— Стасон, что ты помнишь о нас? — внезапно спросил друг, прерывая напряженную тишину курилки. Вряд ли он помешал каким-то важным умозаключениям, но это спонтанность после продолжительного затишья немного меня озадачила. Всего на несколько секунд, прежде чем я ответил на поставленный вопрос:
— Последнее, что я вспомнил, это как мы отмечали мое новоселье в новой квартире. Дальше пустота, — ответил я. Эти слова не дались мне с трудом, как могло бы показаться окружающим. Я будто заставил маленький осколок камня, который утяжелял мою душу, отколоться раз и навсегда. Будто освободился от нагнетающих будней и нелегкой реабилитации. Странное ощущение. Спокойное. Нет, мне просто стало чуть легче, однако зависшее имя в моей голове вновь напомнило о себе, и я знал наверняка, кто ответит мне на все вопросы. Да, я не хотел вмешивать Костяна и интересоваться лишь женским именем, но что-то мне подсказывало, что именно мой друг сможет развеять смуту в голове. Все-таки мы многим делились в прошлом. — Слушай, кто такая Виктория? — спросил я в лоб, замечая на его лице некоторые перемены. Сначала он на время застыл, затем, практически не моргая, посмотрел на меня удивленным взглядом. И только спустя пару минут ступора ответил:
— Виктория? — переспросил Костян, будто старался вспомнить успевшее мне надоесть женское имя.
— Да. Ты в палате рассказал мне об ученицах, и это имя почему-то сразу пришло в голову, — уточнил я, хотя выражение лица друга не изменилось. Он так недоумевая смотрел на меня. Я уже не надеялся, что узнаю правильный ответ из его уст, однако Костян все же ответил на мой вопрос.
— Она была одной из них, — спокойно ответил друг, выдыхая сигаретный дым знакомого «Винстона» куда-то вверх. Если честно, я сам еще не совсем свыкнулся с мыслью, что являлся для кого-то учителем. Кому-то преподавал скучные лекции по программированию на каких-нибудь курсах. Или что-то еще? Нет, мне больше в голову ничего не пришло, а о себе, как о преподавателе, я старался не думать — слишком смешно все выглядело со стороны.
— И только? — спроси я с недоверием. Почему-то мне показалось странным, что имя какой-то ученицы, которую я не помню, вдруг резко пришло мне в голову. Даже слишком странным. Я вновь понадеялся на друга, который сможет поставить все на место. Расставить по полочкам. Только зря…
— Да, — ответил друг с толикой напряжения, спустя несколько долгих секунд. — Только ученицей, — Костян смотрел на меня с недоверием, будто я отрицал истину, в которую он меня посвятил. Хотя в принципе так оно и было. Я не верил ни его словам, ни своему разуму, играющему со мной в странную игру «вспомни меня». Почему я вспомнил именно ее имя, а не чье-то еще? Почему не могу представить в своей голове обладательницу? Все так запутанно, а распутать могу только я. Только когда это случиться — неизвестно.
Неверие — вот что крутило сейчас мной. Я не верил ничему вокруг. Ни собирающемуся дождю, ни дыму над моей головой, ни врачам, поставившим мне диагноз. Ни лучшему другу. Отрицание будто пропитало меня с головы до ног, однако здравый смысл никуда не делся. И он мне подсказывал, что сейчас я должен прислушиваться к своим близким и друзьям. К тем, кто беспокоился за меня и мое здоровье. Раз мне сказали, что Земля круглая — значит так и есть. Раз мне сказали, что моей дочери шесть лет — значит так и есть. Раз мне сказали, что некая Виктория — обычная ученица — значит так и есть. И у меня не было оснований не доверять этим фактам. Никаких. Нужно лишь верить близким людям. Именно они помогут мне быстрее выздороветь и поскорее уехать домой. А как скоро? Посмотрим.
Глава 14: только ты
Год назад.
— Не смей никогда называть меня слабаком! — яростный рык раздался вокруг меня, накаляя атмосферу вокруг пуще прежнего. Если честно, я не сразу понял, что вся эта грозовая энергетика исходила лишь от одного человека — от меня, не сразу осознал, что мы находились только вдвоем. Только я и она. Вика. Ее тонкие руки я удерживал над головой, оставляя в совершенно беспомощном состоянии, а хрупкое тело слегка подрагивало. Это можно было почувствовать, находясь с ней рядом. Практически вплотную. На мизерном расстоянии. И я ощущал, как она неровно выдыхала воздух куда-то мне на грудь, как смотрела на меня опьяневшими глазами, словно искала какую-то подсказку или инструкцию к дальнейшим действиям. Я видел ее беспомощность, ее волнение, однако в малахитовом взгляде, окутанным прозрачной пеленой, не виделось страха. Она не боялась такого маньяка, как я, не страшилась того, что я мог с ней сделать. А я был готов на все. Сейчас, находясь рядом с ней так близко, я бы сделал с ней все, не раздумывая о последствиях.
Я был готов взять ее здесь и сейчас…
В какой-то момент я не сдержался. Возможно, на меня повлиял выпитый алкоголь, или же раскрепощенность этой невинной овечки, хлопающей большими глазами напротив меня. Я буквально вдавил своим тело ее в стену, не удивляясь, что потом там останется след, а затем резко впился в ее губы. Да, именно впился. Потому что скучал по ее телу, по тонкому ягодному аромату. По пухлым податливым губам. По ней самой. Я наблюдал, как этот нежный бутон раскрывается в моих объятьях, стоило свободной рукой еще больше укоротить расстояние между нами, хотя меньше уже некуда. Жар ее тела ощущалась даже через это непростительно короткое платье.
Свой резкий и грубый напор я даже не старался контролировать. Почему? Потому что этого самоконтроля как такового не было. Он исчез, оставляя за собой лишь жалкую тень, которая мало что могла бы изменить. Точнее не так — она ничего не изменит. Я пьян этой девчонкой и вряд ли сейчас найдется хоть какой-то отрезвитель, способный вывести меня из этого состояния. Его не существует. Не придумали в природе лекарство от страсти к любимой женщине, даже если она несовершеннолетняя и до статуса «женщина» ей далековато. Неважно. Я хотел ее. Желал всеми силами обладать этой малышкой вне зависимости от ее согласия. Вряд ли она сопротивлялась все это время.
И я оказался прав.
Вика отвечала мне с такой же страстью, которую я дарил ей, подчинялась, словно я насильно заставлял ее повиноваться мне. Но это не так. Она сама проявляла инициативу, даже ее руки, собранные над головой, то и дело пытались вырываться из оков, только вряд ли это было сопротивление или несогласие. Нет. Она бы не стала играть со мной в кошки-мышки таким способом. Она и не играла. Растворилась во мне, как и я в ней. В этой малышке. В моей идеальной девочке.
— Что же ты со мной делаешь, Вика? — прошептал я в ее припухшие от страстного поцелуя губы, кое-как найдя силы оторваться от них. Это оказалось сложнее, чем предполагалось, однако я не мог не задать этот вопрос, хоть и риторический. Потому что эта девчонка одним лишь полным желания взглядом сносила ебучую крышу с головы!
— Свожу с ума, — так же тихо прошептала она, хотя за шумом музыки по ту сторону стены я смог расслышать каждое ее слово. Каждый звук. Смог почувствовать неровное дыхание, которое опускалось теперь на мое лицо, стоило мне слегка нагнуться и оказаться ближе к ней.
— Дерзкая девчонка, — ответил я, обводя большим пальцем контур ее покрасневших губ. Таких мягких. Гладких. Они словно созданы для меня. Для того, чтобы я целовал их то нежно, то страстно. То яростно, то чувственно. Только для меня.
