Руководителем школьного оркестра был мистер О’Брайен, тот самый бородатый смотритель, продемонстрировавший на прошлом Альпийском дебри своё мастерство огнетворца. За первые две недели учебы Арло не перемолвился с ним ни словом о рейнджерах, но было приятно знать, что неподалёку есть взрослый с подобными умениями.
Самым большим отличием от начальной школы стало то, что он почти не видел Индру и Ву. Их расписания не пересекались: Индру и Ву определили в углубленный класс математики, тогда как Арло учился на обычном курсе. В качестве дополнительного предмета Ву выбрал искусство, а Индра – труд.
Поэтому, когда настал понедельник, обсудить путешествие в Китай и ситуацию с Хэдрином друзья смогли лишь во время поездки в школу и ещё в обеденный перерыв.
– Нужно придумать секретное рукопожатие, – выдвинул идею Ву. – О котором он не догадается. При встрече мы будем пожимать руки так, что будем узнавать, мы это или он.
Арло и Индра с ним согласились, но на практике это оказалось сложно осуществимым: сложно понять, правильно другой человек стискивает твою ладонь или постукивает по ней пальцем, если вы делаете это одновременно. В итоге они остановились на кодировании имен согласно азбуке Морзе, взятой из Полевой книжки. Человек, чьё имя начинается с буквы, идущей раньше по алфавиту, должен первым подать сигнал при встрече.
Сжатие означало «точка», а постукивание пальцем – «тире». К концу обеда они уже освоили разработанную систему.
– Расскажем остальным на собрании, – сказала Индра.
Арло сомневался, что их рукопожатие при каждой встрече не вызовет подозрений у окружающих, но оставил эту мысль при себе.
Ещё он ни словом не упомянул о том, что папа перебрался в мастерскую Митча, а друзья не спрашивали. Чем меньше они знали, тем меньше придётся лгать, если потребуется.
Хотя у Арло не было ни одного общего урока с Ву или Индрой, у одной его одноклассницы, Мерили Майерс, оказалось точно такое же расписание, как у него.
Она сидела рядом с Арло на всех уроках, кроме музыки, и то лишь потому, что у неё как у первой флейты место было в первом ряду.
Мерили, похоже, считала его другом. Но это было не так. О чём бы она ни говорила: о своих домашних животных, коллекции пенни или кукольном театре, – её присутствие страшно утомляло Арло.
На уроке биологии их объединили в пару и задали вскрыть лягушку. Мерили назвала её Фрэнком, хотя, судя по тому, что её живот оказался набит чёрными икринками, это была самка. Она даже сочинила подробный рассказ о приключениях Фрэнка, перед тем как тот оказался в средней школе Рамос, и заставила Арло его прочесть, при этом неотрывно глядя на него.
В автобусе по дороге в школу и домой Арло всегда занимал соседнее место для Ву, чтобы Мерили не села рядом с ним.
– Вы с ним всегда вместе, – как-то раз сказала она. – Как арахисовое масло и джем.
С того дня, увидев Арло без Ву, она неизменно спрашивала:
– А где джем?
Арло уже начал мечтать, чтобы Мерили подхватила простуду – лёгкую, всего на пару дней, – тогда хоть недолго он смог бы побыть в тишине и покое.
В то же время что-то в нём радовалось её компании. Какой бы странной ни казалась Мерили, она была абсолютно обычной и никак не связана с Долгим лесом и национальной безопасностью. Он не боялся, что Мерили может оказаться Хэдрином: притвориться ею было попросту невозможно.
Мерили раздражала его до безумия, но при этом совершенно точно была на его стороне. Когда Арло сомневался, кому можно доверять, он знал, что всегда может на неё положиться. Хотя они и не были настоящими друзьями.
19
Ser и estar
В ИСПАНСКОМ ЕСТЬ ДВА ГЛАГОЛА, ОЗНАЧАЮЩИХ «БЫТЬ», и в этом заключалась одна из многих причин, почему этот язык стал совершенно непостижимым.
За две первые недели испанского Арло выучил алфавит и освоил произношение двойной «r». Запомнил цвета, начиная с «azul» и заканчивая «verde». Но если не считать пары-другой стандартных фраз из серии «Me llamo Arlo Finch» и «Buenos dias, Señora Veracruz», он не мог составить ни одного предложения на испанском.
Хотя учительница ему нравилась: сеньора Веракрус была приветливой, разговорчивой и носила украшенные блёстками спортивные туфли, каждый день разного цвета. Она никогда не ругала их за неправильное произношение, а просто благожелательно показывала, как это слово должно звучать на самом деле, добавляла «¡Si, si!» и улыбалась. Любую попытку повторить за ней, и неважно, насколько удачную, она встречала восторженным «¡Muy bien!».
У каждого существительного в испанском есть мужской или женский род. Причём это далеко не всегда соответствует привычному делению – например, «окна» женского рода (las ventanas), а книги – мужского (los libros), – и нужно помнить род каждого слова, чтобы подобрать правильный артикль. Арло считал это излишними усложнениями, но правила были хотя бы чёткими и понятными.
И вот настал черед «ser» и «estar».
Эту тему разбирали на пятом уроке в понедельник, на следующий день после возвращения Арло из тайной экспедиции в Китай.
Согласно учебнику глагол «ser» употреблялся, когда речь шла о чём-то постоянном, например о твоей профессии или национальности. «Estar» же подразумевал временное состояние вроде местоположения или настроения.
«Но разве не всё на свете временно?» – размышлял Арло. Как рейнджер он был Белкой – но ведь он не навсегда останется в этом ранге. Так какой тут нужен глагол: «ser» или «estar»?
Или вот Мерили Майерс, которая его раздражает. Если бы это было «настроение», она попадала бы под критерии «estar». Но ведь она раздражает его постоянно, что скорее соответствовует «ser».
Для времени, самой непостоянной величины из всех возможных, использется глагол «ser». Но не всё время соответствует этому правилу. Как объяснила сеньора Веракрус, в испанском языке тебе не могло быть столько-то лет. Вместо этого ты обладал своим возрастом, будто носил время у себя за пазухой.
Единственным утешением для Арло служило то, что весь остальной класс тоже был совершенно сбит с толку этим разграничением. И он невольно посочувствовал маме, вспомнив её замешательство, когда пытался объяснить, как они добрались до Китая и вернулись назад.
Возможно, «ser» и «estar» были в чём-то похожи на Долгий лес. Пока там не побываешь, до конца не поймёшь.
В дверь класса постучали, и все, повернув головы, увидели директора Броунли, жестом подозвавшего сеньору Веракрус и что-то ей шепнувшего. Арло не разобрал ни слова, но у него засосало под ложечкой. Поэтому он ничуть не удивился, когда учительница посмотрела на него:
– Арло, тебя просит директор Броунли.
