— Ты парень талантливый. Я даю тебе полный карт бланж. Ты организовываешь концерт, ставишь номера и занимаешься всей этой ерундой, — наверное, самонадеянно говорить такое подростку, который может посчитать себя пупом земли, однако я чувствовал, что именно с ним у меня не возникнет проблем. Пока что. Афанасьев смотрел на меня сначала недоверчиво, затем смутно, будто собирался ответить не так, как я рассчитывал. Ну нет, пацан, ты не отделаешься. — С меня «пять» в четверти по информатике, — произнес я с энтузиазмом. Этот аргумент на него благополучно подействовал, судя по радости на лице.
— Договорились, — ура! Я официально избавлен от всей этой школьной херни и смогу теперь не засиживаться по вечерам на работе, а уделить время чему-то более продуктивному и полезному. К примеру, мести одной выскочке, которая даже не подозревает, что на пятом уроке ей все-таки придется завязать со мной диалог. Придется столкнуться со мной вне занятия информатикой и взглянуть в мои глаза. А главное — придется согласиться на мое предложение, ибо отказаться от моих безапелляционных аргументов она просто-напросто не сможет.
И я ждал. Ждал того момента, когда увижу изумленное лицо девчонки. Ждал, когда обрушу на нее шквал эмоций. Ждал своей победы. Я в принципе не мог проиграть, это невозможно. Нереально. Она должна осознать неправильность своего поступка. Мне мало игнорирования и провинившегося взгляда в пол. Мне нужно, чтобы она ощутила свою беспомощность. И она ее почувствует. Совсем скоро.
Все это время до пятого урока прошло незаметно. Я диктовал материал, объяснял, проводил самостоятельные, однако ничего из этого в моей голове не отложилось. Почему-то я жил только одной мыслью — отомстить этой наглой девчонке, раз уж мне представился такой случай. Будто одержимый. Я не задавался вопросом о такой надобности. Не хотел знать ответ.
Потому что он меня совсем не обрадует.
Я опять начну рассуждать, задумываться о ее чувствах, но этого делать нельзя ни в коем случае. Не хочу включать отцовские чувства, не хочу показывать всем свою сентиментальность. Только не школьникам, готовым ухватиться за слабое место и давить на него, особенно эта Сафронова, которая явно найдет применение моих недостатков. Для всех этих малолеток я строгий преподаватель информатики. Для кого-то даже классный руководитель, а для доброй половины школы — привлекательный мужчина. Пусть лучше так и остается. Пусть я буду таким. Моей снисходительности и бережного отношения не достоин никто, кроме одного человека.
Дочери.
Время летело быстро. Один класс сменялся другим, а я, будто на автомате выполнял поставленную задачу — учил детей. Да, пару недель назад я мало себя представлял в образе учителя, но к этому моменту уже свыкся со своей участью и, на странность, начал получать от этого удовольствие, хоть и не такое, как на предыдущей работе. И главное — я с ней справлялся на ура, не сталкиваясь ни с одной трудностью. Кроме одной. И имя ей Виктория Сафронова.
Класс я специально сегодня не закрывал, запуская учеников раньше звонка, дабы быстро сообщить информацию о школьном празднике, а затем отпускал на заслуженный отдых. На странность, сегодня меня не донимали «фанатки», чему я очень обрадовался, благодаря небеса за помощь. Одиннадцатый «А» исключением не стал. Практически все пришли вовремя, кроме пары человек. И ее. Но ждать я их не стал, а тем более с Сафроновой у меня отдельный от посторонних ушей разговор.
— Итак. Я вас запустил пораньше не просто так. У меня для вас немного информации, — начал принуждая учеников заткнуться. Этот класс уже привык к абсолютной тишине во время моего монолога. Остальные бы так же надрессировать. — Через пару недель в школе состоится концерт ко дню учителя, им занимаются десятые классы. Если у вас есть желание — можете тоже поучаствовать, — с задних парт я расслышал громкое улюлюканье. Только этого мне не хватало. — Успокоились! — рявкнул я, одаривая Андросова и других парней рядом свирепым взглядом. Не наглейте, ребятки, не злите меня больше, чем мать с самого утра. — И еще… — я только хотел напомнить о прогулах и моем наказании, о будущих пробных экзаменах, но тут меня перебили самым безобразным способом. Рыженькая и брюнетка вломились в кабинет, словно убегали от кого-то и прятались за моей дверью. Колесникова и Сафронова. Как на ладони. А вы вовремя, девочки!
Сейчас я старался скрыть озлобленность, накатившую на меня так внезапно, сохраняя непринужденный вид, но вот этот наивно-провинившийся взгляд обеих девочек и долгое стояние у двери не особо способствовали успокоению. Ау! Не тормозим!
— Девочки, долго вы будете стоять перед дверью? — я окинул этих малолеток взглядом, заставив одну из них встрепенуться, а затем встретиться со мной взглядом. Немного пугливым. Правильная реакция, Сафронова. Она тебе пригодится через пятьдесят минут. — Ваши места пока свободны. Я буду очень благодарен, если вы их займете, — строго процедил я, указывая на четвертую парту у окна. Да, к этому времени я успел запомнить расположение моих учеников — уж очень сильно некоторые личности мозолят мне глаза. — Сафронова, — окликнул я девчонку, отвлекая от подготовки к уроку. Лучше предупрежу сейчас, чем потом. — Остаешься после уроков, — добавил я. Почему не сейчас? Не хочу перед глазами других учеников портить свою репутацию, а она не из тех, кто промолчит и не посмеет открыть свой пухленький ротик в протесте. Лучше я полюбуюсь ее реакцией в одиночестве. Когда мы останемся с ней в классе один на один.
Я наблюдал за Сафроновой еще несколько секунд. Совсем немного. Она смотрела на меня, не отрываясь. Как-то испуганно, будто от этого урока зависела вся ее жизнь. Практически впервые я проклинал себя за то, что умел читать эмоции людей по глазам, хотя, надо сказать, такая девчонка меня больше интриговала. Жду не дождусь окончания урока, когда смогу помучить эту малявку. Вы скажете, что все это бред, но я не согласен. Она заслужила. Заслужила моего пренебрежительного отношения к ней, заслужила мой прожигающий взгляд, хоть и на пару минут. Заслужила мести, которую я приготовил ей сегодня. И она получит свое сполна.
Оболтусы всю запланированную самостоятельную сидели тихо, словно мышки, печатая на своем компьютере правильные варианты ответа, хотя до этого создали шума больше, чем во время первого занятия. Парни никак не могли угомониться от новости о школьной самодеятельности, а Лазарева со своей подругой, не переставая, задавали мне явно не двусмысленные вопросы. Видимо, мои воспитательные методы не всегда срабатывали, однако успокоить класс мне удалось куда быстрее, чем раньше.
Все это время я размышлял не о заинтересованных мною малолетних девицах или о способности некоторых личностях подсматривать ответы в интернете. Я смотрел на мою будущую жертву. На Сафронову. Пишет ответы сосредоточенно, быстро, будто знала их наперед, порой даже умудрялась подсказывать своей рыжей подружке. Однако стоило мне метнуть в их сторону строгий взгляд — девочки делали вид, будто ничего не произошло. Но не это главное. Она волновалась. Нервничала. Это я заметил по слегка трясущимся конечностям и редким косым взглядам в мою сторону, пока я отвечал на только что пришедшее сообщение на телефоне — все равно делать нечего, а я хоть приятным делом займусь.
