— Все в порядке, если не считать амнезию, — привычно махнув рукой, ответил я. На лице друга не проскользнуло удивление. Возможно, родители рассказали ему о моем состоянии. Тогда зачем спрашивал о самочувствии? Не понимаю…
— Меня то, надеюсь, помнишь? — с недоверием спросил друг. На мгновение мне показалось, что в его глазах томилась нерешительность, однако это ощущение быстро пропало. Даже слишком быстро, чтобы я успел сделать хоть какие-то выводы.
— Не неси херню! Конечно, помню, — убеждал я, хотя что-то мне подсказывало, что я не все совместные воспоминания вернул в свое сознание, несмотря на некоторые моменты, которые мне удалось вспомнить.
— А свою дочь? — не унимался Костян, глядя на меня все так же с осторожной нерешительностью.
— И свою дочь, — ответил я, хотя тут слегка приукрасил действительность. Ведь я помнил Анюту двухлетней девочкой, которая толком еще не разговаривала, а сейчас… она будто взрослела вдали от меня, хоть и понимал, что все это проделки разума.
— А своих учеников? — вновь задал вопрос друг, застав меня на этот раз врасплох. Помню, что я сам учился информатике и программированию, но чтобы учить самому… Насколько же изменилась моя жизнь за эти четыре года?
— Каких учеников? — спросил я, удивленно смотря ему в глаза. На лице друга мигом пронеслось сомнение, однако его разговорчивость и мой выжидающий взгляд в поисках ответов, пересилили всю нерешительность.
— Как это каких? Которых ты в школе информатике обучал. Или уже забыл о тех нимфах, которые глаз с тебя не спускали и пускали слюни? Помню, ты жаловался постоянно, шлюхами называл… — Костян открывал мне все новые и новые факты, забывая слова врачей об осторожности. Она не нужна. Особенно сейчас, когда я пытался вспомнить хотя бы одно подтверждение из его слов и… не мог. Не в состоянии. Слишком слаб мой разум для таких умозаключений. Хотя факты, которые мне поведал Костян, заставили меня задуматься. Называл учениц шлюхами? Неужели это был я?
— Странно. Этого я не помню, — честно признался я. Отворачиваясь от друга. Я старательно пытался вспомнить хотя бы одно событие, которое связывало бы меня с обучением других людей, но все оказалось тщетно. Мой разум оставался пуст.
— Значит, в скором времени вспомнишь, — приободрил меня друг. — Пошли покурим, — заставив меня подняться с теплой кровати, предложил он, вытаскивая из упаковки знакомую белую трубочку.
— Ты иди, я тебя догоню, — крикнул я, попутно разыскивая в недрах куртки сигареты. Найдя во внутреннем кармане пачку «Кент», я хотел было уже последовать за другом, однако внезапно в голове всплыло женское имя, заставившее меня напрячь мозги и вспомнить обладательницу. Имя, которое повлияло на меня сейчас гораздо больше, чем я мог рассчитывать. Которое заставило меня остаться на некоторое время в палате и углубиться в воспоминания, связанные с этим женским именем.
Виктория…
Это имя звучало у меня в голове раз за разом, только я не сразу мог догадаться, почему именно оно проносилось в разуме, словно чертова мантра, повторяясь с определенной периодичность. Будто я знал этого человека, который являлся в моей забытой жизни немаловажным ключом к оздоровлению. Нет, бред. Все это бред, созданный в моей голове. Если бы я был важен для этого человека, то определенно некая Виктория приехала бы сюда, навестила бы. Но этого не произошло. Я будто оторван от мира. Или меня оторвали?
Виктория…
Со временем это начало меня раздражать. Зверски. Настолько, что я хотел прямо сейчас забить на ожидающего меня Костяна и спуститься в спортзал к боксерской груше.
Да, она частенько помогала мне выпустить пар, хотя врачи не всегда восторгались от перегрузки организма — слишком много сил вкладывал в свое успокоение. Но я понимал, что сейчас у меня нет на это времени, а остыть смогу и другим способом, поэтому, громко рыкнув, заставляя тем самым свою голову выключить всю эту поебень, схватил злосчастную пачку сигарет и вышел на улицу в сторону курилки, стараясь сильно не напрягать травмированную ногу.
Костян сидел неподалеку на лавочке, покуривая сигарету и смотря куда-то тоскливо в сторону. С каким-то напряжением, будто он встретил не друга, а заклятого врага. Или он таким образом переживает за меня? Почему-то после пробуждения из комы я стал часто замечать мелочи в других людях, однако раньше это не приносило мне дискомфорта в душе. Сейчас все иначе. Я начал подумывать о том, что с ним не так. Почему он приехал в свой отпуск сюда и углублялся в свои размышления, когда нужно радоваться за такой хороший финал, если сравнивать с другими случаями после такой аварии? Или это еще не конец? Какого хрена?
— Долго ты, — кинул друг, все так же не отрываясь от какой-то точки на газоне неподалеку. Хоть помещение и было частично изолированно от улицы, холодный воздух все равно просачивался, доставляя неприятный дискомфорт. Лучше бы я надел куртку потеплее, да обувь сменил.
— Просто вспомнил кое-что, — признался я, хотя вряд ли чье-то женское имя можно назвать воспоминанием. По крайней мере, для друга этот факт мало что значил, а вот мне он не давал покоя даже сейчас, когда я проводил время с близком человеком.
— И что же? — поинтересовался Костян, оторвавшись от злосчастного газона и устремляя на мгновение беспокойный взгляд на меня. Хотя нет, не на мгновение. Он долго глядел на меня то ли с надеждой, то ли со страхом. Не припомню, чтобы Костян выглядел так… странно. Я бы даже сказал, нетипично для того весельчака, которого знал когда-то давно.
— Ничего особенного, — решив не поднимать тему, я зажег сигарету и пустил пар изо рта. Да, врачи не разрешали мне курить, однако я нарушал это правило без каких-то зазрений совести — все-таки очень сильно скучал по табаку в своем организме и находил единственный способ расслабиться. Почти единственный.
Мы молча курили. Каждый из нас погружен в свои мысли. Если честно, эта картина не приносила мне никакого успокоения. Не помогали даже сигареты. Скорее всего, я просто разочарован. Все-таки я не совсем так представлял свою первую встречу с другом после аварии. Не так я хотел поприветствовать его в своей новой жизни, хотя надеялся, что нам будет о чем поговорить. Он бы рассказал мне о текущих делах в фирме, сообщил, кто занял временно мою должность, карабкаясь по карьерной лестнице наверх вместо меня. Помог бы мне освежить память в конце концов. Но этого не происходило. Почему-то Костян держался в стороне. Молчал. Не произносил и звука. От того веселого парня остались всего лишь воспоминания. Воспоминания о лучшем друге детства, о соратнике, на которого можно положиться в бою, о коллеге, неплохо разбирающемся в программировании, как и я. И эта отстраненность никак не укладывалась у меня в голове и не поддавалась объяснению.
Я заметил, что с каждым днем все больше перестаю узнавать в родных людях тех беззаботных близких, за которых стоял горой. Они изменились. Прошло время, поменялись взгляды. Только я остался в прошлом, никак не перешагнув этот барьер в размере четырех лет. Или мне просто все это кажется? Возможно. Скорее всего, после того, как воспоминания вернутся обратно в мою голову, я не буду воспринимать все так близко к сердцу. Но сейчас… это сделать практически нереально.
