Федоров, однако, не исключал риска «неудачи диктатуры», полагая, что появление Великого Князя Николая Николаевича в качестве диктатора могло бы серьезно подорвать не только престиж Дома Романовых, но и монархическую идею в целом. Нельзя было забывать также и отрицательных качеств Великого Князя – «человека со слабой волей», всегда нуждавшегося в поддержке «другими лицами» (6).
Разногласия по вопросам «возглавления» Белого движения влияли на политическую ситуацию в Белой России и проявлялись вплоть до Приамурского Земского Собора 1922 г. Позднее они перешли в Зарубежье. Наиболее предпочтительным и приемлемым стал принцип «непредрешения», при котором верховное руководство Белым движением должно было принадлежать временным, до созыва нового Учредительного Собрания, правителям из военной среды. Савич же, напротив, считал подобные взгляды лишь отражением «бонапартизма» белых генералов, не желавших поступаться своей диктаторской властью ради других фигур, более «популярных» и «авторитетных».
В любом случае провозглашение абстрактного лозунга без провозглашения «лица» – носителя монархической власти – сделало бы монархическую программу весьма условной и, пожалуй, еще более отвлеченной, чем программа «непредрешения». В отличие от диктатора, временного Верховного Правителя, на роль которого в 1918 г. претендовали многие военные и политики, монарх должен обладать бесспорной легитимностью (в противном случае он станет «самозванцем»). Позднее, в Зарубежье, об этом писал один из последних Председателей Русского Общевоинского Союза генерал-майор А.А. фон Лампе: «… Провозглашение монархического лозунга было возможно только в единственном случае и только на фронте адмирала Колчака: именно, если бы удалось искусным военным выдвижением предотвратить преступление 17 июля 1918 года, вследствие чего на Восточном фронте оказался бы Император Николай II и Его Семья… Во всех остальных случаях всякое провозглашение монархического лозунга привело бы не к объединению, а к разъединению бойцов, сражавшихся в боевой линии и объединенных Родиной, честью и врагом…» Монархический лозунг «без монарха» (а кто из Дома Романовых в то время мог бы претендовать на безоговорочное «возглавление» династии) терял смысл (7).
С другой стороны, будущее монархической модели виделось не таким уж нереальным в случае победного окончания гражданской войны и созыва Национального Учредительного Собрания, что могло бы разрешиться или установлением новой династии, или передачей Верховной власти одному из родственников последнего Государя. Но проблемы, и немалые, стали возникать как раз во время обсуждения «персонального возглавления», что можно было бы преодолеть «соборным решением».
Таким образом, востребованность монархической идеи в антибольшевистском и Белом движении проявлялась и в 1918-м, и в 1919 г. Это не позволяет делать вывод о некоей принципиальной «отчужденности» Белого движения от монархических принципов. Иное дело, что подобные идеи оказались практически осуществимыми лишь на последнем этапе Белого движения в России, в 1921–1922 гг. – работа Рейхенгалльского съезда, Приамурский Земский Собор. И, безусловно, восстановление монархии исключало возвращение к «самодержавию», «старому строю», лишенному «народного представительства». Вариант конституционной монархии при довольно широком местном самоуправлении и автономном (областном) государственном устройстве становился все более популярным в политических программах правых и правоцентристских структур. «Только в восстановлении монаршей власти, с широко развитым народным представительством и с полной ответственностью министров – залог существования, успокоения и процветания Великой, Единой России. Да здравствует конституционный Монарх!» – такими словами заканчивалась одна из передовых статей ростовского альманаха «Монархист».
* * *
1. Вечернее Время. Ростов-на-Дону, № 6, 14 июня 1918 г.; № 76, 10 сентября 1918 г.; № 118, 2 ноября 1918 г.; № 134, 22 ноября 1918 г.; Месснер Е.Э. Книга И. Кириенко – не история, а самореклама // Ответ генералу Кириенко. Париж, 1965; Соколов К. Попытка освобождения Царской Семьи (декабрь 1917 г. – февраль 1918 г.) // Архив русской революции, т. 17. Берлин, 1926, с. 280–292; Диль Э. В Екатеринбурге // Там же. С. 293–297; Росс Н. Гибель Царской Семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской Семьи (август 1918 г. – февраль 1920 г.). Франкфурт-на-Майне, 1987, с. 15, 192; Соколов Н.А. Убийство Царской Семьи. Берлин, 1925, с. 2–3; ГА РФ. Ф. 3435. Оп. 1. Д. 50. Лл. 1–8; Ф. 6396. Оп. 1. Д. 21. Лл. 21–22; Архангельские Епархиальные ведомости. Архангельск, № 18, 15 сентября 1919 г.
2. Ставропольские ведомости. Ставрополь, № 38, 28 августа 1918 г.; ГА РФ. Ф. 5936. Он. 1. Д. 59. Лл. 2–2 об.; Ф. 5881. Он. 2. Д. 607. Лл. 25–26; Ф. 446. Он. 2. Д. 2. Л. 5.
3. Вечернее Время. Ростов-на-Дону, № 26, 9 июля 1918 г.; ГА РФ. Ф. 5898. Оп. 1. Д.
4. Лл. 15–16; Ф. 5881. Он. 2. Д. 607. Лл. 52 об. – 53; Ф. 5827. Он. 1. Д. 121. Лл. 1-30; Д. 173. Л. 6; Монархист, вып. 1. Ростов-на-Дону, 1918, с. 18, 23, 31–33, 39–40; Суворин А. Указ, соч., с. 89–90.
4. ГА РФ. Ф. 9427. Varia. Он. 1. Д. 126; Ф. 5827. Он. 1. Д. 46. Лл. 1–2; Ф. 6532. Он. 1. Д. 1. Лл. 70–71; Ф. 5881. Оп. 1. Д. 607. Л. 26; Кроль Л.А. Указ, соч., с. 14–15; Монархист, вып. 1, Ростов-на-Дону, 1918, с. 38–39.
5. ГА РФ. Ф. 446. Он. 1. Д. 14. Л. 26; Ф. 5827. Он. 1. Д. 54. Лл. 1–3; Савин Н. В. Из Красного Петрограда на Белый Юг //«Русское Прошлое», № 3, с. 121; Астров Н.И. Указ, соч., с. 53–55; Памятка русского монархиста. Берлин, 1927, с. 25–26; Монархист, вып. 1. Ростов-на-Дону, 1918, с. 26–28.
6. Вечернее Время. Ростов-на-Дону, № 149, 15 декабря 1918 г.; Данилов Ю.Н. Указ, соч., с. 358; БФРЗ. Ф. 7. Оп. 1. Журнал № 10 совещаний Русской Делегации в Яссах. Утреннее заседание 21 /8 ноября 1918 г. Лл. 1–7.
7. Лампе А. А. фон. Причины неудачи вооруженного выступления белых // В сб.: Пути верных. Париж, 1960, с. 74.
Заключение
Итоги 1-го периода формирования Белого движения
В истории Белого движения в России особое значение имеет период формирования его политической программы и основных политических центров в 1918 г. Это был год трудных, полных драматизма поисков оптимального варианта управления, год возникновения различных политических моделей, призванных не только противостоять советской власти, но и отражать настроения, надежды большинства населения различных регионов, обладать максимально возможной в тех условиях легитимностью. Начавшийся актом роспуска, «разгона» Всероссийского Учредительного Собрания, 1918 год завершился провозглашением «всероссийской власти», объединением большинства «областных» государственных образований.
Первой особенностью данного периода следует считать очевидную тенденцию к созданию на территории прежде единого Российского государства различных административно-территориальных единиц, каждая из которых обладала определенным статусом, наличием собственных структур законодательной, исполнительной, судебной власти, нередко собственными вооруженными силами, финансами, таможенной, почтово-телеграфной службой, собственной геральдикой и атрибутикой. В политико-правовом лексиконе того времени они получили название «государственные образования». Общим для них было отсутствие международного признания «де-юре», за исключением тех, которые получили признание со стороны стран Четверного Союза: Балтийское герцогство, Литовское королевство, Украинская Держава, Грузия, Азербайджан. Это не исключало, однако, заключения между ними двусторонних дипломатических отношений (например, переговоры о границе между Всевеликим Войском Донским и Украиной) и отправки самостоятельных делегаций в Париж для участия в мирной конференции (делегации от республик Закавказья, от Кубани и Дона). Но среди таковых «государственных образований» лишь немногие декларировали полный суверенитет и выход из состава Российского государства: Прибалтийские государственные образования, Финляндия, Закавказская республика. Большинство же из них провозглашали свою самостоятельность как временную – «до воссоздания России». Окончание этого временного периода связывалось со «свержением большевизма», «ликвидацией советской власти», что выражалось, в частности, в политических декларациях Всевеликого Войска Донского, Временного Сибирского правительства, Временного Областного правительства Урала.
