– Может, мне тебя соблазнить? – походя полюбопытствовал он. – Обычно это помогает затуманить твои глаза, подглядывающие сквозь пальцы…
– Зачем тебе губить меня? – умоляюще спросила София. – Что я тебе такого сделала?
– Ты лишила меня шанса стать отцом. Я знаю о твоей стерилизации. Твой врач звонил, чтобы осведомиться, как ты поправляешься, не зная о моем неведении и твоем обмане.
– Как могла я завести от тебя ребенка, зная, на что ты способен?
– Это могло бы изменить что-то внутри меня, но теперь-то нипочем не угадаешь, а?
София беспомощно смотрела, как Патрик, пожав плечами, направился из кабинета прочь небрежной походкой, на ходу потягивая из бокала…
…Вдруг громкий стук вернул ее к действительности: какой-то предмет, отскочивший от заднего стекла авто, заставил ее вздрогнуть. София обернулась к источнику звука в тот самый миг, когда второй предмет врезался в дверь.
– Господи! – вскрикнула она, а Оскар затявкал.
Настороженно поглядев за окно, София впервые увидела, что улицы запружены людьми, глядящими на ее автомобиль, медленно проезжающий мимо. Без слухового аппарата она не могла понять, что они кричат, но в их гневных жестах и искаженных лицах прочла глубокую ненависть к себе. Некоторые принялись швырять в ее автомобиль что под руку подвернется – камни, булыжники, комья земли. София загородилась рукой, когда впереди мужчина на мосту поднял шлакоблок, идеально подгадав момент, чтобы отпустить его. Завизжала, когда тот отскочил от ветрового стекла на капот, оставив на армированном стекле кольца трещины, напоминающие паутину.
– Пожалуйста, перестаньте! – умоляла она дрожащим голосом. – Прошу, простите. Умоляю, просто скажите, чтобы оставили меня в покое. Я знаю, что поступила дурно, я лишь хочу умереть с миром.
Она испустила очередной пронзительный вопль, на этот раз когда о ветровое стекло, боковые окна и двери, расплескав жидкость, разбились бутылки, заткнутые горящей ветошью. И в конце концов автомобиль с ускорением устремился прочь от толпы, будто пылающая комета.
Глава 46
На экранах следственной комнаты доминировали жуткие изображения полыхающего автомобиля Софии, волочащего за собой по улицам хвосты черного и серого дыма.
Дроны толкались в воздухе, состязаясь за возможность подобраться к машине Софии как можно ближе, чтобы сквозь окна запечатлеть ее ужас. В конце концов одному удалось поймать в кадр низверженную звезду, показав перепуганную женщину, заслоняющуюся от огня и укутавшую свою собаку в пальто. Хакер перекрыл трансляцию звука, что делало ее беззвучные вопли сугубо значимыми.
– Они поступают с ней просто варварски! – проговорила Либби, ужаснувшаяся поведению публики. – Они не лучше Хакера. В чем бы ее ни обвиняли, она по-прежнему семидесятивосьмилетняя женщина.
– Боюсь, ее возраст тут ни при чем, – отозвался Мэттью. – Она во власти менталитета толпы.
– Но какая им от того радость?
– Не знаю, радость ли это или их просто понесло. Когда человек становится частью толпы, он утрачивает индивидуальность, лишается контроля над собой и не соблюдает свои нормальные нравственные ориентиры. Будь они поодиночке, пришло бы кому-нибудь из них в голову бросить в машину Софии камень или бутылку с зажигательной смесью? Вряд ли. Но в окружении единомышленников они уже не считают себя бесчинствующими личностями; в бесчинствах повинна группа, а не они лично.
– Спасибо за увлекательное изложение, доктор… – Джек вздохнул. – А может, она и заслужила это. Отлились волку овечкины слезки…
– Не обращайте на него внимания, – призвала Либби.
– Он лишь озвучил общественное мнение.
– В соцсетях творится то же самое? – поинтересовалась она.
Мэттью кивнул.
– Люди – стадные животные, и для общения мы ищем нам подобных. В наши дни самый простой способ – отыскать их онлайн. При обычных обстоятельствах средний человек не станет размещать в «Твиттере» пост, требующий смерти пенсионера. Но менталитет толпы и анонимность благодаря возможности отгородиться клавиатурой приводит к тому, что вместе эти люди храбрее.
Пожарная машина, следовавшая за автомобилем Софии, поменялась местами с ехавшим впереди бронеавтомобилем. Одни пожарные свесились из окон, другие, повиснув на страховке, направили струи воды на ее автомобиль, подавляя огонь, пока тот совсем не угас. Но от этого тугой узел, в который стянуло желудок Либби, почти не ослаб.
– Время снова работает против нас, леди и джентльмены, – предупредила Фиона. – Нам действительно пора начать обсуждение следующего Пассажира, Сэма Коула.
– А, двоеженца! – отреагировал Джек. – По сравнению с убийцей и педофилом это преступлением века не назовешь, а?
– Попробуйте сказать это его жене, – отрезала Фиона. – Не могу даже вообразить, на какие ухищрения надо идти, чтобы лгать кому-то настолько долго. Вести две отдельные жизни, чтобы ни одна из жен не знала о другой… уж наверняка всякое удовольствие, которое это ему доставляло, портил тот факт, что он не мог расслабиться ни на миг из страха как-нибудь себя выдать?
– Я бы сказал, что он заслуживает аплодисментов за то, что выходил сухим из воды настолько долго, – заметил Джек. – Помимо его сомнительного нравственного облика, что уж такого он натворил, чтобы заслужить смерть?
– Но, не проголосовав за него, мы не посылаем его на смерть, – поправила его Мюриэл. – Это просто означает, что есть другие Пассажиры, которым я предпочла бы оказать свою поддержку.
– Вы его расспрашивали, а теперь не поддерживаете… Дефицит лояльности много говорит о глубине вашего характера.
– Я ему так же лояльна, как вы – Клер, – парировала она, а Джек презрительно фыркнул.
– Он не получит моего голоса из-за того, что совершенно недвусмысленно пытался манипулировать нами, – вступила Либби. – Разыгрывал из себя несчастного папочку, которому подсунула пилюлю собственная жена. Омерзительный субчик.
– Неужто его измены задели вас за живое, мисс Диксон? – поддел ее Джек. – У вас с Мэттью много общего; пожалуй, вам стоит обменяться номерами, когда этот процесс завершится, поскольку весьма сомнительно, что вы уплывете под белым парусом за горизонт с мистером Харрисоном…
Либби удержалась, чтобы не запустить Джеку в голову бутылкой с водой.
– Порой отчаянные времена требуют отчаянных мер, – продолжал тот. – Нельзя предавать Сэма анафеме за желание остаться в живых. Кто знает, что сделал бы любой из нас на его месте? И, на мой взгляд, он не сказал ничего такого, что противоречило бы фактам. Когда доходит до отношений с отпрысками, с мужчинами поступают куда более бездушно, чем с женщинами.
– Ой, Джек, уж мне-то не надо впаривать эту ерунду, – отмахнулась Фиона.
– Вы как-то ловко отодвигаете в сторонку тот факт, что его жена – такая же законченная лгунья, как и он. А она, будучи офицером полиции, должна быть честной безукоризненно. Раз уж она не смогла навести порядок в собственном доме и шантажировала Сэма, тут поневоле задумаешься, сколько еще раз она преступала закон в угоду собственным интересам?
