— Она легко отделалась, удар пришел на твою сторону, — ответил отец, заставляя меня облегченно выдохнуть. С моей малышкой все в порядке! — Но это не все, Стас, — видимо, завидев на моем лице радость, осадил он. Что еще могло произойти страшного? Вика жива, а остальное неважно. — Она была беременна, — все-таки отцу удалось меня ошарашить. Вновь. Ох, я не интересовался о возможности беременности моей малышки — сам прекрасно помнил, как порой забывал о предохранении, завидев обнаженную малышку в своей квартире, только одно слово, смутившее меня, не дало развиваться мысли о возможном отцовстве.
— Была? — переспросил я. Неужели…
— Выкидыш, — подтвердил мои мысли отец. — Я до сих пор чувствую себя виноватым в том, что случилось, но иначе ты бы вряд ли остался жив, — добавил он, посмотрев уже не в мои глаза, как до этого, а куда-то в сторону окна. Что же всем так нравится смотреть на эту чертову природу, когда дело доходит до серьезных разговоров? Я один это не понимаю? Скорее всего.
— Ты о чем? — поинтересовался я, не рассчитывая, что услышу что-то криминальное, однако последующие слова заставили меня не только охренеть, но и довольно сильно разозлиться.
— Отец девчонки узнал о вашем романе и ее беременности. Нам пришлось перевести тебя сюда и разыграть твою смерть, — закончил отец. Я знал, что мне придется подготовиться к жестокой правде, к возможной смерти Вики, но к собственную кончину я никак не предполагал!
— Твою ж…
— Стой! — прервал меня родитель. — Прежде, чем ты будешь осуждать нас с матерью — выслушай. Сафронов напряг какие-то связи, начал проверку в моем офисе, в школе, стали поднимать твое личное дело. Они собирались засадить тебя не только за совращение ученицы, но и малолетних, — продолжил отец. Какой-то бред. Какие нахер малолетние? Я не настолько тупой, чтобы трахаться с несовершеннолетними девчонками. Хотя о чем это я? Раньше я предполагал, что никогда не буду строить отношения с собственной ученицей. Однако свое слово не сдержал. — Этот урод нашел видеозапись, где ты занимался сексом с какой-то девчонкой в туалете клуба, которой не было восемнадцати. Если бы мы оставили тебя там и дали бы очнуться, тебе бы грозила тюрьма. Ты и сам прекрасно знаешь, что делают с людьми в тюрьме с таким приговором, — закончил произносить свои доводы отец, от которых я, мягко говоря, охуел. Не думал, что папаша моей девочки способен на такое. Вся информация в принципе не укладывалась в моей голове, а злость на всех, включая моих родителей, которые пытались защитить меня, возрастала в геометрической прогрессии.
— Она до сих пор думает, что я умер? — задал интересующий меня вопрос, который так и остался нерешенным. Плевать я хотел на окружающих, на папашу Сафронова, на родителей, спасающих меня от тюрьмы. Мне важна моя малышка.
— Да. Так думают все, — произнес отец, вызывая во мне не только злость, но и ярость. На всех. На родителей, на отца моей девочки, на врачей. Потому что они молчали. Потому что рассказали обо всем в самый последний момент. Где они были тогда, несколько месяцев назад, мучая меня неведением? Где были родители в самом начале, когда я делился с ними своей любовью к собственной ученице? Где были мозги матери, когда она кричала о важности директорского кресла вместо счастья собственного сына? А отец? Костян? Чем они думали в тот момент, когда доводили нас с моей малышкой до такого состояния. Я отделался сильными травмами, на восстановление которых ушел год, я моя малышка пережила выкидыш и мою смерть. Мнимую смерть…
— Все это случилось из-за вас, — стальной тон, которым я обратился к отцу, казался мне чужим. Неузнаваемым. Будто вместо меня говорил чужой мужчина, а не я. — Если бы мать не сказала тогда о важности собственной карьеры, я бы не вспылил, и мы с Викой не попали бы в аварию. Никто не узнал бы о наших отношениях раньше времени и не обвинял бы меня в растлении несовершеннолетних, — я удивился, как еще не кричал на собственного родителя, оставляя тот стальной, ледяной голос на прежнем месте. Раньше я не позволял себе таких высказываний из-за уважения к отцу (за одним исключением), но теперь мне насрать на это ебучее уважение после пройденного ада.
— Твоя мать пострадала больше всех. Как ты думаешь, почему она все время провела здесь, а не уехала в Москву на работу? Ее выперли из кресла директора пинком под зад за несоблюдение моральных устоев. Сафронов хотел докопаться и до меня, только я вовремя подготовился к удару, и компания не сильно пострадала. Да, мы виноваты в последствиях, но часть вины лежит и на твоих плечах, Стас! — теперь уже кричал отец, вбивая в мою голову собственную истину. И в глубине души я понимал, что он прав. Во всем. Когда я шел на сближение с Викой, прекрасно осознавал, какие последствия нас могут ожидать, единственное, что не учел — масштабы.
Я не сразу успокоился, не сразу пришел в себя и заставил мыслить трезво. Смотря на ситуацию здраво, без капли обиды и злости. Я виноват в последствиях. Виноват, что моей малышке пришлось пережить за эти месяцы. Но раньше я чисто физически не мог защитить свою девочку от злых языков. От стресса. За меня все сделали другие. Близкие люди, которым я доверял. И сейчас пришло время исправить свои косяки. Раз и навсегда.
— Сделай так, чтобы я смог вернуться в Россию, — после долгого молчания попросил я. Нет, не приказал, а именно попросил, зная, что отец теперь мне не сможет отказать, завидев в моем взгляде решительность.
— Мы улетаем завтра, — подтвердил мои догадки родитель, но теперь моя очередь шокировать его.
— Я улетаю сегодня. Без вас, — твердо проговорил я, смотря отцу в глаза. — Мне нужно исправить совершенные ошибки.
— Куда ты хочешь поехать? — поинтересовался он.
— За ней. Вика должна знать, что я жив, — решительность звучала в моем голосе, а твердость намерений никуда не исчезла. Возможно, мне не стоило говорить отцу правду, боясь, что они с матерью придумают множество способов защитить меня от «смерти» и каких-то плачевных последствий, только отец знал, что я уже не маленький мальчик, прячущийся за спинами родителей. Год назад они решили все за меня, ибо я не мог все проделать самостоятельно, но сейчас, глядя в карие, такие родные и теплые глаза отца, видел в них не вражду, не проявление защиты.
Поддержку…
На его лице я видел легкую улыбку, на своем плече чувствовал его широкую ладонь, а взгляд так и подначивал меня действовать, а не стоять на месте. И я сделаю все, чтобы вернуть свое счастье. Я верну свою малышку, достану из-под земли, отобью от нового кавалера. Но верну.
Клянусь!
* * *
Родной город встретил меня зноем, о котором я успел позабыть, пребывая в больнице все эти месяцы. Да, такое имеет место быть перед моим днем рождения, когда в июне проходят дожди и наступает душная жара, от которой все готовы сходить с ума. Я все еще помню перепады температур летом, помню жаркий ветер, который ни капли не облегчал участь горожан. Кто-то еще в душных офисах сидит, мучась от жары. Помнится, раньше я тоже сходил с ума от такой погоды и духоты в помещении, но сейчас обрадовался, что мне нет нужды просиживать свою задницу на работе, однако дела не заставляли меня томиться в ожидании.
