— Несколько дней назад вы сами захотели, чтобы я училась в Академии, то есть среди молодых людей. У них разное происхождение и воспитание, и они редко стесняются в выражениях. Эти выражения очень хорошо впитываются в мой юный ум. Вам не стоит удивляться, — вежливо, с коварной улыбкой, ответила Эдиан. Ей подумалось, что она в очередной раз неплохо его «поставила на место».
Но, конечно, это была лишь иллюзия. Герберт еще поусмехался, несколько раз повторил слово «навалять» и серьезно сказал:
— Я буду лишь рад, если ты победишь меня в магическом поединке. Это будет значить, что ты стала магом лучше меня, а следовательно, цель достигнута, и ты сможешь выполнить то, что нужно. Но, боюсь, милая Эдиан, чтобы «навалять» мне, как ты выразилась, нужно большее, чем просто сила и навыки, что даются на боевом факультете. Нужен еще опыт. И определенный уровень безжалостности, который пока тебе недоступен. К тому же ты просто не понимаешь, что значит учиться на боевом. Боевая магия — это не только кидаться красивыми шарами. Это совокупность владения оружием и магией, отличная физическая подготовка плюс к магической. Например, скажи мне, Эдиан, ты владеешь мечом, шпагой, кинжалом?
Он спрашивал так, словно подразумевался отрицательный ответ. Это было неприятно. Но твердо ответить, что хорошо владеет оружием, Эдиан не могла. Владела она ими не блестяще, хоть и немного училась. Понимала, что ее скудных навыков, наверное, не хватит. Учитель говорил, что получается у нее хорошо, но ни он, ни она никогда не думали, что Эдиан может прийти в голову мысль стать боевым магом. К этому ее не готовили.
— Да, немного… — замялась она. — Как многие девушки моего круга, я училась не только петь и вышивать, но и базовым навыкам искусства изящного боя. Так принято.
— Прекрасно, — серьезно сказал Герберт. — Но кроме навыков нужна еще физическая форма. Эдиан, посмотри на себя в зеркало. И сравни с теми парнями, что учатся на боевом. Первая же полоса препятствий покажет разницу, — он говорил совершенно серьезно, а Эдиан почему-то стало стыдно. Как будто в том, чтобы быть хрупкой девушкой есть что-то зазорное. Вернее — зазорно, будучи такой девушкой, лезть соревноваться со здоровыми тренированными парнями.
— Я буду очень стараться. И я не боюсь боли и травм.
— Нет, Эдиан, мы поступим по-другому, — вдруг мягко сказал Герберт, побродив взглядом по ее лицу. Как-то даже ласково. — Подожди спорить, — он поднял руку, заметив недовольство в ее лице. — Я вовсе не собираюсь отказывать тебе в освоении боевой магии. Твое желание научиться защищать себя похвально. Ведь в какой-то момент меня и верно может не оказаться рядом. Но… Нет необходимости идти на общий курс и учиться наравне с парнями. Уровень твоих способностей бесподобен. Ты знаешь ведь, как измеряют силу магов?
— Да, по десятибалльной шкале. У… Кранга, например, — Эдиан с трудом выговорила имя похитителя, — вроде бы был четвертый. Это считается хорошим уровнем.
— Верно. А великие маги — вне шкалы. Если сила больше первого уровня, то измерять ее перестают. Так вот, твои способности намного выше первого уровня. Для таких магов обычный план обучения не обязателен. Ты сможешь освоить все грани магии примерно за два года.
— Два года?! — изумилась Эдиан.
— Да. Числиться будешь на любом факультете. А посещать курсы будешь те, которые мы с тобой сочтем необходимым, чтобы ты получила всестороннее образование, включая боевое. Сами выберем лучшие и нужные курсы. Многому тебя буду учить я. А потом…
— А потом, — Эдиан пристально поглядела на него. — Как только буду готова, я пойду с вами к тому артефакту. И после вы отпустите меня. Я буду свободна, не дожидаясь совершеннолетия.
Герберт долго смотрел на нее. Желваки опять заходили по щекам.
— Хорошо. Потом ты будешь свободна, если захочешь, — очень медленно, с расстановкой произнес он.
И вдруг усмехнулся:
— А вообще, знаешь, на пару общих уроков боевой магии можешь сходить. Чтобы понять, о чем идет речь. Просто потом не жалуйся, когда я лично буду лечить твои синяки и вывихи. Не вижу смысла так уж ограничивать твою дурость.
На слове дурость Эдиан в очередной раз захотелось чем-нибудь запустить в него. Под рукой ничего не было, она скатала небольшой шарик из энергии, послушно возникшей в ладонях. И словно в шутку запустила в ректора.
Он непринужденно поймал его рукой, дунул на него, и шарик растворился в воздухе.
— Учись, Эдиан, — сказал он и встал. — Я буду рад, если вскоре перестану ловить их с такой легкостью.
Эдиан набрала в грудь воздуха, чтобы сказать ему что-нибудь язвительное. Но в голову ничего не пришло. Она выдохнула и сказала:
— Я хочу навестить Кая прямо сейчас. И вы не будете цербером стоять рядом, когда мы будем разговаривать.
— Иди, — пожал плечами Герберт. — Цель привяжет тебя к Академии лучше любых цепей.
Он был прав. У нее появилась цель — спасти маму и обрести свободу. А значит, она не только не побежит из Академии. Она будет учиться, как проклятая. И знала это не хуже него.
* * *
Герберт понимал, что победил. Главное, что мешало Эдиан учиться — отсутствие цели. Дядя, забравший ее имущество, и магия, отнявшая способность стать матерью, уничтожили все ее прежние, еще незрелые цели. Теперь цель у нее есть. Пусть не ради «всеобщего блага», но ради своей матери и своей пресловутой свободы девочка сделает все.
Герберт не первое десятилетие жил на свете. Он неплохо понимал людей. Их сильные и слабые стороны. В Эдиан был стержень, подобный тому, что был в самом Герберте. Светлый, красивый стержень… Вызывавший уважение. Этот стержень делает ее очень целеустремленной.
Она из тех, кто сгонит с себя десять потов, чтобы прийти к вожделенной цели.
Но чувства победы почти и не было. Вернее, оно было отравлено тем, что он не сказал девочке всей правды. Просто пожалел. Не хотел вбивать последний гвоздь в крышку ее «гроба».
Видел, что после произошедшего с Крангом Эдиан начала бояться близости. Этот паразит «поиграл» с ней, и невинная девичья душа сжалась комочком. Ей теперь страшно подумать о скорой близости с мужчиной.
Поэтому Герберт не сказал ей, что великие маг и волшебница смогут активировать артефакт, лишь если будут любовники. Их должна связывать общая энергетическая структура, что возникает лишь при чувственной близости.
А значит, близость с ним для Эдиан неизбежна. Просто он не смог ей сказать это сейчас. Все еще надеялся, что все произойдет само собой. Когда она придет в себя и, может быть… хотя бы чуть-чуть начнет доверять ему. Если начнет.
В сущности, он мало чем заслужил ее доверие. Понимал это.
И от того, что не сказал ей всей правды, у Герберта появилось странное тошнотворное чувство. Оно и отравляло вкус победы.
* * *
Кай лежал в палате один. Здесь было светло, сухо, тепло. Пахло лечебными травами. Выглядел он уже неплохо. Эдиан помнила его изломанным во тьме подземелья. Теперь же на его щеки вернулся румянец, глаза привычно блестели. Он снова стал тем здоровым парнем, который провожал ее по коридорам Академии, развлекал шутками, был надежным, лучшим на свете другом.
