— Сынок, он разбился, — с легкой досадой ответила мать, а я лишь внимательно взглянул на нее, стараясь понять, говорила ли она правду, или же увиливала от ответа. И слегка успокоился. Она не врала. Наверное, во время аварии пострадал не только я, но и моя техника. Интересно, что стало с моей «Субару»? Стоп! Нельзя уходить от темы, тем более от такой деликатной.
— А у тебя есть планшет? — вновь спросил я. Несколько минут назад я поставил себе задачу любыми способами выманить себе какой-то гаджет, через который я бы смог зайти в облако. А если я не вспомню пароли? Ничего страшного — взломаю. Это не составит никакого труда.
— Да. А что случилось? — обеспокоенно спросила она, хотя, надо сказать, былое напряжение и волнение ушло. Видимо, поняла, что я вряд ли буду интересоваться своим прошлым. Зря ты так думаешь, мама.
— Мне скучно сидеть в палате, а так хотя бы время не буду зря каратать, — без зазрения совести ответил я на поставленный вопрос.
— Доктор разве разрешил тебе пользоваться техникой? — теперь уже мать начала на меня давить, опять проявляя синдром курочки наседки, который я всей душой не переносил. Даже я о своей дочери так сильно не пекся. Хотя… это спорный вопрос.
— Не запрещал, по крайней мере, — вряд ли эта фраза смогла бы переубедить мать, однако я понимал, что просто так без каких-то весомых причин она не сможет отказать. Так и случилось.
— Хорошо. Завтра его привезу, — согласилась она, собираясь уже уходить. Я лишь незаметно выдохнул с полным облегчением. Возможно, она еще будет сомневаться или хорошенько подумает, к чему именно мне дать доступ, однако все эти замыслы лишни. Мне необходим всего лишь девайс, и как бы мать не старалась отгородить меня от чего-то важного — вряд ли ей это удастся. Не сейчас, когда я так решим к действиям.
— Спасибо, мам, — поблагодарил я родительницу, обнимая напоследок перед уходом. Я даже выдавил из себя улыбку, застав мать врасплох, однако вежливость находилась где-то далеко в моей душе, уступая место иным мыслям, связанными с другой женщиной. С той брюнеткой.
* * *
Она стояла в красном струящемся платье посередине сцены, одаривая взглядом больших малахитовых глаз каждого сидящего в зале зрителя. Та самая брюнетка, еще на репетициях зарекомендовавшая себя, как хорошая вокалистка, не могла не привлечь внимание окружающих. Красивая. Привлекательная. Желанная. Однако странно видеть ее в столь женственном наряде, когда накануне она репетировала рок-песню, а не лирику. Необычно? Возможно. Но меня это ни капли сейчас не волновало.
Школьный актовый зал переполнен людьми, не оставив ни единого свободного места. Мне даже пришлось тесниться где-то в углу помещения, хотя я предпочел то скрытое от посторонних глаз место по другим причинам. Просто хотел держаться подальше от посторонних людей, особенно от особей женского пола, которые то и дело искали меня взглядом. И она не исключение. Та брюнетка на сцене. Она тоже искала меня, только не для того, чтобы повиснуть на шее или глупо улыбнуться, показывая свою симпатию. Ей нужен мой ответный взгляд, мое внимание. Я ей нужен. А она мне? Скорее да, чем нет, несмотря на запретность этих мыслей. Но кто их прочитает помимо меня? Правильно — никто. Хотя нет, есть лишь один человек, способный понять все без лишних слов.
Виктория Сафронова — моя ученица, вглядывающаяся в мои глаза со сцены…
Внутри что-то тронуло, когда она выдала первый звук из своих пухлых губ, обведенных алой помадой, будто сердце стало тяжелее. Только мне это не приносило дискомфорта, скорее наоборот — дарило некую эйфорию, которую я не сразу осознал. Я чувствовал притяжение, будто мы связаны невидимыми нитями, слышал ее слова мольбы, хотя она пела о другом. Слышал признание в необходимости быть рядом. Но что-то между нами было. Какая-то незримая преграда, которую ни я, ни она не могли преодолеть. Общество.
«Стас, пожалуйста» — нежный голос неожиданно прозвучал в моей голове, вновь и вновь повторяясь эхом. Будто девушка именно эти слова пропела только что вместо англоязычного текста. Я знал, о чем она просила меня, но все же не мог пошевелиться или шагнуть к ней навстречу. Не мог подойти к ней, прижать крепче к себе. Поцеловать. Почему? Потому что за этот поступок могут поплатиться несколько жизней. Судьбы близких людей разрушатся из-за моего искушения перед этой девчонкой. Перед собственной ученицей. Как же все сложно и неопределенно, хотя я желал разрешить эту ситуацию раз и навсегда, расставить наши статусы по своим местам и не вспоминать больше о ней. Но это невозможно. Не могу выкинуть ее из головы, не вспоминать ее прекрасный образ, по-девичьи красивое личико и яркие малахитовые глаза, из которых сейчас капали слезы. Наверное, если бы я был девчонкой, то расплакался бы так же, как и она. Но я держу все свои мысли при себе, стараясь не подавать вида тоске и беспомощности. Возможно, когда-нибудь я смогу подойти и просто обнять ее, не чувствуя на себе косых взглядов общества, смогу прикоснуться к желанным губам, почувствовав желанный вкус. Только не здесь и не сейчас. Потом.
Всему свое время…
Я не сразу пришел в себя, только после громкого кашля медсестры вернулся в реальность после живого сна. А был ли это сон или вновь давно забытое воспоминание? Этого я не мог понять. В голове образовалась какая-то каша, которая мешала мне здраво мыслить. Та девушка, красное платье, наше притяжение. Все перемешалось. Может, это спросонья? Скорее всего.
— Ну что, готовы к процедурам? — спросила достаточно пожилая работница медперсонала.
— Колите уже, — недовольно буркнул я. Наверное, эта женщина привыкла к моим капризам, однако не обошлась без недовольно гримасы. Как обычно, медсестра принялась ставить систему для капельницы и раскладывать баночки на прикроватной тумбочке. Почему-то только сейчас я заметил небольшую коробку, которую раньше не видел рядом с собой. — Что это? — поинтересовался я у женщины, хоть и не рассчитывал на какой-либо ответ.
— Ваша мама оставила ее здесь, пока вы спали, — произнесла медсестра, удивив меня познаниями. Долго гадать о содержимом коробки не пришлось — там лежал планшет. Я был уверен в этом на все сто процентов, учитывая знакомую форму упаковки, хотя притронулся к чуду техники не сразу, только после того, как мне поставили капельницу.
Странно, что мать купила мне новый планшет. Наверняка решила подстраховаться, чтобы я не нашел ничего лишнего. Или опять паранойя играет со мной злую шутку? С чего я вообще взял, что мать от меня что-то скрывала? Помимо ее странно напряженного состояния и увиливания от ответов у меня более нет аргументов против нее. Нельзя обвинять ее, полагаясь на свою интуицию. А Костяна или отца можно? Тоже нет. Все! Хватит! Нужно выкинуть лишние мысли из головы и разобраться сначала со своими воспоминаниями, только потом обвинять кого-то в сокрытии тайны.
Настраивать «Айпад» одной рукой оказалось куда сложнее — планшет то и дело скользил по одеялу. Но все это мелочи по сравнению с паролями, которые я вспомнил только спустя час или два. Вспомнил, что у меня никогда в жизни не было «Айпада», а «Айфон» приобрел лишь через пару лет после покупки квартиры. Как же тут все сложно, казалось, я убил больше времени на ориентировку в устройстве, чем на саму цель, которую в итоге достиг, уже не надеясь на успех. Как оказалось, в облаке хранились все личные файлы, фотографии, видео, начиная от изображений четырехгодовалой Ани на детском утреннике и заканчивая какими-то программами, видимо, нужными когда-то на работе. Среди кучи фоток мелькал даже довольный Костян, обнимающийся с какими-то телками. Херов бабник. Здесь столько всего знакомого. Вот здесь мы празднуем мой день рождения с однокурсниками, а тут Анюта впервые каталась на велосипеде вместе с отцом. Воспоминания не сразу внедрялись в мою голову. Постепенно я вспоминал события практически каждой фотографии, за редкими исключениями. Складывалось ощущение, что я пропустил что-то важное в этой жизни, будто смотрел на все со стороны, а не являлся непосредственным участником. Так необычно вспоминать все заново, переживать тот или иной момент жизни. Интересно, почему я раньше не попробовал выбить у доктора разрешение пользоваться техникой? Сам не знаю.
