– Ей нужна помощь! – сказала она, но никто не слушал. Либби возвысила голос: – Поглядите на нее, она в истерике! Что бы ни сделала со своим мужем, она все-таки носит дитя.
– Тогда вы больше тревожитесь о нем, чем она, – возразила Фиона. – Будь уж так озабочена, стала бы она убивать его отца?
– Уж кому-кому, а вам-то положено знать, что в каждой истории есть две стороны. И нам неизвестно, что стряслось, потому что Хакер отключил ей звук.
– Либби, я защищала достаточно клиентов, чтобы по глазам видеть, когда кто-то недоговаривает. Что такого может она нам поведать, чтобы отменить факт трупа ее мужа у нее в автомобиле? Вся эта беседа с Джеком была представлением от начала и до конца. Она притворялась жертвой, хотя может быть кем угодно, только не пострадавшей. Даже Джек попался на удочку.
Либби обернулась к Джеку, вернувшемуся на свое место за столом с покрасневшим лицом и сокрушенным видом.
– Есть! – вдруг возликовал Кэдмэн. – Нам это удалось!
Все головы повернулись к нему, пока он обменивался хлопками ладоней с членами своей команды.
– Мы скакнули. Мы действительно вошли в историю. Теперь это самое захэштегленное глобальное событие со дня зарождения соцсетей. А мы в самом центре глаза тайфуна! – Он оглядел членов жюри одного за другим, отыскивая разделяющих его энтузиазм, но натыкаясь лишь на каменные лица. Пожал плечами: – Трудная публика.
Его безразличие к настроению в комнате возмутило Либби.
– Вы вправду такой или только прикидываетесь? – вскинулась она. – Потому что я не понимаю, как человек, наделенный хоть капелькой сострадания, может не ужаснуться происходящему. На наших дорогах убиты и ранены десятки мужчин, женщин и детей, а вас волнует лишь то, сколько человек об этом треплется…
– Эй, не стоит расстреливать гонца, если вам не по нраву то, что в его сумке, мисс Кайфоломка, – не смутился Кэдмэн. – Чего вы от меня хотите? Чтобы я притворялся, будто мне не наплевать на людей, которых я ни разу не встречал? Потому что этого вы не дождетесь. Я и моя команда здесь именно для этого – говорить правду и представлять народ, а не держать вас за ручку и вещать, что все будет в порядке, когда яснее ясного, что делу писец. Моя работа – доносить до вас, что на повестке дня в новостях, а не составлять ее. А прямо сейчас интернет взорвала беременная женщина-вамп. – Он листанул планшет, так что содержимое его экрана появилось на другой стене. – Признайтесь, вам до смерти хочется знать, что они говорят, правда?
Не успела Либби даже рта раскрыть, как скриншоты и постинги заполнили каждый свободный дюйм, и она волей-неволей прочла некоторые из них.
«Она и ребенок в жопе. #голосзасофию #Хакербаетправду».
«Взорвать ее сейчас, и хватит волынить, или я отключаюсь. #голосзаХайди».
«Пусть легенда живет. #голосзасофию».
«Еще целый час. Почему бы не продолжить? Это типа как смотреть мыльную оперу. Отлично сработано, Хакер! #голосзасофию».
– Теперь видите, что я имею в виду? – вел свое Кэдмэн. – Нравится вам или нет, а Хакер держит мир за яйца. Разве нельзя не любить чуток анархии?
Закрыв глаза, Либби покачала головой, дивясь Кэдмэну и людям, которых он представляет. Отвечать на выпады его и виртуального мира – не та схватка, где ей светит победа. Если соцсети и вправду отражают настроение общества, то ей не хотелось бы жить в мире, где Хакера уважают хоть сколько-нибудь.
– Словечко дружеского совета, Кэдмэн, – отнюдь не дружелюбным тоном бросил Мэттью, поднимаясь на ноги и направляясь к нему.
– Валяйте, – чуточку настороженно отозвался Кэдмэн.
– Во-первых, я не прошу вашего разрешения, а во-вторых, предлагаю вам держать свое мнение при себе. – Он остановился нос к носу с Кэдмэном в каких-то паре дюймов от него. – Люди, которых вы вызвались представлять, так же напрочь лишены добропорядочности, как и вы. Будь вы там вместе с моими коллегами из экстренных служб, соскребая части тела с мостовой и гася пламя на горящих детях, вы еще могли бы претендовать на высказывание собственных суждений. Но вы не там. Вы – статистик, не понимающий цены человеческой жизни, потому что живете в виртуальной реальности в окружении других аватаров, столь же бесчувственных, как и вы. Вы хуже искусственного интеллекта, потому что ИИ хотя бы можно запрограммировать заботиться о людях. Так что пока вы не научитесь смирению и состраданию, отныне и впредь будете высказываться, только когда к вам обратятся, а все остальное время держите рот на замке. Я внятно изложил?
Бледное лицо Кэдмэна залилось румянцем. Кивнув, он поспешно ретировался под защиту стана своей команды. Когда Мэттью возвращался на свое место, Либби кивнула и улыбнулась ему, а потом снова повернулась к громкоговорителям:
– Вы еще там?
– Я всегда здесь, – ответствовал Хакер.
– Почему вы позволили Клер говорить все это о своем муже, хотя знали, что он мертв?
– Честно, Либби, я упорно талдычу о том, что мне требуется от вас, но все пропускают это мимо ушей. Я дал Клер возможность открыть правду по собственной воле, но она предпочла умолчать, вместо того решив представить себя в определенном свете, чтобы завоевать симпатии в уповании спасти собственную жизнь ценой жизни другого Пассажира, быть может, более заслуживающего спасения.
– Но вы ведь тоже далеко не образчик честности, не правда ли? Вы еще не потрудились выложить нам ее историю до конца или поведать, почему так поступаете. Вы – фарисей.
Либби снова поглядела на экран Клер. Та сидела лицом к камере, впившись взглядом в объектив, как прикованная, внимательно слушая спор.
– Клер надеялась, что, если за отведенные ей десять минут умолчит об основополагающем факте, это приведет к принятию неосведомленного решения в ее пользу. А что итог выплясался ей не по нраву, Клер должна винить только себя. Я бы с радостью спорил с вами весь день, Либби, но если изволите обратить внимание на часы, то увидите, что каждая минута, потраченная вами на пререкания со мной, на минуту приближает нас к столкновению. Если мы не перейдем к следующему Пассажиру в ближайшее время, их гибель будет на вашей совести.
– Умоляю, для разнообразия просто послушайтесь его и заткнитесь, – устало проронил Джек. – А если хотите, чтобы погибли они все, тогда милости прошу, пытайтесь вразумить психопата и дальше.
Джек выглядел совсем сломленным. Мир разграбил его финансы, подначальное ему жюри пошло в раздрай, а Дорожная революция, застрельщиком которой он выступал, чтобы дирижировать миллиардами фунтов инвестиций, рухнула, погребая под собой его репутацию. А теперь он еще и поддержал не того Пассажира. Но вместо того, чтобы спорить во что бы то ни стало, Либби сложила оружие. Хакер прав; время истекает. Она нутром чуяла, что крупные сражения еще впереди.
– Кэдмэн, – продолжал Хакер, – не будете ли любезны проинформировать нас, кто завоевал интересы соцсетей на настоящий момент?
