— Не дождешься, товарищ гадюкин! — как можно тверже ответила я.
— Хамишь, значит действительно нормально, извини я немного увлекся.
— Ничего страшного, я тоже как—нибудь увлекусь, только обещать, что вовремя смогу остановиться не могу. Так что заранее извини.
— Язва маленькая моя, давай я тебе помогу принять душ. — внес очередное бредовое предложение ненормальный.
Я вспомнила, по какой причине мне нужно повторно привести себя в порядок и покраснела от смущения. Блин!
— Обойдусь! — метнула в него убийственный взгляд. — Выйди, оставь меня одну.
— Нет, сладенькая, не уйду, — резко притянул меня к себе и опять, черт его возьми, принялся меня целовать!
Да сколько можно—то, мелькнуло у меня в голове, перед тем как я опять растворилась в этом безумии. Он снова так же резко остановился, как в прошлый раз.
— Ммм… какая ты у меня сладкая девочка, так и съел бы тебя. — на его губах опять играла дерзкая улыбка, которую очень хотелось убрать одним ударом в челюсть.
— Подавишься! — хотела его оттолкнуть, но тут опять облом подкрался незаметно. А точнее — тело меня опять перестала слушаться.
— Что за…
— Тихо, маленькая, сейчас я тебя искупаю и спать уложу, у тебя такой сегодня насыщенный день на события был, — усмехнулся демон, беря меня на руки, поставил в ванную и опять снял с меня полотенце. Ненавижу!
От возмущения у меня дар речи пропал. Это что же такое? Посторонний мужик раздел меня, облапал, совратил и еще купать собрался! Это уже ни в какие ворота не лезет!
— Ты что, совсем охренел, демонюга проклятый?! Ты что себе позволяешь?! Да я тебя за это…
Демон приподнял одну бровь и с невозмутимым видом включил воду. Потом этот нахал стал водить своими руками по моему телу, не отрывая жадного взгляда от него и вызывая у меня предательскую волну наслаждения.
— Тебе нравится, зачем отрицать очевидное? — я посмотрела туда, куда был устремлен его взгляд. А потом он наклонился к моей груди и обвел языком мой затвердевший сосок, а затем и вовсе принялся его целовать, в тоже время не прекращая руками гладить мое тело. Он делал это так нежно, что я не смогла сдержать стона, насколько это было волнующе—прекрасно. Надо признать, он знает, как заставить меня желать его. Но это только предательская реакция моего тела на его умелые действия.
Он неспешно отстранился и посмотрел в мои глаза. Его зрачки были неестественно расширены, в них отражались огненные сполохи. Я реально испугалась.
— Что у тебя с глазами? — слегка охрипшим голосом спросила я.
Он закрыл на несколько секунд глаза, а когда посмотрел на меня, взгляд вновь стал обычным. Он усмехнулся, но вот улыбочка не была счастливая, такое ощущение, что он сам не рад тому, что сейчас происходит.
— Через четыре дня узнаешь, сладкая. — он взял полотенце и стал меня вытирать.
— Слушай, прекращай ты свой произвол, и хватит себя вести со мной, как с маленьким ребенком! — я была просто возмущена его действиями.
— Тихо, мелкая, я так хочу, так что расслабься и получай удовольствие. — поразил своей убийственной логикой.
— А может, я не хочу, чтобы ты это делал?! — он приподнял свою бровь, и опять это обольстительная улыбочка, которую так и хотелось стереть с его довольного лица ударом! Ну подожди, я еще отыграюсь на тебе за сегодня.
— Чуть не забыл, — он достал из кармана артефакт и одел его на меня. Ура! Я снова в безопасности!
Он смотрел на мою реакцию и нежно улыбнулся.
— Все, девочка моя, пора спать, — и все, стоило это услышать, как я провалилась в темноту.
***
Я надел на нее ночную сорочку и уложил спать. Какая она нежная, желанная, когда молчит, хотя, она желанная и когда ругается.
Я ее ждал сегодня, чтобы наказать, но когда увидел ее испуганное личико — не смог. Ее полуобнаженный вид меня сильно возбудил, рождая в моем воображении непристойные, как она считает, фантазии. Я вспомнил запись разговора, которую предоставил мне дух академии — ее с Авером разговора. Как она рассказывала о своих познаниях в интимной сфере! Глупенькая, моя маленькая девочка, знать мало, нужна практика! Пообещал ей показать на практике, а также напомнил, что за свои слова нужно отвечать, она была просто в ужасе. Я не выдержал и рассмеялся, вся злость, которая была у меня на нее за ее выходку куда—то ушла. Осталось только желание, я получал не сравнимое ни с чем удовольствие, когда касался ее тела, а ее стоны сводили меня с ума, я проклинал свое наследие, из—за которого не могу сейчас же взять ее. Потом она стала отрицать очевидное — то, что ей очень нравиться, что я с ней делаю. Обвинила меня, что пользуюсь своей силой, и я не сдержался, я вообще с ней рядом постоянно выхожу из себя. Я немного увлекся процессом воспитания, какая же она была желанная, с превеликим трудом оторвался от ее нежных губ и обнаружил, что немного перестарался. Очень сильно разозлился на себя за несдержанность, пришлось вливать в нее свою силу. Потом я прижал к себе мою хрупкую девочку, было так хорошо держать ее в объятьях. Очень меня позабавила ее скромность, поэтому принял решение начать ее приручать к себе. Для начала самолично стал купать, но опять не выдержал и поддался искушению, снова стал ее ласкать. Не знаю, остановился бы я или продолжил дальше, но ее вопрос вернул меня в реальность.
Я, кажется, становлюсь зависим от нее, а если точнее сказать, что я никого не хочу кроме нее. И действительно, любовница не может мне дать того, что я чувствую, когда прикасаюсь к своей девочке. И это открытие меня не обрадовало. Этого мне еще не хватало! Я — демон, и не собираюсь становиться, как юнцы, мягкотелым, вспомнил, что впервые в жизни мне безумно хотелось быть нежным и сделать приятно ей. Я — нежный? От этой мысли я впал в ярость. Так, этого мне еще не хватало! Есть проблема? Да, но я знаю, как ее решить! С этими мыслями я пошел к себе, нужно будет на завтра вызвать Селисту, не позволю, чтобы мелкая занимала мои мысли больше, чем положено.
Вернувшись домой, долго не мог уснуть, все время думал о сложившейся ситуации. Я, конечно, погорячился по поводу того, чтобы позвать Селисту. Как ни прискорбно, но оракул, кажется, оказался в чем—то прав. Я не уверен, что мелкая станет для меня самым важным в жизни, и уж, конечно, не верю, что смогу полюбить. Но и того чувства, что у меня есть к ней, вполне хватает. А его слова, что я познаю настоящее счастье, когда она меня полюбит? Да я и так на вершине блаженства, когда держу ее в объятьях, куда уж больше?
До меня это дошло только сегодня утром, когда я первый раз поцеловал мою девочку. Все было хорошо, пока я не сказал, что ко мне кто—то должен прийти. На ее вопрос — «кто?», решил проверить, если у нее какие—нибудь чувства ко мне. И, как оказалось, не зря — что—то похожее на ревность отразилось во взгляде, правда она пока не осознает этих чувств. А какой у нее был взгляд, когда она возмущалась при этом: ненависть, отвращение, но хоть что—то, гораздо лучше, чем безразличие, которое я видел последний месяц.
