Тримаран вновь отправился в путь: от одного золотого острова к другому, держась вблизи берегов и только изредка выходя в более глубокие, темные воды. Мимо Лорманара и Климидола, Секундэйла и Блэйхер-Стрэнда, Гэрхувена и Висвис-Кипа, мимо Куила и Фруила, мимо Дайнбрика, Ниссемхолда и Тиакуила, мимо Роазена и Пиплината, мимо огромного крестообразного песчаного острова, известного как Дэмозел. Они остановились на острове Санграйв заправиться свежей питьевой водой, на Мюзорне – флягами с молодым вином местного приготовления. После многих дней путешествия мимо этих благословенных, пронизанных солнцем островов тримаран вошел в обширную гавань Родамаунт-Грауна. Это был большой и живописный остров вулканического происхождения, окруженный прекрасными пляжами. Весь его южный берег представлял собой прекрасный природный волнолом. Родамаунт-Граун был самым большим островом в архипелаге, его населяли пять с половиной миллионов душ. По обе стороны гавани раскинулись, как крылья, два города-двойника. Склоны центрального пика острова тоже были густо населены. Деревянные дома поднимались ярусами почти до середины пика. За последней линией домов начинались густые леса, а над вершиной пика вилась в небо тонкая струйка белого дыма: Родамаунт-Граун был действующим вулканом. Последнее извержение, как сообщил Гриджитор, произошло лет пятьдесят назад. Но при взгляде на безупречно построенные дома и прекрасный лес в это трудно было поверить.
Отсюда «Гордость Мардижила» собиралась вернуться домой, и Гриджитор устроил своих пассажиров на еще более элегантный тримаран под названием «Королева Родамаунта», который должен был отвезти их на Остров Сна. Шкипером тримарана была некая Намуринта – женщина с царственной осанкой, длинными прямыми волосами, белыми, как у Слита, и молодым, без единой морщинки, лицом. Манеры ее были утонченными, и в них сквозила какая-то скрытая ирония. Она пристально рассматривала пассажиров, словно стараясь понять, что могло толкнуть этих столь не похожих между собой людей на внесезонное паломничество, но сказала только:
– Если на Острове вас не примут, я привезу всех обратно на Родамаунт-Граун, но за это придется доплатить.
– А на Острове часто отказывают пилигримам? – спросил Валентин.
– В положенное время – нет. Но, как вы, наверное, знаете, корабли пилигримов осенью не ходят. И может случиться, что там не готовы принять вас.
– Мы пришли издалека и без особых затруднений, – небрежно бросил Валентин и услышал, как фыркнула Карабелла и кашлянул Слит. – Я уверен, мы не встретим препятствий больших, чем те, которые уже преодолели.
– Я восхищена вашей решимостью, – сказала Намуринта и подала команде сигнал готовиться к отплытию.
Архипелаг в своей восточной части несколько изгибался к северу, и острова здесь совсем не походили на Мардижил и соседние с ним острова. В основном это были вершины подводной цепи гор, а не плоские платформы на коралловом основании. Изучая карты Намуринты, Валентин пришел к выводу, что когда-то эта часть архипелага представляла собой длинный мыс – окончание полуострова, отходившего от юго-западной оконечности Острова Сна, но в давние времена поглощенного Внутренним морем. Над водой поднимались только наиболее высокие пики, а между самым восточным островом архипелага и берегом Острова Сна лежали сотни миль открытого моря – непростое путешествие для тримарана, даже и столь хорошо оснащенного, как судно Намуринты. Однако обошлось без происшествий.
Они останавливались в четырех портах: Хеллрэйге, Семпифиоре, Диммиде и Гуаделуме – пополнить запасы воды и пищи, спокойно проплыли мимо Родамаунт-Оунза – последнего острова архипелага – и вошли в канал Унгехойер, отделявший архипелаг от Острова Сна. Это был широкий, но мелководный пролив, кишевший разнообразной морской живностью, отлавливаемой рыбаками всюду, кроме последней сотни миль на самом востоке, считавшихся священной границей Острова. Здесь обитали безвредные чудища – громадные шаровидные создания, которые назывались вольвантами. Они прикреплялись к камням на дне и питались планктоном, процеживая его через жабры. Они постоянно выделяли некое вещество, благодаря которому вокруг них существовала питательная среда, поддерживавшая огромное разнообразие форм жизни. За несколько последующих дней Валентин увидел дюжины вольвантов: сморщенные шарообразные мешки пятидесяти-семидесяти футов в поперечнике, карминного цвета, покачивавшиеся на глубине нескольких футов. На их коже виднелись полукруглые отметины, которые представлялись Валентину глазами, носами и губами вольвантов, и ему казалось, что он видит лица, с грустью смотрящие на него из-под воды. И вольванты виделись ему существами, пребывающими в глубокой меланхолии, философами, чьи мысли оказывали влияние на приливы и отливы.
– Они наводят на меня грусть, – сказал он Карабелле. – Вечно парящие там, привязанные своими хвостами к скрытым в глубине камням, медленно поворачивающиеся по воле течений. Как они задумчивы!
– Задумчивы?! Примитивные газовые мешки, ничуть не разумнее мха!
– Но, Карабелла, взгляни-ка на них повнимательнее. Они хотят летать, парить, они смотрят в небо, на весь воздушный мир и жаждут выйти в него, но все, что им позволено, – это висеть под волнующейся поверхностью и качаться, наполняя себя невидимыми организмами. Рядом, совсем неподалеку от их лиц, лежит совершенно другой мир, грозящий им смертью, попытайся они войти в него. И тебя это не трогает?
– Глупости все это, – ответила Карабелла.
На второй день «Королева Родамаунта» подошла к пяти лодкам рыбаков, которые отсекли вольванта от его якоря-корня, вынули на поверхность, разделали и сняли с него кожу, которую затем нарезали мелкими кусочками и разложили на палубе. Валентин ужаснулся. «Когда я снова буду короналем, – подумал он, – я запрещу убивать этих безвредных тварей». Однако, поймав себя на этой мысли, он вдруг задумался: а имеет ли он право издавать законы, основываясь только на личных симпатиях и не изучив все факты? Он решил узнать у Намуринты, что делают с кожей вольвантов.
– Лекарство для стариков, кровь которых вяло течет в жилах, – ответила она. – Одного вольванта хватит на лекарство для всех островов на год, а то и больше. То, что ты сейчас видел, – редкое событие.
«Когда я снова буду короналем, – подумал Валентин, – я воздержусь от суждений, пока не узнаю истины, если такое вообще возможно».
Тем не менее вольванты вызывали в нем странные эмоции, и он вздохнул с облегчением, когда тримаран вышел в холодные голубые воды, окружавшие Остров Сна.
Глава 7
Остров уже отчетливо вырисовывался на востоке и с каждым часом заметно увеличивался в размерах. Валентин видел его только во сне и в своем воображении. Эти видения ни на чем не основывались, однако придуманные и частично сохранившиеся в воспоминаниях образы еще жили в его памяти, и он вовсе не был готов к действительности.
Остров был огромен, да это и неудивительно для столь великой планеты. Однако Валентин, сбитый с толку тем, что это все-таки остров, предполагал, что он, вероятно, раза в два-три больше Родамаунт-Грауна. Теперь же он видел, что Остров Сна занимает весь горизонт, насколько хватает глаз. Примерно таким же виделось ему побережье Зимроэля, когда они находились в двух днях пути от Пилиплока. Это был остров, сравнимый по величине с Зимроэлем, Алханроэлем и Сувраэлем, и он не назывался континентом только потому, что те были огромными, а он просто очень большим. Ослепительно чистые меловые утесы ярко сияли на солнце и сливались в стену в сотни футов высотой, которая, вероятно, тянулась на сотни миль по западной стороне Острова.
