— Да, конечно. — Дениза задумчиво посмотрела на больного. — А этот мастер Родри…
— Он был дурным человеком, миледи! — Ханна вздохнула. — Когда он жил в Клер-холле, никто не хотел там работать. Потом старый виконт нанял горничных в другом графстве. Поговаривали, что одна из девиц понесла от мастера Родри, и тот убил ее у развалин старой часовни.
— Вот как? — Дениза невольно вспомнила сумрачный лес и свой страх.
— Тело так и не нашли. Говорят, это жертвоприношение триединой богине! — Ханна произнесла последнюю фразу зловещим топом.
Это вырвало Денизу из воспоминаний.
— Что за чушь! — воскликнула она, досадуя на свою впечатлительность. — Возможно, опозоренная девушка просто уехала в Ландау, где ее никто не знает, и начала новую жизнь.
— Возможно. — Ханна сказала это с таким выражением, что было понятно: она не изменит своего мнения.
— А что случилось с самим Родри? — Дениза решила не настаивать на своей трактовке событий. В конце концов, это все было слишком давно.
— Отец, устав от этих проделок, лишил его содержания и выслал в южные колонии. Там мастер Родри пропал.
— Вот как? Виконт Сен-Клер никогда не рассказывал мне о нем… — Дениза задумчиво посмотрела на больного старика.
Он лежал, бормоча что-то себе под нос. Внезапно он вскинулся и взглянул на Денизу в упор, его глаза лихорадочно заблестели.
— Морриган! — воскликнул он. — Морриган, ты меня слышишь? Сокруши злость этой земли!
Он забился в конвульсиях, дочь кинулась к нему, а Дениза, вздрогнув, предпочла уйти.
После темного душного дома деревенский воздух показался благоуханием, а лучи солнца слепили. Виконтесса на секунду замерла на пороге, а затем неторопливо направилась к своей лошади. Ласточка, точно чувствуя настроение хозяйки, фыркнула и ткнулась носом ей в бок. Дениза невольно улыбнулась и погладила лошадь по голове. Потом отвязала повод и вскочила в седло.
Вид умирающего старика потряс ее больше, чем она ожидала. Особенно разительным был контраст этого иссушенного болезнью тела с тем человеком, который встретил ее по приезде в Клер-холл.
Погруженная в свои мысли, она заметила одиноко скачущего всадника, лишь когда почти поравнялась с ним. Разворачиваться и мчаться прочь было уже глупо, к тому же она узнала старого гнедого мерина, как и высокую фигуру наездника.
— Доброе утро! — Руперт придержал коня и поднес руку к Цилиндру, приветствуя Денизу.
— Доброе утро! — После визита к конюху девушка не была расположена к дружеским беседам.
Она тронула ногами лошадь, намереваясь проехать, но лорд Сен-Клер развернул коня и направился вместе с ней, гнедой осторожно ступал по траве и цветам, растущим вдоль тропинки.
— Вы что-то хотели?
— Знаете, я искал вас. — Руперт не стал ходить вокруг да около.
— Вот как?
— Да.
— Желаете узнать новые пикантные подробности моей жизни? — холодно спросила Дениза.
Руперт рассмеялся:
— Вы действительно потомок Морриган! Я всего лишь хотел попросить прощения за вчерашние, так неосторожно сказанные мною слова!
Дениза чуть склонила голову, показывая, что принимает извинения. Ей не хотелось ссориться с кузеном мужа.
— Где ваш верный спутник? — спросила Дениза, понимая, что Руперт терпеливо ждет, когда она начнет разговор.
— Тори? Опасаясь, что ваши поиски займут много времени, я оставил его в доме. Так что сейчас он наверняка опять царапает дверь комнаты.
— А почему бы вам самому не подождать меня в Клер-холле? — невольно вырвалось у девушки, она выдохнула и провела рукой по лбу, откидывая вуаль, то и дело падавшую на лицо. — Простите… я…
— У вас что-то случилось? — Руперт смотрел на нее с непритворным участием.
Дениза покачала головой:
— Нет, то есть да… Не у меня, конечно, но это… это так печально…
Она отвернулась и заморгала, сдерживая выступившие на глазах слезы. Наверняка лорд Сен-Клер даже не помнит старика. Руперт все молчал, и девушка решилась:
— Я навещала Джона. Старшего конюха.
— Старина Джон? — изумился Руперт. — Он еще жив?
— Да, вы помните его?
— Конечно! Он сажал меня на моего пони, а когда мне было двенадцать, я без спросу взял дедушкиного Громовержца и едва не сломал себе шею, Джон надрал мне уши. Правда, при этом не сказал деду ни слова! Как он поживает?
— У него в мае был удар. Теперь он совсем слаб и не встает с постели. Это так печально…
— Я вас понимаю, — кивнул лорд Сен-Клер. — Джон всегда казался слишком крепким. Говорите, он не встает? Возможно, мне стоит навестить его.
— Не думаю, что вам понравится его дом…
— Бросьте, на материке мы не раз ночевали в хижинах, где полом служила вытоптанная земля, а дым из полуразрушенного очага вытягивало через дырку в крыше, — отмахнулся Руперт. — Так что не думаю, что меня можно смутить бедностью крестьянского жилища.
Виконтесса Сен-Клер внимательно посмотрела на мужчину, точно гадая, говорит ли он правду. Руперт едва заметно улыбнулся, словно читая ее мысли.
— Мне незачем лгать вам, — спокойно пояснил он.
Дениза почувствовала, что краснеет.
— Похоже, настала моя очередь извиняться, — сухо заметила она.
— Не стоит! — вновь отмахнулся лорд Сен-Клер. — Это ведь не доставит вам никакого удовольствия!
— Вы опять правы… — Дениза замолчала, вспоминая свой визит в дом конюха, а потом спросила: — Скажите, а кто такой Родри?
— Родри? — Руперт нахмурился. — Кто рассказал вам о нем?
— Джон.
— Никогда бы не подумал, что он его вспомнит на смертном одре, — пробормотал Руперт и продолжил чуть громче: — Родри — наш с Энтони дядя. Самый младший из сыновей, любимец бабушки. Она в нем души не чаяла. Слишком много пил и играл в карты, чем довел бедную мать до могилы.
— Вот как?
— Да. Впрочем, смерть матери Родри не остановила, скорее наоборот — он стал пить и кутить еще больше. После крупного проигрыша мой дед сослал его в Клер-холл, надеясь, что младший сын образумится, но тот и здесь умудрился пуститься во все тяжкие. Отец Энтони приезжал, чтобы призвать брата к ответу, как вы понимаете, безуспешно. В результате после скандала с одной из горничных дед отрекся от сына, и тот уехал в южные колонии.
— Скандал с горничной? — Дениза моментально припомнила историю, рассказанную Ханной. — А что с ней стало?
— Кажется, девица заявила, что ее совратили и она в тягости. Требовала денег, грозила устроить скандал, а потом внезапно пропала. Во всяком случае, так утверждают семейные предания. — Руперт виновато улыбнулся. — Все это случилось до моего рождения, так что о своем дядюшке Родри я знаю лишь то, что изволил рассказать мне мой отец, а он не был многословен, особенно когда дело касалось паршивой овцы нашего славного рода…
