Джек почувствовал, что его терпение на исходе.
– Я не оставил вам выбора?
– Я имела в виду, что ситуация не оставила нам выбора.
– Ваша болезненная реакция означает, что вы проиграли мое кресло оппозиции.
– Оно было запятнано. Сама мать Тереза не смогла бы отстоять это окровавленное кресло у оппозиции.
– Надо ли мне напоминать вам, Диана, о дискуссии, состоявшейся у нас некоторое время назад, в ходе которой мне было сказано, что, как только меня обелят, мне в ускоренном порядке вернут место за столом? И я имею в виду вовсе не где-то в глубине комнаты или сбоку, а за настоящим столом. Если для этого надо убрать кого-то еще и заставить меня баллотироваться на какое-нибудь никудышное обеспеченное местечко в парламенте, я готов пойти на эти жертвы ради блага партии. Мне это причитается по праву.
– Это вовсе не нерушимое обязательство. Вам никогда ничего не обещали. Я лишь предлагаю до поры до времени не будить лихо, пока оно тихо. Далеко не лучший момент объявлять о вашем возвращении в политику так скоро после суда над вами.
– Который очистил меня от всех обвинений.
– Да, но какой ценой? В этом процессе огласке предали уйму конфиденциальной информации, которую мы предпочли бы подержать под спудом. Нравится вам это или нет, ваша защита причинила партии непоправимый ущерб, ликвидировать последствия которого может и не удаться.
Сжав кулаки, Джек подавил желание заорать.
– Да неужто вы рассчитывали, что в этом деле я буду вашим мальчиком для битья? Проведу за решеткой следующие восемнадцать лет своей жизни за то, что санкционировали вы, наш нынешний премьер и прочие особо приближенные? Если да, то вы меня совсем не знаете. Вы согласились на мое возвращение лишь в уповании, что меня признают виновным, не так ли? Что ж, жаль огорчать вас, но Джек Ларссон не пойдет на дно, не барахтаясь. И уж наверняка прихватит с собой остальных.
– Джек, может, нам лучше переговорить в другой раз, когда вы будете чуточку менее… эмоциональны?
– А может, когда вы перестанете быть такой лицемерной сучкой?
Он тут же пожалел, что брякнул такое, не подумавши, но она сама его довела. Воцарилась неловкая патовая ситуация.
– У меня есть документы, – взяв себя в руки, рассудительно заявил Джек.
– Пожалуй, вам следует последить за своим языком, – сурово отозвалась Диана, – пока не наговорили чего-нибудь такого, о чем пожалеете.
Но Джек понимал, что уже поздно. Он уже показал свои козыри, и терять больше нечего.
– У меня есть имена, Диана. Есть видеоматериалы, спутниковые снимки, коды программного обеспечения, даты, места, свидетели. В моем распоряжении есть все, чтобы поставить это правительство на колени.
– На вашем месте я бы тщательно обдумала, что делать дальше.
– Как и я на вашем, – отрезал Джек, вынимая наушник и давая отбой.
Осушив фляжку с виски, швырнул ее на пол. «Да как смеет она разговаривать со мной подобным тоном? Партия не имеет права поворачиваться ко мне спиной после всего, чем я пожертвовал ради нее». Если его не примут обратно в ее лоно, то горько пожалеют.
Джек вожделел не только положения, но и сопутствующей ему возможности набивать карманы. Несмотря на усердные старания Хакера вычерпать его счета досуха, он был готов к чему-то подобному заранее. То, что Хакер раздал на потребу черни, составляло не более пятой части его совокупных богатств. Остальные 70 миллионов фунтов его состояния были припрятаны компаниями по управлению активами и венчурными капиталистами в надежных кубышках, включавших офшорные фискальные оазисы для укрывающихся от собственных правительств, хедж-фонды, трасты, зонтичные компании и непрозрачные холдинги. Он так и остался субъектом, владеющими сверхвысокими чистыми активами.
Изрядную часть состояния Джек сколотил в начале Дорожной революции, инвестируя в автопром и сопутствующие отрасли. Если этот противозаконный конфликт интересов всплывет на свет или будет разоблачен каким-либо иным образом, результатом станет пожизненное изгнание Джека из политики и приговор к весьма продолжительному сроку лишения свободы. Его уникальная позиция в продвижении билля в парламенте и убеждении общественности, что автономные автомобили – беспроигрышная ставка, позволили ему выбирать компании для инвестиций на свой вкус. Производство асфальта, электронных дорожных знаков, изготовление графена, формовка управляемого глушеного стекла, программное обеспечение сонаров и лидаров – он был в каждой бочке затычка.
Но рентабельность производств не бесконечна, и в какой-то момент в будущем его дивиденды должны были пойти на спад. Джеку нужно было найти новые источники дохода, способные подкрепить его уже и без того значительное состояние. Идею ему подали Ноа Харрис со своим братцем Алексом.
Они работали в семейной фирме средней руки в Мидленде, на которую одна из зонтичных компаний Джека делала большую ставку. Его департамент должен был вот-вот заключить с ней многомиллионный контракт на разработку программного обеспечения и камер для автомобилей экстренных служб. Но когда до сведения Джека довели, что черный ход, служивший его сотрудникам для манипуляций с ИИ, обнаружен братьями Харрис, он мигом углядел свой шанс. И чуть ли не гордился выказанной ими дотошностью.
О назначении лазейки они не догадывались, знали лишь о ее существовании и возможности использовать для взлома. «А если ее не запечатать раз и навсегда, а оставить и после ее обнаружит кто-нибудь еще?» – рассуждал Джек. Как хак повлияет на Дорожную революцию после того, как он рассыпался мелким бисером о невозможности проникновения в ИИ? Доверие масс будет подорвано. Однако им все равно потребуется автотранспорт, так что резонно предположить, что они вернутся к хорошо знакомым и проверенным автомобилям Первого, Второго и Третьего уровней. Спрос подскочит до небес.
Это совершенно новый потенциальный приток доходов. Цена акций бизнесов, поставляющих компоненты, стоящие на грани морального устаревания, уже падает по мере того, как эти автомобили мало-помалу выводят из эксплуатации, так что Джек решил ковать железо, пока не остыло, делая свои инвестиции. На черный ход поставили косметическую заплатку; а чтобы наказать братьев Харрис за их открытие, он тем временем продал свои акции их компании и принял меры, чтобы их контракт упорхнул за рубеж в Индию, что со временем привело к ее ликвидации.
А потом, устроившись поудобнее, стал ожидать неизбежного.
Сам день и тяжкая дань смертей и разрушений, взысканная Хакерами, застали его врасплох. Как и открытие, что стояли за этим как раз братья Харрис.
Джек принял всю ответственность на себя, позволив правительству считать себя козлом отпущения ради обеления властей в глазах общественности, но при этом прекрасно сознавал, что, когда дойдет до суда, надежные люди проплатят присяжным достаточно, чтобы гарантировать ему свободу. Репутации рушат и поднимают из руин сплошь и рядом, твердил он себе, и его собственная не исключение.
