на мамино предложение работы в школе? Вот и я не знаю. Однако, объяснив отделу кадров безвыходную ситуацию, в которой я должен отработать хотя бы до конца учебного года, они согласились подождать, видимо, им очень понравились мои работы внештатно. Но так даже лучше, в любом случае я собирался уйти из школы. Мать и без того знала, что за этот год нужно подыскать преподавателя на мое место, а наши отношения с Викой больше не нуждались в сокрытии от посторонних глаз, хотя, кажется, моей малышке абсолютно плевать на наши статусы, да и мне тоже.
