– «Три мушкетёра», – ответил Уайат. – Шоколадные батончики, но к ним ещё всучивают брошюры агентства, для родителей.
Арло переглянулся с Ву и Индрой. Стоило ли оно того? «Три мушкетёра» были общепризнанными худшими шоколадными батончиками, хотя и большими.
– Ничего подобного больше нигде не дают, – заметил Ву. – Пусть это «Три мушкетёра», но всё же.
У двери они оказались только через десять минут. Двое четвероклассников в костюмах позировали на тюке сена на фоне плаката с изображением гор. Фотограф, лысый мужчина, напоминающий подавшегося в ковбои брата Санта-Клауса, покрикивал на них, как встать и куда смотреть:
– Ближе! Как будто вы дружите!
Лишь когда он удовлетворился результатом, ребятам выдали батончики, обёрнутые брошюрами.
Фотограф указал на Арло:
– Вы трое следующие.
Он заставил Арло сесть на тюк, а Ву и Индру поставил по бокам с поднятыми мечом и палочкой. Арло не сомневался, что они выглядели глупо, и ему не терпелось поскорее получить свой батончик и пойти дальше.
Фотограф сделал несколько снимков, затем к нему наклонилась худая женщина с ангельскими крыльями и что-то прошептала. Он кивнул и ткнул пальцем в Арло:
– Ещё парочку без астронавта.
Арло был только рад уйти в сторонку.
– Погодите! – воскликнула Индра. – Почему вы не хотите, чтобы он был на снимке?
Фотограф посмотрел на женщину с крыльями, которая сделала вид, что не услышала. Индра повторила:
– Извините! Почему вы не хотите, чтобы мой друг был на снимке?
Арло отмахнулся:
– Мне без разницы. Всё нормально.
– Ничего не нормально! – отрезала Индра. К этому моменту в дверном проёме уже торчали головы нескольких третьеклассников, привлечённых шумом. – Почему вы сказали ему не снимать Арло?
– Это семейный бизнес, – сказала женщина, обозначая рукой агентство. – Мы можем делать что хотим.
– Это из-за его отца, да?
Женщина нахмурилась:
– Сегодня Хеллоуин. Возьмите свои шоколадки и уходите.
– Не нужны нам ваши шоколадки! – продолжала возмущаться Индра. Это было неправдой. После такого долгого ожидания Арло уже мечтал впиться зубами в молочную вязкую сладость батончика. – Просто признайтесь!
Женщина с крыльями потеряла терпение:
– Ладно. Да, я не хочу, чтобы сына предателя ассоциировали с моим бизнесом.
Грудь Арло пронзила боль. Он даже опустил глаза, ожидая увидеть торчащую из неё стрелу, но его боль была исключительно на уровне эмоций.
Последние несколько недель Арло везде сопровождало перешёптывание. Даже на еженедельных собраниях рейнджеров он кожей чувствовал, что его обсуждают. Но до этого момента никто вне школы не высказывал ему ничего в лицо. Впервые незнакомый человек дал понять, что он знает, кто такой Арло. И не скрывает своей неприязни.
– Идём отсюда, – сказала Индра и направилась к выходу.
Арло пошёл за ней, стараясь не смотреть никому в глаза. Ву достал из корзины три батончика, сорвал с них брошюры и бросил в мусорную корзину.
«Нормальный батончик», – решил Арло, в четыре укуса расправившись с «Тремя мушкетёрами». Осталось лишь пропихнуть его в горло.
– Ты в порядке? – спросила Индра.
– В полном, – прокряхтел он, пытаясь языком отодрать от зубов нугу.
– Но какая же она гадина! – не успокаивалась Индра. – Ты же не виноват в том, кто твой отец.
– И твой папа на самом деле классный, – добавил Ву. – Мой бы ни за что в Долгом лесу не вёл себя так спокойно.
– Пойдём дальше за конфетами? – спросила Индра.
– Безусловно. – Арло не позволит какой-то вредной риелторше встать на его пути к сахарной коме.
Полчаса спустя, покинув последний магазин на улице, они устроились за столиком в «Золотом лотке» и принялись перебирать добычу. Многие сегодня пришли в закусочную целыми семьями, и мама Арло была очень занята, обслуживая их в образе «богатенькой глупышки» из восьмидесятых. Джейси помогала на кухне.
Арло зашёл за стойку, чтобы налить воды в их графин. Ему было можно, потому что он помогал в закусочной летом.
– Как жизнь? – хрипло спросил мужчина, сидящий на крайнем стуле. На нём было длинное пальто и фетровая шляпа, а лицо скрывалось под белой тканью с симметричными тёмными пятнами.
В Арло сразу же проснулась подозрительность: он не узнал голоса.
– Кто вы? – спросил он.
– Я из «Хранителей». Это такой комикс, но тебе ещё рано его читать. Твоя мама меня убьёт, если увидит тебя с ним.
Арло улыбнулся. Это был папа в костюме.
Кларк Финч продолжил зловещим тоном:
– Я подумал, если я когда-нибудь и смогу выйти незамеченным из мастерской, то это сегодня.
– Хочешь, я познакомлю тебя с друзьями? – предложил Арло.
Отец помотал головой:
– Слишком рискованно. Но я хотел, чтобы ты узнал первым. Помнишь тот эксперимент, которыйо ты провёл для меня в Долгом лесу? Всё получилось.
– И что именно?
– Тот прибор смог произвести квантовые вычисления быстрее, чем любой когда-либо созданный компьютер.
– Насколько быстрее? – полюбопытствовал Арло, хотя ему не от чего было отталкиваться.
– В миллиард раз. А скорее всего, ещё быстрее.
– Ты рад?
– Более чем. Предстоит ещё много работы, но если нам удастся воспроизвести эти результаты, это станет фантастическим прорывом.
Арло хотелось обнять его или «дать пять», но это выглядело бы странно. Поэтому он просто налил воды в папин стакан.
– А ты как, Арло? Радуешься Хеллоуину?
– А то, – солгал он. – Всё здорово.
Арло понёс графин за столик, где его друзья продолжали перебирать и обсуждать конфеты и шоколадки. Папа на прощание кивнул ему и направился к выходу, чтобы вернуться в потайной чулан в мастерской.
25
Хеллоуин, часть вторая
АРЛО ПОРАЖАЛСЯ СПОСОБНОСТИ СТАРШЕКЛАССНИКОВ говорить так много, но при этом почти ничего по существу. Каждая произнесённая в их компании фраза встречала целый ворох «точно», или «с ума сойти», или «скажи, а?». Это был бесконечный круг поддакивания на скучнейшие темы вроде учителей алгебры, свиданий или поступления в колледж.
Зато когда Арло проводил время с Индрой и Ву, их разговоры всегда были по делу: они что-то обсуждали, что-то планировали, а не просто толкли воду в ступе.
Он сидел на пассажирском сиденье универсала уже минимум пять минут, пока Джейси болтала с группой ребят из своей школы, среди которых был Бенджи, иногда «её парень» в костюме Человека-паука, и Кристиан Каннингем, нарядившийся в мехового Чубакку, только голова осталась своя.
