За пройденные недели мы сумели достаточно подготовиться к экзамену по информатике и математике. Но я радовался не только хорошему складу ума моей малышки и частым практикам. Наши отношения укрепились, хоть встречаться нам удавалось не так часто из-за моей занятости в последние дни, однако это только укрепило нашу связь, особенно в постели, когда тоскующая Вика буквально с разбегу прыгала ко мне на руки и начинала сладостные прелюдии со страстного поцелуя. Каждую нашу встречу в моей квартире, когда мать забирала Анюту к себе, после наших занятий и прохождения теста, я сразу же тащил мою малышку либо в кровать, либо на диван, наслаждаясь ее телом, будто впервые. Эти моменты казались незабываемыми. А после, когда мы лежали в обнимку, прикасаясь кожа к коже, она делилась о проведенных без меня днях, тоскуя даже в обществе своих подруг, а внимательно слушал ее ласковый голос, всматривался в родные, до боли любимые черты лица, и осознавал, что все эти годы просто существовал. Сейчас я жил по-настоящему. С любимой девушкой. Она подарила мне счастье, которое я испытывал лишь с одной женщиной. С Тасей. Я никогда не забуду свою покойную жену, но она осталась в прошлом. Когда Анюта подрастет, я буду все время рассказывать о матери, вспоминать смешные моменты из нашей жизни. К этому прошлому я буду возвращаться по необходимости, но жизнь продолжается. Она двигается дальше, причем в лучшую сторону, чем больше дней проходит, тем чаще я наталкиваюсь на мысль, что мы с Викой созданы друг для друга, несмотря на разницу в возрасте и статусы. Я счастлив рядом с ней, и она, видимо, тоже, каждый раз разглядывая меня влюбленными глазами. Моя девочка. Такая маленькая и хрупкая, но в то же время боевая. Я никогда не брошу тебя, никогда не отвернусь и не выкину, словно ненужный мусор. Ты не из тех клубных баб, которые запросто отдавались мне в постели. Ты особенная. Другая. А главное — только моя.
Мы были счастливы все это время, не зная забот, но, к сожалению, продлилось оно недолго… до определенного дня…
Это произошло в конце весны, когда статусы учителя и ученицы стесняли нас в последний раз. День, когда моя малышка перестала быть моей ученицей, а я — ее учителем. В день последнего звонка. Вчера Вика отпросилась у матери с ночевкой под каким-то лживым предлогом и осталась со мной, стараясь провести со мной последние минуты перед важным днем. Она даже привезла сюда свой праздничный костюм, но сообщила, что с утра пойдет собираться к своей подруге. Я понимал, что все это ожидает нас последний раз. Больше моя девочка не будет обманывать родителей, прикрываясь ночевкой у подруги, больше мне не придется отправлять Анюту к матери или к тестю с тещей, дабы мы с Викой могли спокойно готовиться к экзаменам, а затем провести совместную ночь. Мы больше не будем скрывать свои статусы, не будет бегать по углам школьных коридоров или прятаться у меня на даче, дабы нас не увидел кто-то из знакомых. Все это превратится в сущий пустяк после этого дня. По крайней мере, я так думал.
— Ты уверен? — спросила Вика, надевая праздничную белую блузку, которую приготовила для праздника. Рассвет наступил слишком быстро для осознания, а малышка поспешила собраться, дабы не опоздать к подруге. Ее мягкая кожа буквально светилась в лучах утреннего солнца, когда она смотрела в зеркало возле окна, только выражение лица не казалось таким радостным.
— Абсолютно, — уверенно ответил я, подойдя к ней со спины. В отражении на меня смотрел уверенный мужчина, обнимающий за талию молодую девушку в белоснежном лифчике и накинутой блузке. С голыми ножками, на которые затем опустились мужские, широкие ладони. Мои ладони. Я понимал, что мое душевное состояние отличалось от Викиного. Она очень волновалась, боялась, что может пойти что-то не так. Хотя нет, я тоже страшился этого, но старался не показывать плохое предчувствие перед ней, даруя спокойствие. Кто-то из нас должен держать все под контролем и не поддаваться панике.
— Стас, я боюсь, — спустя несколько секунд, прошептала моя малышка, опуская свои маленькие ладошки поверх моих. Вчера мы это уже проходили. И не только вчера. Но и неделю назад. Месяц. Мы договорились, что после последнего звонка я приду к ним домой и сообщу ее матери о наших отношениях. Поначалу Вика протестовала, доказывая, что еще слишком рано ошарашивать ее мать такой новостью, однако мои безапелляционные доводы сделали свое дело. И она смирилась при условии, что будет присутствовать при этом разговоре. Я уже знал, что скажу ее матери. Представлял реакцию, осознавал, что нужно будет звонить в скорую, особенно после моего предложения. Вика ничего об этом не знала, да и я не спешил травмировать заранее ее психику, однако, спустя какое-то время, когда моя малышка будет готова к взрослой, семейной жизни, я готов встать перед ней на колени и предложить стать моей женой. Стать только моей. Навсегда. Я знал, что она не откажется. Потому что любит. Так же сильно, как и я ее.
— Малышка, мы это вчера обсуждали, — повторил я, оставляя поцелуй на ее еще влажной после душа макушке. — Нам нужно все рассказать твоей маме. Так будет легче и мне, и тебе. Я объясню всю ситуацию, — я старался уверить в этих словах мою малышку, прижимая к себе ее хрупкое тело все крепче и крепче. Я должен внушить моей девочке, что все будет хорошо, даже если сам в это верю с трудом.
— Она не поймет, — она вновь начала гнуть свою линию, прижимаясь ко мне спиной.
— Ошибаешься. У тебя хорошая и понимающая мама, а я помогу ей осознать и принять наши отношения, — повернув к себе лицом тонкое, нежное тело любимой, прошептал я, вглядываясь в красивые, полные невообразимых эмоций, малахитовые глаза, а затем прикоснулся своими губами к ее. Пухлым. Пылким. Пахнущим свежей клубникой. Даже через мой гель для душа просачивался ее естественный аромат. До боли любимый и родной. Только она может так пахнуть. Только моя малышка.
— Ты самый лучший, Стас, — между поцелуями произнесла малышка, когда мои губы перешли на тонкую шею, а маленькие коготки впивались мне в голову. — Обещай, что никогда меня не бросишь, — уже который раз подряд просила меня малышка, будто до этого я ни разу ей не говорил эти слов. Но сейчас я не имел ничего против, понимая, насколько ей тяжело давалась подготовка к этому дню. Ей нужна моя поддержка. А мне? Как-нибудь справлюсь.
— Я всегда буду рядом с тобой. Обещаю, — закончив цепочку поцелуев на ее шее, я вернулся обратно к губам. Я готов повторять эти слова вновь и вновь, лишь бы моя девочка успокоилась. Вряд ли это спокойствие продлится долго, уступая место мандражу, но я буду знать, что моя девочка вышла из моего дома с улыбкой на лице, предвкушая праздник. Это всего лишь эмоции, которые со временем пройдут, главное, чтобы это самое время пролетело гораздо быстрее, чем мы могли себе представить.
Главное, чтобы этот день поскорее закончился.
Вику я подвез до дома ее подруги, напоследок обняв хрупкое тело в белой облегающей блузке и темной юбке, которая поначалу показалась мне коротковатой, и оставив на губах легкий поцелуй, уехал в школу, дабы нас никто не застал вместе. Это последний день конспирации. Больше мы не будем скрываться и прятаться. Поздно играть в прятки. Это время пройдет завтра, когда я официально представлюсь матери Вики, как ее молодой человек, а не как учитель информатики и классный руководитель, однако плохое предчувствие, которое не давало мне покоя с самого утра так и не прошло. Я старался загнать его куда подальше, не отвлекаясь на него. Скорее всего, это просто волнение перед важным событием, не более того.
