– Люб, вот умеешь ты поддержать.
Я тут же представила себе, как мама вылезает из ванны, падает и непременно головой или шеей об ванну. И лежит три часа.
– Соседям позвонить нельзя? – спросила Люба.
– А то ты не знаешь, что нельзя! Она со всеми соседями переругалась!
– Это да.
– Люба, давай ты ей тоже будешь звонить. Вдруг она тебе ответит? Мама мои звонки иногда игнорирует.
Маме звонили все – я, Люба, внуки, любимый зять. Она никому не отвечала.
К трем часам дня я ходила по потолку. Снова позвонила Любе.
– Да если бы что-то случилось, тебя бы нашли! Ты не волнуйся, мы тут Нину Ивановну хоронили, связи есть на этом… как его… не помню, как называется кладбище. Там Витек работает. Нормальный мужик. Телефон конторы ритуальной я тебе скину – для Нины Ивановны все в лучшем виде сделали. Мне скидку обещали. Щас, вот, нашла, у меня телефон прямой есть – Сашка симферопольский.
– Звучит как лагерная кличка.
– Да нет, он из Симферополя! Земляк!
– Люба, ты не из Симферополя, какой земляк?
– Да какая разница?
– Так, подожди, не своди меня с ума. Какой Витек, какой Сашка симферопольский? Я поеду к маме сейчас. Просто хотела спросить, ты сможешь мне помочь?
– А куда ж я от вас денусь? Только ты не можешь поехать.
– Почему?
– Потому что ключи запасные от ее квартиры у меня! А для тебя еще один комплект она делать запретила. Чтобы ты ей на голову не упала случайно, когда она не ждет. Домофон у нее не работает. Давно отключила его. Консьержки в подъезде нет. У подъезда стоять будешь и ждать, кто выйдет?
– Господи… я и забыла. Ну постою у подъезда.
– А потом? В квартиру как попадешь? Она дверной звонок тоже отключила, если что. Вскрывать? Слушай, что-то я тоже начала волноваться. Прям как с Ниной Ивановной.
– Люба, умоляю, прекрати про Нину Ивановну! Я и так вся на нервах! – закричала я.
– Что, Андрей Владимирович постарался?
Мой муж обладает особым талантом – умудряется навести панику на ровном месте. У него просто дар убеждения – любого человека заставит поверить в то, что все плохо. А если пока не очень плохо, то скоро обязательно будет, и даже очень. Однажды он всех поднял по тревоге лишь из-за того, что я на полчаса задержалась в салоне красоты. Даже сын знает – если не выйти на связь, жди вертолетов МЧС над головой.
– Люб, а ты сможешь съездить к Ольге Ивановне? Такси я тебе оплачу.
– Да, у меня смена через два часа заканчивается, к семи точно попаду к Олечке Ивановне, – ответила Люба.
– А ты где вообще?
– Так в Красногорске! А ключи дома на Бауманской. Тогда я на Бауманскую, а оттуда сразу к Олечке Ивановне.
– Хорошо. Я буду ей дозваниваться. Господи, ты же понимаешь, что это в ее стиле! Умереть во время карантина, когда ничего не работает и мне нужно пропуск на машину за пять часов делать! Только моя мама так может! И не от коронавируса, а я не знаю отчего. Вот идеальное время выбрала! – закричала я. – Кстати, у тебя пропуск есть?
– Конечно! Сашка симферопольский сделал рабочий. Если тебе надо, тоже сделает.
Ни через час, ни через два мама на связь не вышла. Я писала во все мессенджеры. Люба звонила каждые пятнадцать минут и отчитывалась, что мама не среагировала ни на одну ее открытку, особенно дурацкую. А всегда реагирует.
– Все, теперь я совсем волнуюсь, – объявила Люба. – А вдруг она и вправду вышла в пикет? А в телефоне ты не указана как дочь. Да и не позвонит она тебе ни за что. Так, я выезжаю, сменщицу свою пораньше вызвала. Олечка Ивановна такая. Даже умереть нормально не может. Вот обязательно сумасшедший дом всем устроит. Все сходится. Ты это, таблетку выпей. Я как около подъезда окажусь, сразу тебе позвоню.
– Так, я готов, – вошел в комнату муж. Мне поплохело. Он успел одеться – официальный костюм черного цвета, который он обычно надевает на панихиды, похороны. И никуда больше.
– Я тоже готов. – В комнату зашел сын, успевший помыть голову и сбрить недельную щетину. И именно Васино бритье стало для меня последней каплей. Я расплакалась, точнее, впала в истерику.
Люба позвонила, когда я уже два раза впала в истерику, дважды из нее вышла и снова собралась впасть. Муж сидел в похоронном костюме. Бритый сын ушел к сестре в комнату и чем-то ее отвлек, чтобы она не видела моих истерик.
Зазвонил телефон. Дальше я слышала отборный мат, который показался мне самым красивым набором слов на свете. Потом я что-то прохрюкала, прохрипела в трубку и отключилась – сказалось действие лекарств.
Мама, как потом рассказали мне муж, сын, Люба и сама мама, мирно лежала и читала детектив. Она была против доставки из продуктового магазина, но освоила онлайн-доставку из промтоварного, так сказать. Ей привезли книги, набор для вышивания, который она хотела подарить внучке, кремы, шампунь и новую сковородку. Мама наслаждалась чтением. Телефон лежал рядом. Она успела подумать, что сегодня ей никто не звонит, но не придала этому особого значения. Не звонят, значит, заняты. Когда в дверь кто-то принялся бить ногами со всей силы, мама решила, что мир точно сошел с ума. За дверью кто-то кричал и требовал немедленно открыть. Мама решила не открывать. Мало ли? Сколько случаев, когда в квартиры вламывались грабители под маской волонтеров, доставки и для якобы санобработки! Но в конце концов она решила, что голос ей вроде бы знаком, и открыла дверь.
– Жива! Олечка Ивановна, я вас сейчас убью! – кричала Люба мне в трубку.
Люба была не одна, а с таксистом, которому живописно рассказала про Олечку Ивановну и попросила помочь в случае чего. Таксист даже денег с Любы не взял. Всю дорогу в машине Люба прикидывала, во что обрядить покойницу, о чем ей с порога и сообщила.
– Вы же мне никаких инструкций не оставили! Вот Нина Ивановна оставила! Все оставляют, а вы нет! – кричала Люба, считая этот момент собственным промахом.
Уже в такси, как рассказывала Люба, она вспомнила, что Олечка Ивановна что-то говорила про кремацию, или я говорила, или кто-то еще, но решила, что мама должна быть голой, о чем опять же на пороге рассказала маме.
– Ты совсем с ума сошла? Я что, голая должна в гробу лежать? – заорала мама.
– Так все равно сжигать же, – удивилась Люба. – А что, в гробу сжигают?
За свою большую практику похорон она ни разу не сталкивалась с процедурой кремации. Вот про отпевания все знала. А про кремацию – ничего.
– То есть вы меня уже похоронили? – продолжала кричать мама. – Я вам так надоела? Целый день лежу, жду звонка хоть от кого-нибудь. А вы от меня, оказывается, уже избавились!
– Где ваш телефон? – наконец догадалась спросить Люба.
– Откуда я знаю? Я лежала спокойно, никого не трогала, детектив новый читала. А тут ты врываешься! И хоронить меня собралась голой! Ну вы вообще! – возмущалась мама.
