На часах шесть утра. Уже светает, но давит голову недосып и похмелье. Поваляюсь ещё пару часов, а уж потом встану и гордо удалюсь, прихватив подругу.
Можно бы и сейчас… но на “сейчас” нет сил. А стоит провалиться в сон, как в голову лезут странные, но очень приятные образы, будто раньше от них защищали руки Саши.
Вампир в моём сне скидывает капюшон, и за ним, к удивлению обнаруживается. Александр! Саша мне улыбается. Мило, так по-доброму, по-домашнему. и вдруг криво. ощеривается… сверкают острые клыки. С них капает кровь, как в дрянных ужастиках.
Я в ужасе!
Тело сотрясает дрожь.
Мотаю головой, словно это может спасти от нападения чудовища, а потом срываюсь прочь.
Бегу. бегу в неизвестном направлении, в темноту, на ощупь. пока не попадаю в лапы
к. Антошке?
И Антошка вопит на меня:
— Ах ты. о*** т** п***! Увела у меня, неполноценная, крутого мужика. Переспала с ним, бесстыжая! Продажная, спорная девка!!!
Стыдно-то как!
Такое и мертвеца из могилы поднимет. Меня вот из сна аж вышвыривает. Просыпаюсь одним рывком и какое-то время уши будто заложены ватой. Я сижу, как онемевшая, окаменевшая, пытаюсь выплыть на поверхность, но всё безрезультатно. И понимаю же, что это был сон, что я в Сашиной квартире и где-то тут Роня, а всё равно никак не выходит прийти в себя.
Первое, что слышу — это смех, доносящийся от кухонного островка. Роня и Саша пьют ароматный кофе и о чём-то беседуют. Мило так, по-дружески. Между ними явно наладились отношения. Парочка выглядит, как потерявшие друг друга брат и сестра, разве что сестра чуть более интенсивно рыжая.
Бросаю взгляд на валяющийся под ногами телефон. Мой!
Подбираю и, гордо вскинув подбородок, иду в ванную.
Переодеваюсь из футболки Великого, в свои вещи. Сажусь на край ванны и пишу в чат:
Вера: пока я тут дрыхла, Валикова с ним свиданку назначила.
Клара Кораллова: нечего было ушами хлопать.
Стюардесса Маша: так! А какой план-то вообще?
Он хоть как-то дёрнулся? Ну там… притулился сутрица?
Мама: ма-а-а-а-аша…
Мама: что за слово “притулился”?
Стюардесса Маша: пришвартовался. Уткнулся. Прилобонился, я не знаю…
Вера: чтобы вы не имели в виду — нет!
Но мы спали в обнимку.
Мама: ооооо
Мама: мило.
Вера: а дальше-то что? Спор был на полноценное свидание, спровоцированное объектом!
У Валиковой оно есть! У меня — нет!
Ника: та-а-ак! Что за паника на корабле?
Ну нет, так нет. Ты у него ночевала. Сейчас напишу Ивановой…
Вера: ЗАЧЕМ?
Ника: решим с ней: Что по условиям и кто победил? И куда дальше движемся? Гей пока не перевоспитан! Что мы извлекли из происходящего? Что он всё равно гей.
Что он с вами обеими общается… Вот и всё собственно. А до сути мы не добрались.
Вера: да-да, уточните, пожалуйста, условия, мадам!
Выхожу из чата и смотрю на время…
Почти десять, а в двенадцать у меня что-то назначено. знать бы что.
— Ронь, ты не помнишь, что у меня в двенадцать? — выходя из ванной, интересуюсь.
— Мм… — задумчиво кривится подруга, ковыряясь в памяти, — кажется, собрание по “Мистеру и Мисс”. Нет?
— Бли-и-ин! Точно же! — меня точно ушатом ледяной воды умывает и я бегом начинаю собираться. — Опаздывать нельзя!
— Ты что как в зад укушенная? — изумляется Великий, с улыбкой сытого кота продолжая, потягивать кофеек.
— Проспала, а у меня дело…
— Ого, что-то важное? — интересуется Саша, повернувшись на бок и подперев рукой голову.
Нарочито ленив, будто ему весело наблюдать за мной со стороны. Растрёпан. Это даже мило. Блин, ну до чего же он хорош! Так бы и потрепала по волосам, как малыша. Да-да, блоки, помним не забываем. Как бы великолепен не был Саша — самое яркое моё чувство к нему… досада.
Он же ко мне никак… Максимум как к подруге. Вон как мило улыбается. Без пошлости. И шуточек ниже плинтуса. Неуместных замечаний по поводу моей пьяной выходки.
Так что, фиг с ним с перевоспитанием, а рядышком бы точно ещё повалялась. С ним приятно. Пахнет от него вкусно, теплом делиться, по размеру мне подходит. И вообще с ним удобно! И безопасно!
— Очень важно, — уверенно киваю ему, не желая досматривать эту утреннюю ленивую комедию. — Да ещё урок у Сергея Анатольевича. Ты со мной? — смотрю на Роню, которая нерешительно мнётся и жмёт плечами. — Ну? Решайся уже…
— Д-да, наверное, — кивает и тоже плетётся собираться.
Примечание:
Аля-Альбина-Валикова! С***!
Вера имела ввиду:
Аля-Альбина-Валикова! Собака!
о*** ^т** п***!
Антоша имел ввиду:
Одна Треть Полуграции! Исковерканное название “Три полуграции”. Фильм о трёх подругах.
Бесталанная четырнадцатилетка на дефиле в продуктовом
К собранию приезжаю чуть ли не минута в минуту до начала и натыкаюсь на суровые взгляды организаторов, будто меня тут уже и не ждали. По дороге успеваю выпытать у Рони почему она не спешила со мной.
Оказывается, надеялась поговорить с Великим о Егоре Ивановиче, но передумала и теперь вообще хочет обо всём этом забыть! Неплохая стратегия, но что-то подсказывает, что провальная… Особенно с такими, как у неё щенячьими глазками только и забыть, ага, как же.
Роня убегает в танцкласс, а я остаюсь наедине с реальностью.
Я — бесталанное существо! Но мне, кровь из носа, нужно об этом забыть и убедить других, что я талантище!
— Итак, Вероника, вы будете танцевать, верно? — скучающе уточняет организатораша, растягивая губы в жутко сладкой улыбке.
Все знают, что танцор я не фонтан. Но многие, наверняка, видели меня вчера в баре, отплясывающую с Пашей. А на его фоне и с его профессионализмом, я могла выглядеть ничего так…
— Верно, танцую, — отвечаю сквозь зубы, в надежде, что мне предложат почитать вместо этого стихи. — Но ещё лучше читаю стихи.
— Стихи? — морщит носик тётка. — Боюсь стихи тут будут неуместны. А вот танцы…
Вы должны понимать, у нас прежде всего шоу! Нам нужно не усыплять зрителей, а будоражить, эмоционально подогревать. Так что стихи — нет, а вот танцы — да.
Я от разочарования чуть в слух не вздыхаю. Наежда была, но такая крошечная, что могла бы уместиться в такса-сумку от "Москино".
— Ваше первое занятие сегодня в пять в танцклассе, — с улыбочкой подколодной змеи сообщает организаторша. — Вас для начала посмотрит Олег Иванович. Оценит, и даст партнёра, с которым вы будете работать над парным танцем. Так как партнёров для дефиле предоставляет та же студия, этот танцор будет сопровождать вас весь конкурс, — последнее звучит приговором. Пожизненным, без права амнистии.
