Надо сказать, ей тоже нелегко давалась конспирация, несмотря на продумку каждой мелочи во время каникул: из дома и домой по отдельности, а место встречи осталось неизменным — угол ее дома. Порой она, не выдержав, забегала ко мне в класс на перемене, пока никого не было или же я оставлял ее после урока для «важного дела». В эти короткие минуты, когда все ученики покидали класс, я без зазрения совести прижимал к себе свою малышку покрепче, успев изрядно соскучиться по ее веселому смеху, по запаху. По ней всей. Да и сегодня, не изменяя своему стилю, пришла в платье. С красивой укладкой и на каблуках, на которых взрослые тетеньки ломали себе ноги, но только не моя малышка. Знаю, она старалась больше для меня, чем для других, однако я не мог не замечать косые взгляды в ее сторону. Ревную ли я? Еще как, мать вашу!
— Я так скучала, Стас, — нежный голосок, пропитанный искренностью, прозвучал практически возле моего уха. Мы вновь находились в моем кабинете одни. Она приподнялась на носочки, оставляя на моих губах легкий поцелуй. Моя девочка. Маленькая. Красивая. Моя.
— И я скучал, — приобняв Вику, я продолжил наш поцелуй. Только не такой легкий, а более глубокий, пропитанный моей любовью. Моей тоской по ней. Вновь и вновь я ощущал вкус ее сладких губок, буквально впитывая в себя запах спелой клубники. И за все время наших отношений мне не переставал нравиться этот аромат. Ее аромат. — Слушай, можешь больше не надевать это платье? — с толикой укора попросил я, сразу же обратив внимание на изменившееся лицо Вики.
— Почему? Тебе не понравилось? — тут же поинтересовалась малышка, слегка расстроившись и опустив голову вниз, пытаясь рассмотреть себя. Ребенок…
— Мне очень понравилось, — подняв погрустневшее личико за подбородок, уверил я. — Ты прекрасна в нем, но, мне кажется, что так считаю не только я, — намекая на явное обстоятельство, которое мог не заметить лишь слепой, проговорил я. Хотя, учитывая, что с благоговением она смотрела лишь на меня, стараясь незаметно кидать на меня влюбленные взгляды во время уроков и на перемене, я мог оправдать ее недоумевающее выражение лица.
— Ты ревнуешь? — немного игриво спросила она, выгибая левую бровь. Все-таки раскусила, маленькая паразитка, однако, судя по не озадаченному ничем взгляду, все чувства, видимо, написаны у меня на лице.
— Зверски, — прижав малышку крепче к себе, сказал я. — Не могу смотреть, как эти малолетки пялятся на тебя, — злобно выплюнул, замечая, как улыбка Вики становится все шире. Тебе смешно? А вот мне как-то не особо! Да они тебя все мысленно оттрахали во всех позах! Сука! От этой мысли я только сильнее начал злиться. Убью любого, если посмеют притронуться к моей девочке!
— Ты же знаешь, Стас, я только твоя, — успокаивающе она погладила меня по щетинистой щеке и, обезоруживающе улыбнувшись во все свои тридцать два зуба, вновь оставила на моих губах легкий поцелуй, только на этот раз не прервала его, а углубила, заставляя меня на мгновение потерять голову. Так происходило всегда, когда я ощущал ее тело рядом, в мои губы сминали ее в чувственном танце. За это я и люблю ее. За эмоции, которые она дарила мне изо дня в день. За счастье, которое я не испытывал довольно давно. За сияние в малахитовых влюбленных глазах, которое наполняло меня изнутри. Просто за то, что она есть в моей жизни.
Порой, сидя в квартире за очередным заказом, я осознавал, что в мире не все так гладко, а судьба любит вставлять палки в колеса даже неповинным людям. Осознавал и каждый раз отгонял эти мысли прочь. Они мешались, не давали здраво рассуждать. Только зря я это делал.
Ведь все тайное рано или поздно становится явным…
Первый сигнал об опасности прозвучал сегодня ровно в десять часов утра, когда закончился урок у моего класса. Вика уходила тогда практически последняя, не задерживаясь на этот раз из-за той же конспирации, которую порой я проклинал всеми известными и неизвестными фразами, и послала на прощание воздушный поцелуй, оставляя напоминание о себе на весь рабочий день. Моя девочка. Она часто так делала, искушала меня, дразнила, а затем получала от меня нагоняй в виде поцелуев. Я сдерживался, хоть это и казалось мне проблематичным, но почему-то боялся каждый раз быть раскрытым каким-нибудь очень зорким школьником, однако это чувство во мне не задерживалось. В тот момент мне казалось, что утро задалось на славу, ведь я увидел свою малышку во всей красе, улыбающуюся и посылающую красноречивые взгляды во время уроков лишь мне. Только спустя несколько секунд после ухода Вики, я заслышал сигнал входящего сообщения.
«Я знаю о вас многое, Станислав Родионович» — гласило сообщение от неизвестного отправителя.
Что? Опять? Да сколько можно? Раньше меня донимали школьницы в «ВКонтакте», пока я не поставил ограничение входящих сообщений, теперь сюда переместились! Что-то поздновато, не находите? Вот и я так же думал, не предполагая, во что выльется моя халатность. И я забил на это. Забил на сообщение, обнимаясь после уроков со своей девочкой, забил на тот тревожный звоночек в голове, даже номер пробивать не стал. Зачем? И так знал ответ, а терять время на какую-то несусветную ерунду не хотелось. Совсем. Лучше провести его с близкими людьми. С Анютой и Викой.
На днях у нас появилась возможность провести время вместе. У меня выдалась свободные пару часиков, а она отпросилась у родителей под каким-то предлогом. Только у меня было одно условие, от которого Вика не могла отказаться — забрать Аню из садика и повеселиться втроем. Вряд ли это походило на приватную встречу, но и за ребенком мне нужно следить, нельзя же ее вечно отвозить к бабушкам и дедушкам. Надо сказать, на ее лице я не заметил ни капельки сомнения или негодования, наоборот — энтузиазм и задорный блеск в глазах. Она хорошо относилась к Анюте, и это было взаимно. Дочь все чаще и чаще спрашивала меня о Вике, интересовалась, когда она придет с ней поиграть — вот и настал тот день.
Знаете, я впервые встретил девушку, которая не воротила нос при упоминании о дочери в моей жизни, наоборот — жаждала встречи без какой-то фальши или прикрытия какими-то дешевыми куклами из перехода, как поступали раньше мои спутницы. Вряд ли она могла дать ребенку что-то материальное — все-таки еще слишком молода, но это не имело для меня никакого значения. Я смотрел со стороны на своих девочек, смеющихся заливным смехом. Глубоким и задорным. Сам заражался им, сидя на диване и понимая, что счастливее мгновений быть не может. Видеть, как твоя любимая дочь и новоиспеченная возлюбленная играют вместе и смеются над одними шутками — вот оно истинное счастье. Вряд ли, конечно, Аня воспринимала Вику как мою девушку, не догадываясь о наших отношениях, да и мы старались держать себя в руках при ней, дабы не взболтнула ничего лишнего. Скорее они со стороны походили на сестер, но только я воспринимал их по-другому. Правильно. Как видел только я. Как двух важных для меня женщин. Любимых женщин. Ведь я люблю Вику, несмотря на то, что так и не выразил свои мысли вслух, доказывая чувства поступками. Так гораздо проще. Эффективнее. А моя малышка и так все понимала без лишних слов.
— Стас, может, не будем ждать четверга и сразу же решим проблему? — напомнила Вика, когда Анюта уснула в своей комнате. На самом деле, если бы она мне не напомнила — совсем позабыл бы о своем обещании помочь малышке с выбором ВУЗа и будущей профессии. Как мы могли упустить этот важный шаг? Конечно, с ее проблемами вряд ли малышка думала лишь об учебе, но я почему-то чувствовал себя ответственным за нее не только как классный руководитель, но и как мужчина, готовый подставить свое плечо. В первый учебный понедельник я не особо обрадовался халатности Вики, но, выслушав причину — не стал причитать и рассказывать о важности высшего образования. И я настоял на своей помощи — все-таки знаю, через что нужно проходить. Сам был таким же десять лет назад, оканчивая старшую школу.
