ВАНГЕН, два лье, где неприятность с вьючным мулом, который поранился, вынудила нас задержаться здесь, а назавтра нанять тележку за три экю в день: возчик, у которого было четыре лошади, кормился с этой суммы. Это маленький имперский городок, который никогда не соглашался принимать гарнизон другого вероисповедания, кроме католического, и в котором делаются столь знаменитые косы, что их продают вплоть до Лотарингии.
Он [г-н де Монтень] уехал оттуда назавтра, в среду утром, 12 октября, и свернул прямо на Тренто
[168], выбрав самый короткий и обычный путь, и мы приехали к обеду в
ИСНИ, два лье, маленький имперский городок, и очень приятно расположенный.
Г-н де Монтень по своему обыкновению поспешил разыскать здешнего ученого для беседы, и сказанный доктор пообедал вместе с ними. Он [г-н де Монтень] пришел к выводу, что весь народ тут – лютеране, и осмотрел лютеранскую церковь, незаконно отнятую ими, как и остальные в имперских городах, у католической церкви. Среди прочих речей, которые они вместе вели по поводу таинств евхаристии, г-н де Монтень заметил, что некоторые кальвинисты осведомили его по дороге, что лютеране примешивают к прежним мнениям Мартина [Лютера] многие чужие заблуждения, например, убиквизм
[169], который утверждает, что тело Христово повсюду, а значит, и в гостии; и через это они впадают в ту же цвинглианскую несуразицу, хотя и пришли к ней разными путями: один – потому что слишком экономил присутствие тела, другой – потому что слишком его расточал, ибо по этому счету таинство причастия не имеет никакого преимущества над телом Церкви, где довольно собрать всего лишь трех хороших человек
[170]; и их главные доводы состоят [во-первых] в том, что если неотделимая от тела божественность вездесуща, то и тело, следовательно, тоже. А во-вторых, что Иисус Христос, будучи всегда по правую руку от Бога, на самом деле повсюду, тем более что и десница Божия, то есть его могущество, присутствует повсюду. Этот ученый муж изо всех сил отвергал словесно это обвинение и защищался от него, как от клеветы, хотя на самом деле г-ну де Монтеню показалось, что он делал это не так уж хорошо.
Он составил компанию г-ну де Монтеню, когда тот поехал посмотреть очень красивый и пышный монастырь
[171], и вошел туда, когда там служили мессу, даже не обнажив головы, и так присутствовал, пока г-да д’Эстиссак и де Монтень молились. Они спустились в подвал аббатства, чтобы осмотреть длинный круглый камень без всякой отделки, отколотый, похоже, от какой-то колонны, на котором сделана очень разборчивыми латинскими буквами надпись, что императоры Пертинакс и Антонин Вер обновили дороги и мосты в одиннадцати милях от Кампидонума, который теперь зовется Кемптен, где мы собирались переночевать. Этот камень мог оказаться там с починенной дороги
[172], поскольку они утверждают, что сказанный город Исни не очень древний. Тем не менее, осмотрев улицы Кемптена со всех сторон, и помимо того, что в нем нет никакого моста, мы не смогли обнаружить следов какого-либо мощения, достойного участия рабочих. Тут есть несколько изрезанных гор, но это никак не большая [каменная] выработка.
КЕМПТЕН, три лье, город размером с Сент-Фуа
[173], очень красивый, многолюдный и богато живущий. Мы остановились в «Медведе», прекрасной гостинице. Там в наше распоряжение предоставили большие и разнообразные серебряные чаши (которые используются только в качестве украшения, изрядно сработанные и усеянные гербами разных сеньоров), каких не встретишь и во многих хороших домах. Там подтвердилось то, что г-н де Монтень говорил в другом месте
[174]: они забывают наше, поскольку пренебрегают им; ведь, имея большое изобилие оловянной посуды, начищенной, как в замке Монтень, они подают только деревянные тарелки, на самом деле весьма вылощенные и очень красивые. На сиденья по всей этой стране они кладут подушки, а большая часть их оштукатуренных потолков сводчатые, в виде полумесяца, что придает им прекрасное изящество. Если вначале мы жаловались касательно белья, то потом в нем уже никогда не было недостатка и мне не приходилось раздобывать его, чтобы сделать занавеси на постель для моего хозяина
[175], а если ему тут не хватало салфетки, ее меняли ему несколько раз
[176].
В этом городе имеется некий купец, который ведет торговлю полотном на сто тысяч флоринов. После Констанца г-н де Монтень намеревался посетить этот швейцарский кантон, откуда по всему христианскому миру расходится полотно, вот только, чтобы вернуться в Линдау, ему пришлось бы три-четыре часа плыть через озеро
[177].
Это лютеранский город, а странного в нем вот что: тут, как и в Исни, служба служится в католической церкви очень торжественно, а поскольку назавтра утром был четверг, рабочий день, мессу служили в аббатстве вне города, так же как ее служат в соборе Парижской Богоматери на Пасху, с музыкой и органом, но где собираются только монахи. Народ за пределами имперского города не получил свободы менять религию. Эти приходят сюда на службу в праздники
[178]. Это очень красивое аббатство. Аббат держит его в качестве княжества, и оно приносит ему пятьдесят тысяч флоринов ренты. Он из дома Штейнов. Все монахи по необходимости дворяне. Хильдегарда, жена Карла Великого, основала его в 783 году, в нем же и была похоронена, почитается святой; ее мощи извлекли из некоего подвала, где они хранились, и поместили в раку.
