Свержение советской власти в Екатеринбурге, как и в других сибирских городах, произошло при активном участии местного военного подполья. В городе существовало несколько подпольных организаций, использовавших легально действовавшие «прикрытия» для своей деятельности. Таковыми были организация прапорщика В. Г. Олесова (на основе Союза безработных офицеров екатеринбургского гарнизона) и две группы офицеров Академии Генерального штаба, эвакуированной в город весной 1918 г. Одна из них («пятерка помощи»), под руководством капитана Д. А. Малиновского, планировала освобождение Царской Семьи (в нее входили также капитаны М.К. Гершельман и Н.А. Деллингсгаузен), однако сил и средств для осуществления этого плана было явно недостаточно.
Возможности для ведения подпольной антисоветской работы были и у городского Союза фронтовиков. Под руководством штабс-капитана Н.К. Ростовцева, прибывшего из Москвы в апреле 1918 г., Союз готовил восстание к моменту подхода к Екатеринбургу частей Чехословацкого корпуса. Союзу удалось привлечь на свою сторону кавалеристов местного караульного эскадрона. Однако выступление оказалось преждевременным. После разгона большевиками организованного Союзом рабочего митинга в Верх-Исетском поселке против мобилизации в Красную армию дальнейшая деятельность Союза была прекращена.
Наиболее эффективно действовала группа подпоручика В. М. Зотова. Построенная на основе конспиративных «пятерок», она смогла внедрить своих представителей в советские структуры. Сам Зотов занимал должность адъютанта штаба Уральского областного военного комиссариата, а его сотрудники работали в штабе Уральского военного округа и даже в разведотделе штаба Северо-Урало-Сибирского фронта. Связь между членами организации, контакты с другими подпольными военными группами осуществляли екатеринбургские скауты. Незадолго до вступления в город чехословацких войск подпольщикам удалось укомплектовать своими членами городскую караульную команду. Часть членов этой группы под руководством поручика П. К. Химичева безуспешно пыталась освободить Царскую Семью. Однако антисоветское выступление в целом прошло удачно. В ночь на 25 июля 1918 г. подпольщикам удалось взять под контроль окраину города, установить контакты с наступавшими на Екатеринбург чехословаками и оренбургскими казаками и содействовать его взятию. В политическом отношении группа Зотова контактировала с подпольными группами эсеров (Д.Г. Чернобаевым, А. А. Кукушкиным и др.), организовавшими Временный комитет народной власти сразу же после освобождения города от большевиков (11).
Идея создания «независимого от Омска и Самары» правительства возникла у участников Челябинского Совещания во время переезда из Челябинска в Екатеринбург. Первая же декларация Временного Областного Правительства Урала (далее – ВОПУ) конкретно определяла как условия образования новой власти, так и способ ее формирования и основные направления предстоящей политики. «Областнический» подход объяснялся глубоким экономическим кризисом на Урале: «Велика разруха, и, чтобы справиться с ней, нужны невероятные усилия. Это было бы совершенно непосильно для какого бы то ни было Центрального Правительства при помощи посланных из центра чиновников… Такую работу скорее может выполнить… Областное Правительство, составленное из местных общественных деятелей и привлекшее к созидательной работе все живые силы области». Подчеркивалась необходимость образования правительства на основе «межпартийной коалиции». По оценке заместителя главы Совета управляющих, члена ЦК кадетской партии Л. А. Кроля, «правительство должно было быть персонально-коалиционным» и «состоять из группы лиц, хотя и принадлежащих к разным партиям, но персонально доверяющих друг другу… Обязательным условием для членов Совета становилось признание приоритета общеправительственной «деловой» программы над любыми партийно-политическими установками» (12).
Восстанавливались структуры земско-городского самоуправления. Местное самоуправление основывалось на полном восстановлении прав земско-городских структур, переизбрание которых допускалось только «на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права без различия пола».
Правовая практика основывалась на принципе безоговорочного отрицания советского законодательства: «Декреты и распоряжения советской власти незакономерные и потому ничтожные». В то же время нельзя было не учитывать очевидных правовых коллизий, ставших результатом применения советских декретов (в промышленности, финансах, земледелии). В этих условиях правительство становилось посредником в отношениях между бывшими собственниками и новыми «пользователями». Следует отметить, что принятие подобных «третейских» полномочий государственными органами было типично для политики большинства антибольшевистских правительств. «Сельскохозяйственные земли» оставались в распоряжении их «фактических пользователей», «частные банки» подлежали «государственному надзору без нарушения коммерческой тайны», заводы возвращались «прежним владельцам», однако «в отдельных случаях» правительство оговаривало за собой право национализации, «когда того требуют интересы государственные». Правительство заявляло, что «будет строго охранять все завоеванные народом свободы», «равноправие национальностей» и их «право на культурное самоопределение», сохранит 8-часовой рабочий день «при условии выполнения устанавливаемого минимума выработки».
Отношение к будущему государственному устройству также формулировалось предельно четко: «Россия должна быть единой и нераздельной… окончательное устроение земли русской принадлежит Учредительному Собранию, и… немедленно должно быть создано Центральное Правительство, объединяющее все области Великой России».
Правительство сосредотачивало полноту всей «областной власти», но подчеркивало временный характер своих неограниченных полномочий. Следовало озаботиться созданием «представительного фундамента», роль которого на Урале, как и в Сибири, должна была осуществить Уральская Областная Дума, выборы в которую на основе типичных для 1917–1918 гг. принципов «четыреххвостки» (всеобщего, равного, прямого и тайного голосования) предполагалось провести сразу же «вслед за очищением Урала от большевиков». Областная Дума должна была утвердить уже постоянный состав правительства – исполнительной власти, тогда как Всероссийское Учредительное Собрание («единственный хозяин земли Русской») «решит и вопрос о дальнейшем бытии Областного Правительства Урала».
Таково было содержание программной декларации уральских «областников». Но все дальнейшее законодательство, равно как и деятельность ВОПУ, «носило местный характер и главным образом вытекало из нужд момента» (13).
Состав ВОПУ был собран на основе политической коалиции, в него вошли и многие местные общественные деятели, и выразители интересов «торгово-промышленного класса». Председателем Совета управляющих и Главноуправляющим торговли и промышленности стал председатель Уральского биржевого комитета, гласный екатеринбургской городской думы кадет П. В. Иванов. Беспартийные прогрессисты А. Е. Гутт и Н. Н. Глассон приняли портфели Главноуправляющего Горных дел и Главноуправляющего Юстиции соответственно. Главноуправляющим внутренних дел стал народный социалист Н.В. Асейкин, Главноуправляющим Земледелия и Государственных Имуществ – эсер А. В. Прибылев, Главноуправляющим Труда – меньшевик П. В. Мурашев.
