Скорчившись на своем сиденье, он не мог отвести глаз от последствий взрыва бомбы. Когда желтый газ рассеялся, ему на смену пришел более густой и темный чад горящей машины. Обзор переключался с камеры на камеру, выбирая наиболее четкие и впечатляющие изображения. Следующие несколько минут Джуд был свидетелем ужаса и замешательства, когда окровавленных раненых людей выносили с места происшествия; наблюдал за оглушенными выжившими, переступающими через тела, некоторые обезображенные почти до неузнаваемости, некоторые в изодранной одежде и с оторванными конечностями.
Потом пошел материал с вертолета службы новостей, показавший масштабы взрыва в перспективе. Джуд увидел машины в непосредственной близости от горящего авто Шабаны, увидел, как люди бегут тушить горящую одежду ребенка. И больше вынести не мог. Нажал на кнопку, развернув сиденье на 180 градусов, лицом к задним, схватил отслужившую свое упаковку из фастфуда и поднес ко рту вместо пакета для рвоты. Испытал несколько позывов, но внутри было слишком пусто, чтобы исторгнуть хоть что-то существенное.
От волос по лбу сбежала капелька пота, растекшись в брови. Джуд стер ее. Внутри машины царила адская жарища, а издерганные нервы только усугубляли дело. Без работоспособного кондиционера или возможности опустить стекло остудиться ему не светит.
Какую-то минуту назад он с чувством гордости наблюдал, как Либби схлестнулась с Хакером. Из всех людей в комнате лишь ей одной достало отваги пойти против него и заставить признать, что вовсе незачем прибегать к убийству, чтобы донести свою мысль. Теперь Джуда влекло к ней даже больше, чем в тот момент, когда он впервые увидел ее поверх голов, поющую под караоке в битком набитом пабе.
В тот вечер, когда они встретились, Джуд впервые ощутил столь сильное чувство к другому человеку после Стефени. Память перенесла его в ту пору, когда ему было пятнадцать. Они учились вместе с пятого класса, но по-настоящему Джуд заметил ее только в одиннадцатом, взглянув на нее уже не детским, а юношеским взглядом. И когда наконец набрался храбрости, чтобы пригласить ее в кино, то готов был расплакаться, когда она согласилась. Это был его первый поцелуй, и, закрыв глаза, Джуд до сих пор мог отчетливо вспомнить земляничный вкус ее блеска для губ. Он так и не переболел до конца первой любовью и не простил ни Стефени, ни своего брата за то, что те полюбили друг друга.
А теперь вот Либби… В то мгновение, когда она ответила на его улыбку, Джуд был пойман врасплох тем, как простая мимика могла поколебать его до самого основания. Словно мир перестал вращаться для всех, кроме них. Уже давным-давно спектр эмоций Джуда едва простирался за пределы тоски и недовольства. Он и не думал, что в его сердце еще осталось место для любви.
Уже одна лишь мысль о ней сейчас навела его на неуместные мысли, и Джуд ощутил, что возбуждается. Неуютно поерзал на своем сиденье, устраиваясь поудобнее и уповая, что зрители не заметят. Снова сосредоточился на горящей машине Шабаны и ощутил, как желание стремительно улетучивается.
Проигрывая в голове свой первый с Либби разговор, он больше припоминал то, что не было сказано, чем то, что было. Взгляды украдкой, тепло, которое он ощутил, когда его щеки зарделись, уверенность, которой она наделила его, чтобы быть собой, надежда, желание и их потенциал, сошедшиеся вместе, чтобы сотворить чувство – такое же интенсивное, какое могла породить в нем только Стефени. Если б он перечислил свои требования к идеальной паре, они привели бы к Либби. Он и не ожидал, что втюрится по уши в женщину, которую встретил только что. Но это все равно произошло.
Даже в то время Джуд понимал, что это нечестно и неправильно. Он не должен был позволять себе влюбляться в Либби, и в его планы это не вписывалось. И когда Либби пришлось отправиться со своей пострадавшей подругой в больницу, это было к лучшему, какую бы боль ни причинило ему. Но уйдя через считаные мгновения после нее, он гарантировал, что, даже если она вернется, он ни за что не разобьет ей сердце. А именно это и случилось бы, продлись их знакомство за пределы той встречи. Но перед уходом он все же позаботился, чтобы у него осталось хоть что-то на память о ней.
Откопав в рюкзаке свои туалетные принадлежности, Джуд прополоскал рот зубным эликсиром и сплюнул его в пустую пивную бутылку. Внезапно за окном промелькнул знак Бистфорда – городка, памятного ему по времени работы на автопредприятии отца. По завершении строительства его окрестили «первым британским урбанистическим смарт-поселком». В его инфраструктуру была вплетена специально выстроенная сеть автодорог для автономных легковушек, фургонов и грузовиков. Улицы в нем уже обычного, потому что благодаря встроенной в ИИ технологии запрета покидать полосу движения для этих дорог закладывали меньший запас на погрешности, чем для обычных.
В городском центре было меньше парковочных мест, потому что они и не требовались: после доставки на работу многие Пассажиры отправляли свои авто домой до поры, когда те потребуются позже. Это освобождало место для большего числа скверов и островков зелени. Бистфорд прокладывал путь для всех остальных поселков, городов и деревень, чтобы сотворить страну, где люди больше не у руля.
Джуд посетил городок не раз, тестируя софт, разработанный и закодированный его семейной фирмой. И только теперь, раздумывая о собственном вкладе в сотворение городков вроде этого, он постиг собственную причастность к сегодняшним похищениям. Автомобили, которые он помогал разработать для масс, теперь обратили против него же самого.
Почувствовал, как вверх по шее и затылку подползают предвестники головной боли. В боковом кармане дверцы нашел коробочку парацетамола. Выдавил две таблетки из блистера на ладонь и проглотил их всухую. «До семи часов без боли», – сулила надпись на упаковке. Хакер сказал, что до полудня доживет только один из них. И внезапно семь часов показались целой вечностью.
Глава 30
Клер Арден
Клер внезапно осознала, что сжимает живот слишком туго, и поспешно отпустила его в страхе, что могла повредить ребенку.
Маршрут ее авто пролегал по автострадам, а не по мелким дорогам, так что остановить его не в меру ретивая общественность не могла. Она не хотела, чтобы из-за нее кто-нибудь пострадал. Тут ее взгляд привлекла нависшая сверху тень. Клер прищурилась, вглядываясь сквозь панорамную крышу в объект, парящий в небе над головой. Должно быть, один из беспилотников, спор жюри о которых она слышала. Клер уповала, что тот будет держаться в отдалении, а то еще кто-нибудь заметит и сообразит, что он следует за Пассажиром. Благодаря конфиденциальному режиму окон никто ни в попутных, ни во встречных автомобилях не узнает, что внутри находится она. Раньше это казалось помехой. Зато сейчас это хотя бы убережет ее от участи Шабаны.
Когда на присяжных взвалили обязанность проголосовать сегодня до полудня, она молилась о том, чтобы завоевать их симпатию. Понимала, что на самом деле они могли поддержать и не ее вовсе, а жизнь, растущую внутри нее; да это и не важно, лишь бы избавило от угрозы.
